Язык животных и методы его изучения 2 (стр. 1 из 10)

Язык животных

Фрагмент из книги Дж. У. Клотца "От создания мира"(http://www.goldentime.ru/hrs_vishnyazky_appendyx.htm):
(John W. Klotz - биолог, генетик, доктор философии (Питсбургский университет), директор колледжа Форт-Уэйн, Индиана).)Первые попытки научить животных общению в самом полном смысле этого слова были безуспешны. До сих пор время от времени предполагается, что некоторые животные способны думать, размышлять и общаться. В 1937 году насчитывалось более 70-ти видов так называемых «думающих» животных – собаки, кошки и лошади. В 1950-х несколько подобных предположений было высказано относительно дельфинов. Позже в число претендентов попали шимпанзе и гориллы. Первые попытки обучения этих приматов общению оказались безуспешными. Предполагалось, что эти первые попытки потерпели крах, потому что животные физиологически неспособны производить звуки, необходимые для устной речи. Затем возникла идея обучения общению иными средствами, чем звук. В 1960-х наблюдалась волна попыток обучения американскому языку глухонемых и другим типам языка, не требующим вокализации, тех, кого считали ближайшими родственниками человека. Один шимпанзе действительно обучился производить и распознавать 125 знаков. Психологи из университета Невады научили шимпанзе по имени Уошо использовать 132 знака. Самка гориллы, названная Коко, по сообщениям, выучила более 400 знаков.Сегодня многие психологи и антропологи считают, что эти животные не научились использовать язык, – скорее то, что интерпретировалось как использование языка, было в действительности реакцией на условные рефлексы. Один исследователь дошел до предположения, что все эти животные на самом деле являются примерами того, как Homo sapiens был превращен в прислугу для человекообразных обезьян. Животные усвоили, что применение определенных знаков или символов способствовало получению вознаграждения, и это вознаграждение, а вовсе не желание сообщить мысли или понятия, было тем, ради чего они старались. Посредством этих символов или знаков «хитрые обезьяны» заставляли человека обеспечивать их всем желаемым.Большой резонанс вызвало образование антропоидами предложений и комбинаций слов. Одно животное, говорят, обозначило арбуз, как «пить плод», лебедя – «водная птица», а зебру – «белый тигр». Такое возможно, хотя это не является примером предложений или словосочетаний. Человекообразные обезьяны могли видеть лебедя, плавающего по воде, и показали сначала символ, означающий воду, а затем символ, означающий птицу.Существует одна сложность – это субъективность исследователя при выборе показаний, проблема не необычная среди эволюционистов. Например, одну обезьяну попросили сделать знак, означающий «пить», и она сделала правильный жест за тем исключением, что вместо рта потрогала ухо. Исследователь объяснил это недоразумение не предположением, что животное ошиблось, а что оно шутит. Если животное улыбается, когда его просят нахмурить брови, то говорят, что это проявление «понимания противоположности». Очевидно, если ошибки могут быть объяснены таким путем, то многое из того, что на первый взгляд кажется ошибками, можно использовать для подтверждения чьего-либо тезиса и для демонстрации наличия понимания и способности использовать символы у человекообразных обезьян. Это все та же старая история с подбором фактов.Возможно, наиболее важные исследования в этой области были произведены с молодым шимпанзе по имени Ним. Его полное имя Ним Шимпский, каламбур из имени профессора Нэма Шомского из Массачусетского Технологического института, твердого сторонника того, что способность использовать язык является биологически уникальной особенностью человека. Исследователь Герберт Террэйс, как ожидалось, должен был доказать, что Шомский не прав, и продемонстрировать, что другие существа, кроме человека, действительно способны овладеть синтаксисом и соединять слова в предложения.Ним был отправлен на 34-х месячные интенсивные курсы языка символов, где с ним обращались, как с нормальным человеческим ребенком. Хотя первые результаты казались благоприятными, Террэйс сообщает, что Ним так и не преодолел даже зачатков грамматики или конструирования предложений и что его «речь» не усложнялась. Фразы, произносимые ребенком, возрастают как по продолжительности, так и по сложности по мере его взросления; средняя длина высказываний Нима оставалась 1,5 знака на протяжении последних двух из четырех лет его тренировки. Более того, 88 процентов времени он говорил только в ответ на специфические вопросы своего учителя.В результате этих наблюдений Террэйс начал пересматривать отчеты и видеозаписи других экспериментаторов и пришел к выводу, что изредка встречались какие-то случайные изречения. То, что казалось на первый взгляд оригинальным предложением, оказывалось преимущественно имитацией знаков учителя или ответами, выученными обезьяной в связи с получением вознаграждения. Действительно, в ситуации с Нимом в 40 процентах случаев он просто повторял знаки, сделанные преподавателем без добавления новых, собственных. Даже выходя за рамки использованных учителем знаков, он был склонен использовать новые знаки, не добавлявшие никакой новой информации [1].Работа Террэйса критиковалась по ряду причин, но он твердо стоял на своем, утверждая, что мало подлинных свидетельств в пользу способности антропоидов использовать язык. Многие из этих работ с антропоидами сейчас считаются примерами эффекта «умный Ганс».Приблизительно столетие назад отправленный на пенсию школьный учитель по имени Вильгельм вон Остен показывал немецкого скакуна, который явно умел считать, что демонстрировал, выстукивая копытом нужное число. Несомненно, вон Остен искренне верил, что он научил Ганса, так звали коня, решать арифметические задачи, складывать и вычитать. О чем не догадывался хозяин, так это о том, что он сам невольно подсказывал коню решение, а именно – когда прекращать стучать копытом. Очевидно, в большинстве случаев вон Остен подавал неосознанно знак движением головы, может быть едва заметным, а Ганс был способен определить это перемещение головы. В других случаях это были изменения в выражении лица, темпе дыхания, или даже размере зрачков, так что Ганс усвоил, когда ему следует перестать топать [2].Это так же верно и для других исследований мыслительных способностей животных. Первые серьезные исследования интеллекта животных были произведены последователем Дарвина Джорджем Романсом, он опубликовал свою работу в 1882 году. Сегодня считается, что, хотя основные его идеи прозвучали, эта работа была скомпрометирована его эволюционистским порывом изобразить разум животного, как предтечу человеческого разума. Он сообщал о наблюдении за норвежскими мышами, которые складывали грибы и ягоды на сухие лепешки коровьего навоза и толкали их через реку, используя хвосты в качестве рулей, очевидно, в подражание людям на пристанях.Карл вон Фриш много работал с так называемым танцевальным языком пчел. Согласно Джеймсу Гоулду, биологу из Принцетона, танец удовлетворяет определению языка. Еще он считает, что танец и его толкование «впечатаны» в нервную систему пчелы, потому что пчела может исполнять танец, которого никогда не видела.Беннет Галеф из университета Мак-Мастера в Онтарио – другой исследователь, который не спешит соглашаться с тем, что животные думают. Он развенчал множество мифов о передаче в животных сообществах традиций от поколения к поколению. Обычно считается, что традиции передаются посредством сложного социального обучения – такого, как обучение путем подражания. Галеф провел исследование пищевого предпочтения у крыс. После того как однажды их любимую пищу отравили, крысы Галефа стали избегать ее, также поступали их потомки. И все-таки обучение посредством подражания здесь ни при чем, поскольку молодые крысы, которые никогда не видели своих родителей питающимися ею, проявляли такую же неприязнь к этой пище. Галеф определил, что пища крыс придает определенный запах молоку кормящей матери и что крысята развивали свое пищевое предпочтение в процессе вскармливания.Галеф скептически относится к другим сообщениям об обучении – таким, как поведение британских певчих птиц, которые, как считается, обучались открывать алюминиевые крышки молочных бутылок, чтобы полакомиться сливками. Он полагает, что это не представляет собой обучения посредством подражания, а скорее является обучением путем «проб и ошибок».Он также сомневается, можно ли объяснить подражанием традицию мытья пищи у макак из японского обезьяньего центра. Здесь он подозревает, что макаки поощрялись человеком. Он предполагает, что «мыслительная схема на самом деле находится в голове экспериментатора, а не у животного» [3].Шери Линн Гиш, исследовательница из Национального зоологического парка, отрицает предположение, что дельфины обладают сложным символьным «гуманоидным» языком, заявляя, что большинство исследований описательны, не количественны и содержат множество допущений. Она считает, что нет оснований для предположения о первоочередной важности для дельфинов акустического общения. В природных условиях они взаимодействуют постоянно посредством акустики, зрения и тактильных органов. Она утверждает, что согласно ее наблюдениям за поведением дельфинов акустические средства общения начинают использоваться, когда животные находятся в мутной воде с пониженной видимостью или когда они физически разделены. Она допускает, что дельфины способны обмениваться некоторой простой информацией, но мы не знаем как, если они действительно ею обмениваются [4].Разрыв между человеком и антропоидами сохраняется, и способность использовать язык все еще остается уникальной человеческой особенностью.
