Механизмом, реализующим превращение индивидуального сознания в общественное, а общественного в индивидуальное, является процесс общения. Коммуникация играет гигантскую роль во взаимодействии личного и сверхличного, общественного сознания. Общественное сознание не существует наподобие платоновского запредельного царства чистой мысли и красоты. Оно не витает где-то совсем независимо от сознания отдельных людей. Эта независимость относительная: только в отношении к отдельным людям книжные богатства библиотек мира имеют смысл духовного богатства. Вне живого оценивающего восприятия объективированная идея мертва.
Каждый из нас, приходя в этот мир, наследует духовную культуру, которую мы должны освоить, чтобы обрести собственно человеческую сущность и быть способными мыслить по-человечески. Реальное бытие индивидуального сознания постоянно соотносится с миром духовной культуры. Личное сознание — духовный мир отдельного человека, а общественное — духовная жизнь общества, идеальная сторона исторического развития народа, человечества. Исторически выработанные обществом нормы сознания духовно питают личность, становятся предметом ее убеждений, источником нравственных предписаний, эстетических чувств и представлений. Каждый человек создает сам себя и в то же время он — дитя своей эпохи, своего народа.
Когда рассматривают общественное сознание, то отвлекаются от всего индивидуального, личного и исследуют взгляды, идеи, характерные для данного общества в целом или для определенной социальной группы. Подобно тому как общество не есть простая сумма составляющих его людей, так и общественное сознание не есть сумма «сознаний» отдельных личностей. Оно есть особая система, которая живет своей относительно самостоятельной жизнью.
Личные идеи и убеждения приобретают характер общественной ценности, значение социальной силы, когда они выходят за пределы личного существования и становятся не только общим достоянием, но и общим правилом или убеждением, входят в общее сознание, в нравы, в право, в нормы поведения. Эти идеи завоевывают арену организованной социальной реальности, где индивидуальная биография уже не играет главной роли. Мы вступаем в диалог с общественным сознанием, и это противостоящее нам сознание есть реальность, такая же, как, например, государство или закон (разумеется, обладающая своей спецификой). Мы можем взбунтоваться против этой духовной силы, но так же, как и в случае с государством, наш бунт может оказаться не только бессмысленным, но и трагичным, если мы не будем учитывать те формы и способы духовной жизни, которые нам объективно противостоят. Чтобы преобразовать исторически сложившуюся систему духовной жизни, нужно ею сначала овладеть.
Такое овладение включает субъективный момент. Общественное сознание не существует вне личного. При этом оно избирательно относится к результатам деятельности индивидуального сознания: что-то оно берет, а что-то отбрасывает. Аналогичным образом поступает и индивидуальное сознание. К витающим в атмосфере общественного сознания идеям оно относится избирательно: что-то приемлет и делает своим, а что-то отвергает и осуждает.
Общественное сознание не есть некое безличностное царство абстрактных идей, свободных от человека и давящих на него своей всемирно-исторической глобальностью. Оно надличностно, но это не то же, что внеличностно. Общественное сознание внутренне соприродно человеку: в нем все создано и кристаллизовано именно человеком, а не какой-либо внечеловеческой силой. Авторская индивидуальность идеи может быть «снята» обществом, и тогда она поступает в распоряжение индивида в надличностной форме, но само содержание идеи остается «человеческим». «Всеобщее сознание, дух определенного народа есть субстанция, акциденцию (от лат. acsidentia — случайность; здесь — преходящее состояние) которой представляет собою сознание отдельного человека»[92].
Неразличение индивидуального и общественного сознания чревато для культуры такими опасными «заболеваниями», как догматизм и волюнтаризм. В самом деле, ведь догматик обожествляет некогда воспринятую им систему идей, считая ее раз и навсегда данной истиной именно потому, что внутренне отождествляет ее с общественным воззрением, понимаемым как истина в последней и неизменной инстанции. Догматик отказывается от своего личного взгляда в пользу, с его точки зрения, общепринятого. Волюнтарист же, напротив, игнорирует общественное сознание в пользу индивидуального: если я действую, считает он, исходя из стремления к лучшему, значит, мои побуждения совпадают с объективными требованиями истории.
