Таким образом, научная несостоятельность концепции Д.Белла становится очевидной при рассмотрении даже самых общих ее позиций, а также при соотнесении ее с действительностью. Факт, казалось бы, полностью подтверждающий идеи создателя теории постиндустриализма – рост занятости в сфере услуг на протяжении второй половины ХХ столетия. Однако более детальный анализ сути этих изменений показывает, что концепция перехода рабочей силы из одной сферы экономики в другую несостоятельна. Так, по расчетам Гершуни и Майлза, более половины роста занятости в сфере услуг является результатом «внутрисекторного роста третичности, а не междусекторных сдвигов». «Предположим, если владелец завода увеличивает числа «беловоротничковых» служащих, скажем, в отделе маркетинга, обучения, подбора персонала, то делается это для того, чтобы компания работала более эффективно, совершенствуя маркетинг, обучая рабочих более производительным технологиям, тщательно подбирая персонал. Все то свидетельствует о больше разделении труда внутри сектора, которое требует все больше профессий, связанных со сферой услуг».[5, с. 91]
«В связи с третичным сектором важно отметить, что, хотя он прямо и не производит материальных товаров, значительная часть его непосредственно связана с процессом производства в чуть более широком смысле слова. Например, распределительная, дистрибутивная индустрия сама по себе не производит материальных предметов, и все же она неотделима от производства этих предметов. Также финансы и страхование способствуют развитию производства и приобретению товаров… и, хотя в 1971 г. Около половины работающего населения было занято в третичном секторе, лишь менее четверти – 23,1% - оказывали услуги непосредственно потребителю».
Таким образом, деление, по Беллу, общества на различные сферы, а потом и экономики на различные секторы занятости при ближайшем рассмотрении терпит крах. Рост в секторе услуг, в «беловоротничковой» работе, в числе профессионалов – это реальность. И все это означает повышение роли информации. Однако нет никаких оснований, чтобы интерпретировать эту экспансию вследствие большего богатства, перетекающего из «товаропроизводящего» сектора в сектор потребления. И уж тем более необоснованным выглядит стремление профессора Белла описать постиндустриальное общество как новую эру, как новый тип общества. Как будет показано ниже, основной чертой соотношения индустриального и постиндустриального общества является преемственность второго по отношению к первому.
Говоря о популярности концепции Д.Белла, необходимо отметить следующее. Во-первых, концепция эта возникла, как было сказано, в период крушения фордистской экономики в странах Запада. Именно здесь, в этот исторический момент очень сгодилась разработка Д.Белла – идеология постиндустриализма. Надо понимать: происходила всеобщая приватизация – государство сбрасывало с себя обязательства, в том числе социальные. Проходил вывоз производств в Азию. Росла безработица. Уменьшалось благосостояние населения. Для того чтобы оправдать все эти мероприятия, людям стали рассказывать сказки про «технотронную эру» (З.Бжезинский), «постиндустриальное общество» (Д.Белл), «информационное общество» (Э.Тоффлер) и проч. Это были сказки о том, что «если мы вывезем производства в Азию, где рабочая сила дешевая, то мы сможем обеспечить себе все блага почти бесплатно» и т.д. Причем, добросовестный исследователь идеологии постиндустриализма не может не отметить того факта, что концепция профессора Белла была использована для объяснения тенденций, прямо противоположных тем, о которых писал сам Белл. Постиндустриальное общество у Белла – это модель современного ему западного общества в будущем при условии, что оно развивалось бы в рамках идеологии государства всеобщего благоденствия. Ограничение стихии рынка, возрастание роли планирования, рост сферы услуг, отсутствие коммерциализации таких сфер, как образование и медицина – все это черты реально существовавшего в начале 1970-х в странах Запада общества. Белл лишь перенес эти черты в будущее и усилил их – не более того. Но поднявшаяся в конце 70-х волна неолиберализма похоронила надежды на «коммунитарное» постиндустриальное общество, она была прямой противоположностью того, о чем писал Белл – разгулом рыночной стихии, повсеместной коммерциализации жизни и проч. Впрочем, к этому времени идею Белла уже подхватили десятки и сотни «социологов» и «политологов», которые зарабатывали на жизнь трепом про постиндустриализм и информационное общество. Те положительные черты, которые Белл приписывал своему постиндустриальному обществу, они (впрочем, как и сам Белл) стали переносить на фактически складывавшееся информационное общество – просто для оправдания проводимых повсеместно неолиберальных реформ (этим они зарабатывали себе на жизнь). Вот такая получилась ирония судьбы.