Ссылки:1. H. S. Terrace, L. A. Petitto, R. J. Sanders, and T. G. Bever, «Can An Ape Create a Sentence?» Science206 (1979):891 - 902. Jean L. Marx, «Ape Language Controversy Flares Up», Science207 (1980):1880-84.2. Nicholas Wade, «Does Man Alone Have Language? Apes Reply in Riddles and a Horse Says Neigh», Science208 (1980): 1349-51.3. Leslie Roberts, «Insights Into the Animal Mind», BioScience33 (1983): 362-64 Общение животных(http://www.cultinfo.ru/fulltext/1/001/008/083/340.htm):Общение животных, биокоммуникация, связи между особями одного или разных видов, устанавливаемые с помощью приёма производимых ими сигналов. Эти сигналы (специфические — химические, механические, оптические, акустические, электрические и др., или неспецифические — сопутствующие дыханию, движению, питанию и т.п.) воспринимаются соответствующими рецепторами: органами зрения, слуха, обоняния, вкуса, кожной чувствительности, органами боковой линии (у рыб), термо- и электрорецепторами. Выработка (генерация) сигналов и их приём (рецепция) образуют между организмами каналы связей (акустическую, химическую и др.) для передачи информации разной физической или химической природы. Информация, поступающая по различным каналам связи, обрабатывается в разных частях нервной системы, а затем сопоставляется (интегрируется) в её высших отделах, где формируется ответная реакция организма. О. ж. облегчает поиски пищи и благоприятных условий обитания, защиту от врагов и вредных воздействий. Без О. ж. невозможна встреча особей разного пола, взаимодействие родителей и потомства, формирование групп (стай, стад, роев, колоний и др.) и регуляция отношений между особями внутри них (территориальные отношения, иерархия и т.п.). Роль того или иного канала связи в О. ж. у разных видов неодинакова и определяется экологией и морфо-физиологией вида, сложившимися в ходе эволюции, а также зависит от меняющихся условий среды, биологических ритмов и др. Как правило, О. ж. осуществляется при использовании одновременно нескольких каналов связи. Наиболее древний и распространённый канал связи — химический. Некоторые продукты обмена веществ, выделяемые особью во внешнюю среду, способны воздействовать на «химические» органы чувств — обоняние и вкус, и служат регуляторами роста, развития и размножения организмов, а также сигналами, вызывающими определённые поведенческие реакции др. особей (см. Аттрактанты, феромоны). Так, феромоны самцов некоторых рыб ускоряют созревание самок, синхронизируя размножение популяции. Пахучие вещества, выделяемые в воздух или воду, оставляемые на грунте или предметах, маркируют занятую животным территорию, облегчают ориентацию и упрочивают связи между сочленами группы (семьи, стада, роя, стаи). Рыбы, земноводные, млекопитающие хорошо различают запахи особей своего и др. видов, а общие групповые запахи позволяют животным отличать «своих» от «чужаков». В общении водных животных важную роль играет восприятие органами боковой линии локальных движений воды. Этот вид дистантной механорецепции позволяет обнаруживать врага или добычу, поддерживать порядок в стае. Тактильные формы О. ж. (например, взаимная чистка оперения или меха) важны для регуляции внутривидовых отношений у некоторых птиц и млекопитающих. Самки и подчинённые особи обычно чистят особей-доминантов (преимущественно взрослых самцов). У ряда электрических рыб, миног и миксин создаваемое ими электрическое поле служит для маркировки территории, помогает при ближней ориентации и поисках пищи. У «неэлектрических» рыб в стае образуется общее электрическое поле, координирующее поведение отдельных особей. Визуальному О. ж., связанному с развитием светочувствительности и зрения, обычно сопутствуют образование структур, приобретающих сигнальное значение (окраска и цветовой узор, контуры тела или его частей) и возникновение ритуальных движений и мимики. Так происходит процесс ритуализации — формирование дискретных сигналов, каждый из которых связан с определённой ситуацией и обладает неким условным значением (угроза, подчинение, умиротворение и др.), уменьшающим опасность внутривидовых столкновений. Пчёлы, найдя медоносные растения, способны с помощью «танца» передать др. сборщицам информацию о местоположении найденной пищи и расстоянии до неё (работы немецкого физиолога К. Фриша). Для многих видов составлены полные каталоги их «языка поз, жестов и мимики» — т. н. этограммы (см. рис.). Эти демонстрации часто характеризуются маскировкой или преувеличением тех или иных особенностей окраски и формы. Визуальное О. ж. играет особенно важную роль у обитателей открытых ландшафтов (степей, пустынь, тундр); значительно меньше его значение у водных животных и обитателей зарослей. Акустическое общение наиболее развито у членистоногих и позвоночных. Его роль как эффективного способа дистантной сигнализации возрастает в водной среде и в закрытых ландшафтах (леса, заросли). Развитие звукового О. ж. зависит от состояния др. каналов связи. У птиц, например, высокие акустические способности присущи главным образом скромно окрашенным видам, тогда как яркая окраска и сложное демонстрационное поведение обычно сочетаются с невысоким уровнем звукового общения. Дифференциация сложных звуковоспроизводящих образований у многих насекомых, рыб, земноводных, птиц и млекопитающих позволяет им производить десятки разных звуков. «Лексикон» певчих птиц включает до 30 основных сигналов, комбинирующихся между собой, что резко повышает эффективность биокоммуникации. Сложная структура многих сигналов позволяет узнавать персонально брачного и группового партнёра. У ряда видов птиц звуковой контакт между родителями и птенцами устанавливается, когда птенцы ещё находятся в яйце. Сопоставление изменчивости некоторых характеристик оптической сигнализации у крабов и уток и звуковой — у певчих птиц указывает на значительное сходство разных типов сигнализации. По-видимому, пропускные способности оптических и акустических каналов сопоставимы между собой. Т. о., комплекс сигнальных структур и поведенческих реакций, в ходе которых они демонстрируются, образует специфическую для каждого вида сигнальную систему. У изученных видов рыб число специфических сигналов видового кода колеблется от 10 до 26, у птиц — от 14 до 28, у млекопитающих — от 10 до 37. Явления, подобные ритуализации, могут складываться и в эволюции межвидового общения. В качестве защиты от хищников, разыскивающих добычу по запаху, у видов-жертв вырабатываются отпугивающие запахи и несъедобность тканей, а для защиты от хищников, пользующихся при охоте зрением, — отпугивающая окраска (см. Покровительственная окраска и форма). См. также Инстинкт, Инстинктивное поведение, «Общественность» животных, Ритуалв биологии, Этология. Лит.: Наумов Н. П., Экология животных, 2 изд., М., 1963; Наумов Н. П. [и др.], Средства общения у животных и их моделирование, в кн.: Вопросы бионики, М., 1967; Шовен P., Поведение животных, пер. с франц., М., 1972; Signals in der Tierwelt, Hrsg. D. Burkhardt, Münch., 1966; Marler P., Hamilton W., Mechanisms of animal behaviour, N. Y. — L. — Sidney, 1968; Animal communication, ed. T. A. Sebeok, Bloomington — L., 1968; Approaches to animal communication, ed. T. A. Sebeok, A. Ramsay, The Hague — P., 1969; Ternbrock G., Biokommunikation, Tl 1—2, В. — Oxf. — Braunschweig; 1971; Dingle Н., Aggressive behaviour in stomatopods and use of information theory in the analysis of animal communication, вкн.: Behaviour of marine animals, v. 1, N. Y., 1972.