Обладая объективной природой и имманентными (внутренне присущими) законами развития, общественное сознание может как отставать от бытия, так и опережать его в рамках закономерного для данного общества эволюционного процесса. В этом плане общественное сознание может играть роль активного стимулятора общественного прогресса либо механизма его торможения. Мощная преобразующая сила общественного сознания способна воздействовать на все бытие в целом, вскрывая смысл его эволюции и предсказывая перспективы. В этом плане оно отличается от субъективного (в смысле субъективной реальности) конечного и ограниченного отдельным человеком индивидуального сознания.
Мы постоянно подчеркиваем зависимость личного и надличностного сознания от бытия, в том числе общественного. Но в жизни часто бывает так, что общественное сознание испытывает на себе крайне отрицательное воздействие идеологии, которая уродует разумную логику бытия, превращая ее в нечто патологическое, в своего рода аберрацию разумного начала.
Общественное сознание формируется на основе мыслительной деятельности отдельных личностей, причем, естественно, в большей степени интеллектуально активных, одаренных; между личностным и общественным сознанием существуют чрезвычайно сложные отношения, характеризуемые различной остроты противоречиями. В этом контексте показательна судьба Сократа. То, чтоон поклонялся другому божеству, противоречило духу общественного сознания, было разрушительно для него. Говоря современным языком, Сократ находился в противоречии с государственной религией, за что подвергся суду и был приговорен к смертной казни. Судьбы Дж. Бруно, Г. Галилея, Р. Бэкона, Жанны д'Арк, судьбы наших современников, например А.Д. Сахарова, свидетельствуют о наличии противоречия между личным и общественным сознанием, между государственной (или принятой в обществе) системой духовных принципов и идеями отдельных граждан того или иного общества.
Как и всякое явление, общественное сознание поддается изучению, хотя, конечно, это изучение ведется изнутри самого общественного сознания и потому не может быть абсолютным: ведь невозможно поднять самого себя без внешней точки опоры. Общественное сознание принято делить в условно «вертикальном» ракурсе — на уровни, а в «горизонтальном» — на формы.
Разделение на обыденно-практический и теоретический уровни основано, как это понятно из самих терминов, на противопоставлении, с одной стороны, жизненно-практического, несистематизированного (хотя и не полностью стихийного) и вместе с тем целостного жизнепонимания, а с другой — того состава идей, которые подверглись творческой разработке и рациональной систематизации, но сознательно абстрагированы от полноты жизни.
Такого рода разделение имеет место во всех формах общественного сознания, причем отношения между этими уровнями далеко не однозначны и совсем не могут быть сведены к тому иногда бытующему мнению, что обыденное сознание есть якобы нечто «неполноценное», «варварски» стихийное, не имеющее никаких других объективных причин для своего существования и развития, кроме низкой культуры масс. Нисколько не принижая возможные высоты человеческого духа, можно сказать, что подавляющее большинство народа любого государства, а следовательно, человечества, пожалуй, больше интересует то, что может быть полезным и надежным именно в обыденной жизни: ведь делами науки, философии, искусства, политики занимается относительно небольшой процент людей в любом обществе. Кроме того, и они большую часть своего времени так или иначе живут в стихии обыденной жизни, оперируя житейскими понятиями и представлениями, опираясь на логику здравого смысла. «Обыденный» вовсе не значит «обывательский» или «неполноценный»; в этом понятии отражен объективно существующий и необходимый, наполненный большим жизненным содержанием уровень общественного сознания, который, безусловно, имеет свои определенные «минусы», но в нем есть и свои «плюсы». Так, в противовес систематичности, рациональности, четкой осознанности теоретического уровня обыденное сознание обладает таким не свойственным теоретическим формам сознания качеством, как полнота и цельность жизнеощущения.