2)учение о богопознании
Цель христианской жизни святитель Григорий Нисский ясно изложил в своем труде «Жизнь Моисея Цель христианской жизни состоит в постоянном стремлении к Богу. Путь восхождения состоит из трех ступеней. Святитель Григорий говорит, что для того чтобы достигнуть богопознания человек должен пройти все три ступени, и результат их прохождения не зависит от их последовательности.
Что же это за ступени? Первая ступень - очищение (κάθαρσις). Святитель Григорий считает, что эта ступень ясно описана в книге «Исход», в той части, где Моисей поднимается на гору и входит в темное и влажное облако. Прежде чем подняться на гору, Моисей снимает обувь - это толкуется как снятие «одежд кожаных», то есть страстей, грехов, которые человек получил от Бога при изгнании из рая. Вспомним, что перед крещением оглашенный должен стоять непрепоясанным, непокровенным, без обуви.
Посредством очищения человек одерживает победу над страстями и избавляется от всего того, что не от Бога. «Святой Григорий пользуется универсальным языком монашества: все, что не от Бога, суть страсти, ограничивающие нашу свободу, в конечном счете - разновидности нашей смертности. Идея очищения души и тела от греховных страстей - отнюдь не то же самое, что и стоическая идея освобождения от всего излишнего. Рассуждения стоиков основаны на соображениях здравого смысла и, хотя по сути своей недурны, ни к чему не приводят, оставляя нас наслаждаться сомнительным субъективным благополучием»[1]. Более же глубокий смысл имеет учение святителя Григория: человек может войти в Царствие Небесное только тогда, когда очистит себя, свою душу и тело от грехов.
Вторая ступень дает освобожденному от страстей разуму – естественное видение. Обладая таким видением, человек созерцает творение и лучше его использует. Таким образом, как говорит прот. Иоанн Мейендорф: «Такой взгляд на вещи показывает, что христианский путь - это не путь эскапизма, не способ избежать действительности. Напротив, это путь к лучшему, более глубокому познанию мира, к видению его таким, каков он есть, без фантазий и предрассудков, и, следовательно, это путь к правильной естественной жизни»[2]. Человек призывается не только существовать в этом мире, но изучать его, обретать радость жизни, преображать этот мир.
И наконец мы подошли к третьей ступени, ступени боговидения. Эта ступень приводит человека к тому, что святитель Григорий называет обожением. «Исходная идея Григория состоит в том, что видеть Бога никак, ни в каком смысле нельзя, ибо Бог - вне всякого видения. Поэтому в нашем стремлении увидеть Бога мы "выходим из себя", наш разум уже не нужен нам, мы оставляем его позади и выходим "вовне". Это переживание настолько необычайно, что, говоря о нем, Григорий употребляет такое выражение, как "трезвое опьянение", уподобляя его тому, что произошло с апостолами в Пятидесятницу. То, что всем окружающим показалось опьянением, на самом деле было свидетельством Духа Святого. Это же ощущение описывается словом "любовь", "эрос", и это также предполагает "выход из себя" и отдачу себя Другому»[3].
Как мы говорили ранее, святитель Григорий утверждает, что все три ступени являются необходимым условием богопознания, но нет никакой четкой их очередности. Однако нельзя забывать, что богопознание невозможно без осознания того, что Бог абсолютно непознаваем и непостижим: «Бога не видел никто никогда» (Ин. 1, 18). В осознании этой невозможности постижения Бога и проявляется истинное знание.
Святитель Григорий толкует такой отрицательный характер богопознания темным облаком, в которое входит Моисей. Когда человек приближается к Божеству, то на смену свету приходит тьма.
Это слово учит нас тому, что в первый раз ведение благочестия есть свет для тех, в ком оно появляется. То, что мы представляем в уме противоположное благочестию является тьмою, а когда мы отходим от этой тьмы, то являемся причастниками света. Ум же, чем больше углубляется в познание истинного постижимого, тем ближе к тому, чтобы увидеть несозерцаемость Божественного естества.
Такое понимание богопознания основывается не только на отрицательном (апофатическом) богословии, которое помогает нам понять, чем Бог НЕ является. «Апофатический подход характерен и для платонизма, но в нем непостижимость Бога рассматривается как следствие несовершенства нашего разума»[4]. Святитель Григорий говорит, что Бог непостижим по Своей природе. Никто не может Его видеть, ни полностью свободный от страстей разум, ни даже ангелы. Для того чтобы видеть и понимать, надо хотя бы частично обладать, а так как человек – тварь, то он не может овладеть Богом. Бог творит, действует и тем самым открывает Себя Сам. Моисей вошел во тьму для того чтобы «увидеть» Бога, увидеть Его через Его действия.
Мы должны знать, что нас отделяют от Бога два вещи: первая - это наша падшая природа, а вторая непостижимость Божества. Наше падение – в страстях, и победить их мы можем путем очищения. Этот путь помогает нам преодолеть первое препятствие, отделяющее нас от Бога. Но наш путь – это путь нашей жизни, так как непостижимость Бога непреодолима.
Однако здесь может возникнуть такой вопрос: не впадет ли наша душа в отчаяние, осознав полную невозможность видеть непосредственно то, ради чего она стремится пройти этот путь и не откажется ли она от всего ею достигнутого? Не вернется ли она во власть страстей, отвергнув благую цель? Святитель Григорий утверждает, что такого быть не может: «...Душа, отрешившаяся от земного пристрастия, делается несущейся горе и скорою в этом движении выспрь, воспаряя от дольнего в высоту. И как свыше ничто не пресекает ее стремления (естество добра к себе привлекает возводящие к нему взоры), то, конечно, непрестанно становится она выше и выше себя самой, по вожделению небесного, как говорит апостол, простираясь вперед (Флп. 3, 13), и будет всегда совершать парение к высшему»[5]. «…Также и Моисей, нимало не останавливаясь в восхождении... и не престает возвышаться, потому что и на высоте находит всегда ступень, которая выше достигнутой им»[6].
Святитель Григорий дает этому такое объяснение:
«Мне кажется, что чувствовать это свойственно душе, которая исполнена каким-то пламенеющим любовью расположением к прекрасному по естеству и которую от видимой ею красоты надежда влечет всегда к красоте высшей, непрестанно приобретаемым всегда возжигая в ней вожделение сокровенного. Почему сильный любитель красоты, непрестанно видимое им принимая за изображение вожделеваемого, желает насытиться видением отличительных черт Первообраза? Сие-то и выражает это дерзновенное и преступающее пределы вожделения прошение насладиться красотою не при помощи каких-либо зерцал или в образах, но лицом к лицу»[7].
Истинное содержание любви - в постоянном ожидании большего. Моисей увидел уже настолько много, что захотел большего. Он увидел образ и потом уже всегда мечтал о Первообразе. Именно поэтому он уже не мог сбиться с пути и его воля, с этого момента, навсегда совпадала с волей Бога, Свобода Моисея - в его постоянном восхождении по пути добродетели, к ее Цели.
[1] Прот. Иоанн Мейендорф. Введение в святоотеческое богословие.
[2] Там же
[3] Там же
[4] Там же
[5] Жизнь Моисея
[6] Там же
[7] Там же