Этограмма сигнального поведения каменки-плешанки (Oenanthe pleschanka): а—г — различные формы территориального и угрожающего поведения самца, д — то же самки; е—и — брачное поведение самца, к — то же самки. Стрелки обозначают одно- или многократные движения головы и крыльев. Н. П. Наумов.Реферат Язык эмоций(http://tumbler.h1.ru/htm/main.htm):
Человек любит перечислять отличающие его от животных качества и способности, которые подтверждают его уникальность. Однако если рассмотреть эти качества повнимательнее, то мы с удивлением увидим, что многие из них можно найти в мире животных, хотя и не в таком масштабе и не на таком уровне. Не составляет исключения и такое присущее человеку качество, как взаимное общение

, или коммуникации. Конечно, это не касается речи, являющейся наиболее характерной формой общения у людей и действительно уникальным качеством человека. Кроме речи людям присуща способность бессловесного общения невербальной коммуникации), состоящего из разных непроизвольных жестов, изменений в выражении или цвете лица и ряда других сигналов, воспринимаемых зрительно. А это уже сфера выразительных средств,хорошо известных в мире животных, особенно среди позвоночных, где сформирована обширная и многообразная система, дающая возможность не только общаться отдельным видам, но и строить подчас сложную социальную жизнь.

В данном разделе мы встречаемся с признаками, в своей основе наследственными и прочно зафиксированными, но их проявление может меняться. Если, например, строение конечности у лошади разрешает представителям этого вида в основном одинаковый и весьма ограниченный объем движений, то лицо шимпанзе позволяет любой особи этого вида производить целый ряд мимических действий

и индивидуально реагировать на каждую ситуацию в данный момент. Мимика для животных не столь характерна, ею обладают всего несколько групп высших млекопитающих, функционально же ее полностью заменяет многообразная система различных телодвижений и поз,

дающая животным широкую возможность взаимной коммуникации того, что в большинстве своем совершенно точно обозначается словом (общение). Точно обозначить понятие общения у животных нелегкая задача. Читателю это может показаться странным, но до сих пор нет общепринятого определения, так как каждая отрасль науки, занимающаяся исследованием поведения животных, подходит к нему со своей точки зрения. Наука, изучающая поведение животных в естественных условиях (этология), включает в понятие общения все внешние проявления животных, которые тем или иным образом влияют на поведение других особей. В таком широком смысле роль средств (сигналов) общения может играть, например, и простое выделение продуктов метаболизма в воду,