2.2 Марксистский анализ информационного общества
Особого внимания заслуживает марксистский анализ информационного общества. Он был проведен рядом исследователей (их называют «критические теоретики») (П.Голдинг, Г.Мердок, С.Хамелинк, А.Маттлар, Д.Сассман), из которых ведущей фигурой был Герберт Шиллер.
Г.Шиллер при анализе информационного общества обращает внимание на три факта. Во-первых, на то, что в этом обществе продолжают действовать законы рынка. Более того, рыночные критерии распространяются на новые сферы и становятся всепроникающими. Информация превращается в товар и функционирует в соответствии со всеми законами рынка. Логичным следствием сохранения и даже расширения сферы действия рыночных критериев является сохранение и углубление классового неравенства. Поверх традиционного имущественного неравенства возникает неравенство информационное или, вернее сказать - цифровое неравенство (Digital Divide). Цифровое неравенство определяет способность стран или отдельных слоев населения в соответствующих пределах получать, использовать, генерировать и распространять информацию (знания). Причем разрыв в сфере развития и использования информационных технологий между развитыми странами и остальным миром (между различными слоями населения внутри стран — богатыми и бедными) постоянно увеличивается и принимает действительно устрашающие формы: люди разного социального положения буквально живут в разных мирах.
Попробуем разделить мировое общество в зависимости от активности использования информационных компьютерных технологий.
1. "Инфобогачи" - это та часть населения, которая имеет неограниченный доступ к современным технологиям, оказывает наибольшее влияние на развитие ИКТ, пользуется ими в своих интересах и получает от этого огромные преимущества перед всем остальными. "Инфобогачи" - это элита общества. К ним относятся крупнейшие транснациональные финансовые корпорации, наиболее развитые страны, вкладывающие большинство средств на развитие ИКТ. Действительно, если проследить тенденцию развития информационных технологий, то несложно заметить, что развитие в основном было направлено на удовлетворение растущих потребностей “инфобогачей”. Именно корпорации располагают самыми мощными компьютерами, для них создаются новейшие телекоммуникационные системы и технологии электронной обработки информации – они вполне могут себе это позволить.
2. "Информационный средний класс" - сюда отнесем ту часть населения, которая активно использует достижения в области электроники в своей работе, повседневной жизни. Это люди с высокой информационной культурой, которые обладают достаточно высокими навыками владения ИКТ. В эту группу входит население развитых, наиболее богатых стран мира, имеющих доход выше среднего. Именно эти люди – движущая сила “эры постиндустриализма”, однако не они управляют информационными потоками и новыми технологиями, а лишь стараются максимально ими пользоваться. Остается только заметить, что их отнюдь не большинство.
3. "Информационные бедняки" - это не только те люди, для которых техника недоступна в силу низких доходов, но и та часть общества, которая информационно не подготовлена к использованию ИКТ, не умеет, или даже не желает использовать новые технологии (люди с низкой информационной культурой) – они составляют большую часть населения Земли.
Чтобы убедиться в верности вышеописанной картины, необходимо лишь обратить внимание на ряд неопровержимых фактов. По данным Всемирного банка распределение мирового рынка информационно-телекоммуникационных технологий между различными регионами мира довольно неравномерно, что соответствует общему уровню их экономического развития. Так, на США приходится 34% мирового рынка, на Европу — 29%, Японию—12% и на остальные страны мира — 25%.[1, с. 122] Страны, контролирующие более 80% рынка, объединены в организацию экономического сотрудничества и развития (далее ОЭСР). ОЭСР - это богатый клуб государств-единомышленников - первоначально это государства Европы и Северной Америки, позднее расширилась за счет Японии, Австралии, Новой Зеландии, Финляндии, Мексики, Республики Чехия, Венгрии, Польши и Южной Кореи. Страны ОЭСР производят две трети товаров и услуг в мире, и, действуя вместе, имеют возможность определять направление экономического развития в мире. Страны – члены ОЭСР осуществляют 85% совокупных мировых инвестиций в науку, 11% — Индия, Китай и Бразилия и новые промышленно развитые страны Восточной Азии и только 4% — остальные страны мира (данные Всемирного банка).