что известно прежде всего у самых низкоорганизованных животных. Такая примитивная форма общения, не имеющая в своей основе никаких специализированных устройств и находящаяся в пределах общего восприятия внешней среды и ориентации в ней, называется неспецифической сигнализацией. Наряду с ней у большинства животных сформировалась широкая система специализированных сигнальных устройств и отвечающая им система рецепторов, которая делает возможным использование очень сложных средств общения, относимых к группе специфических сигналов. Эти сигналы имеют в основном внутривидовую направленность, а это значит, что их принимают особи того же вида. Только некоторые из них получили межвидовое значение, поскольку на них реагируют и представители других видов животных, обычно обитающие в той же среде. Как правило, это сигналы опасноcти или сигналы, обладающие широким смыслом. Например,

предупреждающий крик сойки или свист сурка предостерегающие сигналы, на которые реагируют остальные животные; они даже могут присоединиться ним с собственными сигналами того же значения. Правильную функцию межвидовых сигналов обеспечивает, одной стороны, их взаимное сходство у тех видов животных, в окружении которых они проявляются, а с другой всеобщая известность, которая достигается на основе индивидуального опыта. Если же это условие не выполняется, могут произойти осечки, приводящие к самым разным последствиям. Примерами служат происшествия в зоопарках, где совместно содержались животные с различными системами сигналов. Одним из известных случаев такого рода явилось содержание оленя с кенгуру: олень бросался на кенгуру всякий раз, как тот садился на задние лапы. Для оленей поза на задних конечностях является пипичным сигналом к атаке, у кенгуру же это обычная поза отдыха.Огромное многообразие форм общения животных, основанного на средствах специфической сигнализации, возможно прежде всего благодаря тому, что отдельные сигналы могут не только изменяться по интенсивности, но еще и комбинироваться друг с другом самым разным способом.

Поэтому с наиболее сложными способами коммуникации мы встречаемся главным образом у самых высокоорганизованных животных, нервная система которых достигла такого уровня развития, что животные могут определять даже очень тонкие различия между отдельными сигналами. Но это тем не менее не означает, что сложность общения зависит только от систематического положения, в частности от эволюционного уровня развития, на котором находятся определенные виды животных. Несмотря на то что передача сигналов основана на инстинкте и не обусловлена присутствием других особей (даже человек вскрикивает при внезапном испуге, не отдавая себе отчета в том, слышит его кто-нибудь или нет), их развитие и сложность зависят в основном от способа жизни животных.

Среди позвоночных наибольшей сложности и разнообразия в коммуникативных сигналах достигают животные с развитой системой социальных отношений, тогда как у ведущих одиночный образ жизни или у животных в анонимных сообществах (где отдельные особи не знают друг друга (персонально) общение ограничивается только выполнением основных функций. Внешний вид животного не просто непосредственно участвует в системе общения, но и формирует сопровождающие общение позы и движения. Особенно это важно при зрительной (визуальной) сигнализации, которая составляет основу общения животных. Причем не менее важную роль эта визуальная сигвалвзацня играет в жизни тех видов или групп, у которых зрение не является

ведущим ориентиром. Необычайной сложности система зрительных сигналов достигла, например, у псовых, для которых ведущим анализатором является обоняние. Основу визуальной сигнализация животных составляют такие внешние черты, как размер, форма, окраска

и поза. Иногда роль зрительного сигнала выполняет особый способ движения. Эти сигнальные признаки могут быть постоянной составной частью облика животного (на протяжении всей жизни, в определенном возрасте или в определенное время года) или возникают временно, в тот момент, когда сигнал посылается. Случаи, когда сигнальную функцию выполняет какой либо постоянный признак, нечасты, но и далеко не редки. Кроме выростов тела (например, гребней или шлемовидных выростов у некоторых птиц и пресмыкающихся) подобную сигнальную функцию несут цветные пятна. Они могут располагаться на определенных участках тела (окраска груди у зарянок, варакушек, лицевые маски или пятна на задней части у беломордого бубала, лошадиной и черной антилоп, некоторых видов водяного козла и т. п.)

или быть частью общей окраски животного (выразительная окраска африканских черно-белых гверец). В известном смысле к последней относится и предупредительная окраска (у скунса, ядозуба, рыбы-зебры), которая, однако, имеет свою специализированную функцию. Постоянные признаки прежде всего обладают опредепяющей функцией, то есть они делают возможным или облегчают опознание видовой принадлежности, пола и возраста полового партнера, иногда противника. Хотя их действие, как правило, ие неожиданно, они могут оказывать очень мощное влияние. Результаты многих опытов показали, что у некоторых видов позвоночных при встрече отдельных особей важную роль играет не форма тела (то есть общее сходство партнеров), а именно один важный и определяющий признак-так называемый ключевой сигнал. Самец зарянки, охраняющий свой гнездовой участок от другого самца, никак не реагирует на чучело неокрашенной птицы, но очень активно атакует комок красной ваты.

Подобным же образом ведут себя самцы колюшки, нападающие на бесформенные заменители рыб в том случае, когда брюшная сторона модели окрашена в красный цвет. Интересно, что в этой системе сигнальных признаков не все цвета одинаково значимы, некоторые (например, у птиц красный цвет) совершенно отчетливо занимают между остальными особое место. Бели птенцом серебристой чайки, которые при кормлении орневтируются по красному пятну на подклювье родителей, предложить модели головы с пятнами разного цвета, то модель с красным пятном вызовет наибольшее число выпрашивающих движений. Еще интенсивнее реагируют птенцы на простую палку, окрашенную в красный цвет с белыми полосами.

Такие сильно действующие ключевые сигналы называются сверхнормальными и в настоящее время известны не только у животных, но и у людей. Чтобы не получилось (осечки) при реакции животного на ключевой сигнал, его поведение часто обусловлено комбинацией нескольких сигналов, которые известны под названием пусковых. Такой комбинацией может быть, например, соединение формы тела и направления, в котором оно движется. Птенцы выводковых птиц (фазанов, куропаток) прячутся или становятся неподвижными, увидев над собой силуэт хищной птицы. Когда в опыте над птенцами двигали модель летящего хищника, то они отвечали типичной реакцией только в том случае, если модель двигалась в направлении, указанном стрелкой на схеме (форма хищной птицы). Если же модель двигалась в обратном направлении (форма летящего гуся), птенцы не обращали на нее никакого внимания.

Птенцы куриных скрываются только в том случае, если модель летящей птицы двигается в направлении, указанном стрелкой (сходство с хищником). (По Тинбергену.) Сигнальные признаки временного действия по сравнению с вышеописанной группой намного более многочисленны и имеют ряд бесспорных преимуществ. Они проявляются только в определенных ситуациях и внезапно, лаправлены только в сторону врага или партнера, и их интенсивность меняется в зависимости от конкретных условий. Поэтому они намного динамичнее, и животные применяют их в таких сложных ситуациях, как, например, проверка взаимоотношений в группе или при выполнении ритуальных действий. К самым древним формам этого типа зрительной сигнализации относятся изменения в очертаниях тела, или, точнее говоря, увеличение его размеров. При этом совершенно ясно, что настоящие изменения в объеме тела в этой ситуации исключение. Так, хамелеоны увеличиваются за счет того, что надуваются, наполняя выросты легких воздухом. Подобным же образом увеличивают свое тело некоторые рыбы (иглобрюхи)

заглатывая воздух или воду и заполняя ими выросты желудка. Гораздо чаще животные просто обманывают противника, притворяясь более крупными, чем они есть на самом деле. Для этого они не увеличивают реальный объем своего тела, а лишь изменяют его контуры. Этот эффект достигается разными путями. Довольно простой и частый способ симуляции величины-использование разных выростов, кожных складок и сходных образований: их выпрямление, высовывание или растягивание может иметь огромный оптический эффект, сравнимый с раскрыванием зонтика. Встречается он главным образом у пресмыкающихся и у низших позвоночных в этих группах покровы тела препятствуют иным способам увеличения контуров тела. Примерами могут быть взъерошивание кожных гребней у шлемоносного василиска и некоторых игуан,

растягивание кожистых воротников у агам, растягивание и раскрывание спинных и грудных плавников рыб. Наиболее известный примерповедение австралийской бородатой ящерицы, которая может внезапно увеличить голову, растянув кожистый воротник, сложенный в состоянии покоя складками вокруг шеи. Млекопитающие и птицы используют для этого главным образом значительную подвижность перьев и волосков: ощетинивая или укладывая их, они достигают значительных перемен в размерах тела. Совы, поднимая контурные перья, могут почти вдвое увеличить свой зрительный объем по сравнению с тем состоянием, когда оперение тесно прижато к телу. Млекопитающие достигают того же эффекта ощетиниванием волосков на всем теле или на некоторых его участках. Эти места обычно имеют более длинные или особо окрашенные волосы (скажем, грива льва). Шимпанзе увеличивают размеры тела, взъерошивая шерсть на голове, спине и плечах. Отдаленное сходство с этой реакцией имеет вставание волос дыбом и так называемая гусиная кожа, сопровождающие у некоторых людей сильные и неприятные ощущения. Следует отметить, что настоящее или поддельное увеличение размеров, как правило, относится не ко всему телу. Та или иная его часть увеличивается неравномерно в только со стороны противника, с другой же стороны, наоборот, размеры соответствующей части тела или вовсе не меняются, или даже уменьшаются. Очень показательно в этом смысле всем известное расширение капюшона у кобры.

Оно вызвано разведением в стороны шейных ребер натягивающих кожу так, что, расширяясь в направлении противника, шейная часть тела сплющивается с другой стороны. Порой даже мнимого увеличения тела не происходит, просто животное занимает такое положение по направлению к противнику, в котором оно кажется крупнее. Так, самцы тюленей поднимаются на передних конечностях,

бык гаял выставляет могучий боковой силуэт навстречу противнику. Увеличение размеров тела у всех позвоночных выполняет в целом одну функцию: действует как угроза (при нападении или обороне) или помогает произвести на противника внушительное впечатление

и в результате получить определенное преимущество над ним, например избежать конфликта или избавиться от конкурента. Эта составная часть поведения очень часта у животных и встречается во всех возможных ситуациях при споре за территорию, в поединках и в брачный период. Следующая форма визуальной сигнализации в той или иной мере связана с предыдущим примером. Она основана на принимании особых поз и демонстрации некоторых частей тела, причем разные животные обычно используют разные структуры тела или цветового рисунка. Эти сигналы очень пестры и выразительны.

К ним относятся, например, характерное положение или повороты головы, хвоста, конечностей и разных выростов тела (ушных мочек, гребней, хохолков), выпрямление и поднятие разно окрашенных волосков или открывание бросающихся в глаза цветных пятен. Например, олени демонстрируют на задней части тела яркие белые пятна, которые образованы скоплением белых волосков и в состоянии покоя, как правило, прикрыты окружающей темной шерстью. При сигнале опасности волоски выпрямляются и формируют таким образом четко ограниченное контрастное пятно. Это явление известно у серн, разных оленей, вилорога. Необычайно большое контрастное пятно, заходящее длинной полосой на спину, имеют спрингбоки. Действие этого сигнала усиливается еще и потому, что в состоянии покоя белая шерсть на спине абсолютно скрыта в кожной складке и появляется лишь в момент тревоги, когда складка раскрывается и выпрямленные волоски формируют ясно видимую белую щетку. По этому же принципу действуют сигнальные пятна многих других животных. Очень выразительна окраска самцов мартышки дианы: большие белые или ярко оранжевые пятна на внутренней стороне бедер. Животное при угрозе резко раскрывает бедра, и пятна мгновенно выступают на фоне окрашенных в черный цвет конечностей. Подобные сигнальные пятна можно найти на ушах кошачьих, на нижней стороне хвоста некоторых оленей, на брюшке жерлянок и плавниках рыб. Их показывают наклоняя голову и прижимая уши (тигр), поднимая или двигая хвостом (олени),

вставая на задние конечности (жерлянки) или внезапно раскрывая плавник (рыбы). Одним из вариантов этого типа визуальной сигнализации является мгновенное изменение цвета. Формы двигательной сигнализации у гусей и волков стали классическими примерами многообразия зрительных сигналов, основанных на характерных позах или телодвижениях. У гусей главную роль играют положение головы и ее движения,

у волков (как и у большинства псовых) кроме общего положения тела немаловажную роль играют положение и движение хвоста.

Подобные способы сигнализации известны и для других позвоночных для некоторых ящериц, лягушек и рыб. Зрительные сигналы могут исполнять самые разные функции от простой возможности определить животное (некоторые антилопы, поднимая голову, открывают яркие, типичные для определенных видов пятна на нижней стороне шеи) и сообщить об опасности до проявлений брачного поведения (показ цветных зеркалец на крыльях селезней в период ухаживания). Кроме того, сигналами могут быть различные демонстрации, связанные с проверкой и усилением собственного положения на иерархической социальной лестнице (у псовых в этих случаях особую роль играют именно положение и движения хвоста). Действие этих сигналов строго определяется видом, причем до такой степени, что то же самое движение или поза у двух разных видов животных могут иметь совершенно разное значение. Так, поднятие или растягивание ушных раковин у слона означает угрозу, у белки-оборонительную реакцию, а у собаки просто движение, сопровождающее переключение внимания на определенный объект. Подобные различия в значении сигналов часто встречаются в мимике животных, обсуждение которой и без того осложняется бессознательными и совершенно ошибочными поисками аналогий с выражениями человеческого лица. Эти аналогии, скорее всего, и являются одной из главных причин интереса к тому, что выражает лицо животных. Бесспорно, что у животных есть (лицо), и оно может иметь разные и весьма характерные выражения. Постоянный внешний вид головы является лишь результатом взаимного расположения органов чувств, разных покровных структур и ротового отверстия, которые сами по себе не выражают никаких чувств и проявлений характера животного, хотя и создают отдаленное сходство с тем или иным выражением человеческого лица.

Именно благодаря этому и возникли представления о гордых орлах, мудрых совах, льстивых лисицах и надменных верблюдах, ничего общего не имеющие с действительными коммуникативными способностями животного. О коммуникативных способностях можно говорить только в том случае, когда взаимное расположение отдельных частей лица изменяется, то есть когда у животных имеется способность к мимике. Объем мимических способностей животных

обусловлен двумя основными причинами. Первая-определенный и довольно высокий уровень развития высшей нервной деятельности. Второе важное условие это строение лицевой части головы, то есть наличие или отсутствие таких структур, которые делают возможными собственно мимические движения. К этим структурам относятся движущаяся на голове кожа и ее производные (шерсть, перья), движущаяся глазная щель, заметные вибриссы, движущиеся губы, ушные раковины и возможность изменять или демонстрировать окраску лица. У животных с особо тонкой системой мимических проявлений (например, у кошек) важную роль играют даже такие, казалось бы, мелкие признаки, как изменения в форме зрачка. В том, что все эти составные части необходимы для мимики животных, не трудно убедиться, сравнив возможности кролика, с одной стороны, и кошки или пса с другой, или если брать животных, приблизительно равноценных в своем развитии, возможности медведя и тигра. Особое место в мимических проявлениях животных занимают раскрывание челюстей, а также поднятие губ и их оттопыривание.

И не только потому, что относятся к самым древним проявлениям угрозы, известным уже у пресмыкающихся. Люди обычно связывают раскрывание челюстей и обнажение зубов с проявлением дикости и кровожадности,

при этом забывают о некоторых важных фактах. Описанное выше проявление угрозы имеет в жизни животного две различные, практически противоположные функции. Нападающая, или агрессивная, угроза может быть, особенно у некоторых животных (в том числе у хищников), мимически совершенно невыразительной и предшествует собственно нападению животного. Напротив, оборонительная, или дефенсивная, угроза по своему внешнему проявлению намного сильнее; ее выражают животные, которые чувствуют, что находятся опасности. Фотографы для получения эффектных снимков конечно, направляют свои усилия, чтобы вызвать животных подобную реакцию, особенно впечатляющую у крупных

кошачьих и их детенышей. Угроза, однако, как составная часть поведения, не связана со способом добычи пищи. С ней можно встретиться не только у млекопитающих, но и у птиц и пресмыкающихся.

У хищных животных необычайно сильное впечатление от угрозы обусловлено прежде всего длинными челюстями с крупными зубами, большой подвижностью лица, высоким интеллектом. А все разнообразные проявления угрозы у них функционально отождествляются, например, с едва заметным поднятием верхней губы у оленя, которым он осенью в зоопарке сопровождает попытки отогнать посетителей от изгороди своего участка. Мало кто, вероятно, знает, что это поднятие губы первоначально, по-видимому, служило для обнажения длинных клыков, которые были когда-то у примитивных оленеобразных на месте теперешних невыразительных клычков. Для полноты картины хотелось бы еще добавить, что раскрывание челюстей получило у животных значение угрозы только вторично. Первоначально же оно появляется у позвоночных в связи с зеванием (по последним наблюдениям, есть даже у некоторых рыб). Изменение функции некоторых проявлений случается у животных,особенно у высших позвоночных, довольно часто. При подробном изучении всего арсенала выразительных средств животных можно обнаружить, что целый ряд этих средств очень похож на движения или позы, которые используют животные в своей обычной жизни, хотя и при совершенно иных обстоятельствах. Наряду с уже описанным раскрыванием челюстей, получившим со временем третье применение (выпрашивающий жест, при помощи которого животные зоопарков выманивают у посетителей пищу), немало других сходных примеров. Знакомая всем выгнутая спина, которой кошка реагирует на внезапную конфликтную ситуацию, используется в потягивании;

выпрашивающие позы самок некоторых птиц в период ухаживания ведут свое происхождение от поведения птенцов, которых кормят родители. Обыскивание у обезьянэто обычный уход за шерстью, но лишь вторично нашедший свое отражение как символ социальных отношений между подчиненной и доминирующей особями. В более сложных формах сигнализации животные иногда только намекают на какое-то действие. Например, в брачных танцах некоторых птиц проявляется первая фаза нападения-угроза, но действие так и остается неоконченным. Довольно часто наблюдается лишь намек на прыжок или взлет.

Намек это ритуализированная форма начального вполне целесообразного поведения, которое становится составной частью крупного выразительного действия, обозначающегося как обряд или ритусятся токование птиц и вообще брачное поведение животных. Коммуникативную функцию берут на себя также особые способы движения, которые используются разными позвоночными как самостоятельные зрительные сигналы. В большинстве своем это не слишком измененные формы обычного передвижения, но используемые животным только в определенных ситуациях. К ним относятся, например, особый шаг или бег некоторых копытных (отталкивающийся шаг ланей при виде опасности), особые формы полета (жителям ряда городов, наверное, известны характерные вылеты самцов кольчатой горлицы в брачный период) или плавания (угрожая, самец лебедя-шипуна передвигается вперед одновременными толчками обеих ног). Хотя визуальные средства общения животных очень разнообразны, не следует считать каждое движение исключительно зрительным сигналом, оно может всего только сопровождать какое-либо поведение. Это касается главным образом некоторых форм осязательной сигнализации, гораздо более распространенной среди беспозвоночных, но иногда встречающейся и в отдельных группах позвоночных.
Примером может служить похлопывание у антилоп (жирафовой газели, газели Томсона и некоторых других антилоп)форма поведения, при которой самец дотрагивается своей передней конечностью задней конечности самки. Подобными движениями (либо теми или иными изменениями во внешнем виде животного) могут сопровождаться запаховые и звуковые сигналы, несмотря на то что они основаны на иных средствах выражения, чем визуальные.
К главным функциям запаховых сигналов позвоночных относится не только индивидуальное распознавание партнера, но и мечение территории или различных предметов. В обоих случаях роль сигнала играет запах, который выделяется с мочой или калом, либо, что бывает гораздо чаще, специальными пахучими железами, расположенными на разных участках тела: на ногах у косуль, за головой у серн, перед глазами у оленей и некоторых антилоп, в области анального отверстия или у основания хвоста у куниц и т.п. В зависимости от того, где расположен источник запаха, животные занимают те или иные стойки и положения при взаимной проверке или при отметке; эти Позы носят лишь сопроводительный характер и основу действия запаховых сигналов не затрагивают.
Тем не менее они интересны уже сами по себе, а также тем, что могут отличаться у разных полов одного вида либо быть практически идентичными у одинаковых полов разных видов. Таков, наверное, всем известный пример-поза мечения при мочеиспускании, одинаковая у самцов разных видов (собака, волк, койот, гривистый волк), но совершенно иная у самок этих же видов. Функциональное сочетание запаховых и зрительных сигналов довольно редко из-за разной основы их действия.
Такое сочетание наблюдается у псовых, которые принимают типичные позы при взаимном обнюхивании, у мелких хищников и грызунов, которые дают предупреждающий зрительный сигнал в виде определенной позы перед тем, как выпрыснуть мочу или секрет пахучих желез.
Все, что было сказано о запаховых сигналах, в основном относится и к звуковым (акустическим) сигналам, однако, с тем отличием, что в данном случае функциональное сочетание с разными позами встречается чаще.
В отличие от запаховых действие зрительных и акустических сигналов мгновенно, и их одновременность усиливает окончательный эффект. К такого рода сигнальному поведению относятся позы, которые сопровождают крик или покрикивание у разных птиц (крик чаек, кукареканье петуха), или издавание предупреждающих об опасности звуков, сопровождаемое раскрытием челюстей или поднятием перьев и шерсти (например, шипение и фырканье кошачьих).
Однако изменение внешнего вида животного часто зависит от того, как издаются соответствующие звуки, будь это надувание резонаторных полостей у некоторых видов лягушек (прудовой лягушки, жерлянок) или у обезьян (ревунов, орангутанов, сиамангов), или движение хвоста, оканчивающегося погремушкой (у гремучих змей), или стук клюва (у аистов). Даже эта механическая функция не исключает одновременного сигнального действия, соответствующего перемене в облике животного. Например, самцы горилл во время демонстрирования силы бьют себя в грудь, выпрямляясь при этом на задних конечностях, что им совершенно необходимо для освобождения передних, но одновременно поза выпрямленного тела уже сама по себе действует как угроза.
Оказывается, животные далеко не немые существа, у них есть свои формы общения, которые, хотя и нельзя сравнить с богатством человеческого языка, играют очень проявляется огромный интерес к исследованиям в области средств общения у животных. И человек подчас для решения своих проблем вынужден обращаться к изучению животных, например, в поисках способов быстрого переноса информации. Аргументы и Факты: Животные говорят и ругаются(http://www.aif.ru/online/aif/1282/51_01):Факты свидетельствуют: некоторые животные способны говорить на человеческом языке. И ЭТО не дельфины, которые если и выражают свои мысли, то с помощью сигналов — свиста и стрекота, и не обезьяны — как принято думать, наиболее близкие к человеку живые существа. А, например, слоны. Самый уникальный из них проживал в Карагандинском зоопарке. Невероятная история его словесного общения с людьми началась с того, что однажды вечером, запирая ворота зоопарка, рабочие услышали трубный голос: «Напоите слона!» В обезлюдевшем пространстве этот возглас мог принадлежать только одному существу — слону по кличке Батыр, оставшемуся на ночь без привычного ведра с водой. Разумеется, говорящего слона стали одолевать журналисты, лингвисты, зоопсихологи. И не разочаровались. «Батыр хороший», «Батыр молодец» — не уставал нахваливать себя слон. Ученые считают, что артикуляционный аппарат животных не позволяет им произносить звуки человеческой речи, в особенности губные согласные. Чтобы преодолеть это препятствие и заговорить, слону Батыру приходилось засовывать кончик хобота в рот и прижимать его губами. В науке факт признается достоверным только в случае его повторений. И не так давно в Индии обнаружился брат по разуму карагандинского слона, к сожалению, уже отошедшего в мир иной. Джумбо, обитатель штата Махараштра, в отличие от Батыра — не экспонат зоопарка, а рабочий слон. Соответственно образ жизни, характер и набор слов «индуса» вполне пролетарский, богатый ненормативной лексикой. Джумбо не дурак выпить, причем водку хлещет не стаканами, а ведрами. Естественно, возникает вопрос: верить ли подобным сообщениям? Ответ на него вот уже несколько лет ищет известный ученый — доктор биологических наук, профессор Александр Дубров. Самым, пожалуй, гениальным животным, на след которого вышел ученый, был кот Мэси, проживший в доме бакинской семьи Бабаевых 22 года. К сожалению, Александр Петрович не был лично знаком с Мэси. Но, бывая в Баку у Бабаевых, наслушался столько историй про говорящего кота, опросил столько свидетелей, что уже не сомневается в правдивости этих сообщений. Гюльчохра Бабаева, подобравшая котенка во дворе, сутками не спускала его с рук, разговаривая с ним, как с младенцем. Мэси рос в любви и ласке, без чего, по мнению ученых, интеллект животного не развился бы до такой степени. На азербайджанском и русском языках кот знал десятки слов. «Сколько тебе лет?» — спрашивали кота. «Двенадцать», — называл он свой истинный возраст.«Зачем приехали журналисты?» — «Писать в газету про Мэси».А уж такие элементарные для воспитанного человека слова, как «спасибо», «до свидания», кот употреблял к месту, вовремя и без лишнего напоминания.Однажды, разыгравшись, Мэси повис на занавеске. Услышав резкое требование немедленно спуститься, нахально ответил, глядя хозяйке в глаза: «Не сойду».Бакинский журналист Мохаммед Ахмед Бахарлы, близкий друг семьи Бабаевых, вспоминает, что был близок к обмороку, когда, сидя на диване в их доме, ощутил властное постукивание мохнатой лапой по плечу и услышал: «Вставай с моего места!». Сотрудниками Института проблем экологии и эволюции и Научно-исследовательского центра распознавания образов было проведено научное исследование. Изучив частотные характеристики записей, ученые пришли к однозначному выводу: эти фразы человек произнести не мог, будь он самый талантливый пародист или чревовещатель. Таким образом, никаких сомнений в подлинности записей, а значит, в интеллекте и способностях кота не осталось. Значит ли это, что Мэси был по интеллекту близок к человеку — ну хотя бы к трехлетнему ребенку? Именно так и считают ученые. Правда, с оговоркой, что этот кот был таким же уникумом, как, например, человек, извлекающий в уме квадратные корни из десятизначных чисел. Чтобы животное заговорило по-человечески, оно должно быть гениальным, и воспитывать его должны так, чтобы развивать врожденные способности. После выхода в свет книги профессора Дуброва «Говорящие животные» посыпались сообщения об интеллектуальных братьях наших меньших. Оказалось, говорящие собаки живут в Петербурге, Пензе и Рязани. Москвичка Жаклин, 11-летняя афганская борзая, владеет двумя десятками слов. На вопрос «Как дела?» светским тоном отвечает: «Нормально». Однажды, когда уборщица в магазине принялась ворчать: «Ходят тут с собаками, одна грязь от них», Зоя Игумнова, хозяйка Жаклин, шепнула борзой: «Назови ее «дура». «Дура», — прямо глядя в глаза уборщице, произнесла Жаклин. Бабка, едва не лишившаяся чувств, выронила ведро. Впрочем, собака не щадит и любимую хозяйку. Когда Зоя надолго задержалась на работе, Жаклин сказала: «Мама дура». Однажды, выступая в одном из подмосковных домов культуры, автор этих строк рассказал несколько баек о говорящих животных. Из зала пришла записка от девочки: «Моя собака давно называет меня мамой, а мою маму — бабушкой». А потом 14-летняя Даша искренне удивилась: «Разве другие собаки не разговаривают?» Из обсуждений Животные говорят и ругаются

Олька

17:49, 31 мая 2005

(cамым хвастливым голосом)Ну мой котик — «голубой»! В смысле «русский голубой»…:-)))) И тоже умеет двери открывать :-))) Он вообще терпеть не может закрытые двери — просто Плачидо Доминго отдыхает — у закрытой двери каждые раз исполнялась ария на тему «Вы чё закрылись? Мясо, поди, едите без меня?!» Дочка решила пойти по стопам Куклачева. Я наблюдала сцену обучения кота: на чистом русском языке, с вкраплениями подростковых жаргонизмов, «мадмуазель Куклачева» объясняла коту, что для того чтобы открыть дверь, нужно повиснуть на ручке двери. При этом она показывала сама, как это делается — стоя на четвереньках. Потом стала «вешать» кота на дверной ручке. Кот норовил убежать, но дрессировщица была настойчива. Что вы думаете! через несколько дней — кот таки научился открывать двери! Сначала минут по 5 прыгал на дверную ручку, потом приспособился за один прыжок. Сейчас открывает двери «одним мизинцем» — один изящный прыжок … и на пороге котик: «Вы не звали — а мы приперлись…» Теперь, когда у нас остаются ночевать гости — мы их всегда предупреждаем — это не приведение по ночам ходит — это кот!

Elsa

00:25, 29 мая 2005

Мирра когда я болела жуткой формой ветрянки, а во взрослом возрасте это довольно жестоко, ---------- Не поверите, но я переболела такой же формой ветрянки месяца три назад. Знаю эту гадость не понаслышке. Но моего любимого кота Лёлика не было со мной, чтобы подбодрить. Прошлым летом он погиб смертью храбрых, съев на улице какую-то живность, она у него застряла в пищеводе. Потом он не перенес опрерации, умер в ветлечебнице. То, что у кошек есть интеллект — безусловно. По их манере поведения, когда они чувствуют себя в доме хозяевами, а нам только разрешают жить с ними, можно судить, что они уверены в том, что превосходят нас в уме. Добывать себе пищю Лёлик научился, когда ушел гулять на пасху (он не был кастрирован) и гулял 1,5 года, не давая о себе знать. Потом в один из вечеров, он подошел ко входной двери и просто сказал «мяу», я открыла дверь: на пороге стоял наш гулящий кот. Он меня узнал сразу, сам же был грязный и ободранный с рваным ухом, поэтому я побежала за его фотокарточкой, вставленной в рамочку, чтобы сверить морду-лица. Но вовремя опомнилась, стало стыдно, что я, как в милиции, не поверила Лёлику, который меня узнал сразу. Кот же побежал к своей кормушке, на ходу, мурлыча и ласкаясь. И зажили мы счастливо, пока весной он не вышел на охоту птиц, на чем и погорел. Но его жизнь не была напрасной он научил нас любви и преданности, и мы его никогда не забудем, как всех котов и кошек, живших у нас. Я живу с котами и кошками всю жизнь. Уже родился для нас новый котеночек, младший братик Лёлика, а мама их, от моей Петербургской кошки Феди, про которую у меня есть отдельный рассказ, за который я даже получила приз, из рук самого Куклачова. Но это другая история :-)))

Gray	12:21, 28 мая 2005
И в чем заключается отличие этой породы от других? === В необычайном интеллекте. Кот, конечно, не говорит… Но нашу речь прекрасно понимает, и помнит, кто что сказал. Смешно выражает возмущение, если сказали, по его мнению, «неправильно».

Всего комментариев 53
Перейти на страницу: 12