Второй важной оппозицией в системе пространственных значений Всеволодова и Владимирский считают заполненность/незаполненность пространства, и сразу же сами делают оговорку, что эта оппозиция реализуется лишь в рамках сопространственности /с.11/. Это утверждение тоже представляется не совсем справедливым, так как заполненность/незаполненность пространства выражается и при некоторых значениях, относимых авторами к так называемой несопространственности.
В качестве третьей оппозиции называется “ характер отношения предмета к локуму”. В основе этой оппозиции лежат семы статичности/динамичности. “Сема статичности предполагает неизменное по отношению к локуму пространственное расположение предмета, /.../ а сема динамичности предполагает изменение сорасположения предмета и локума /удаление, приближение, прохождение/, ср.: стоять на улице - выйти на улицу /пройти улицей, вернуться с улицы/ с.13/.
В качестве добавочных, специфических значений, например, в сфере сопространственности/несопространственности указанные авторы называют еще и оппозицию общей/конкретной сопространственности - в зависимости от общего расположения в локуме: в городе, в лесу, на поляне, или же внутри него, а также на одной из его поверхностей: в доме, на доме. При несопространственности эта оппозиция не выявляется, а существенной оказывается оппозиция “ расположение локализуемого предмета по отношению: а/ к локуму в целом и б/ к одной из сторон или к одному из измерений локума” /с. 14/.
Подробное, построенное на большом эмпирическом материале описание пространственных отношений в русском языке в зеркале венгерского осуществлено венгерским русистом И. Пете. Несмотря на то, что это описание имеет лингводидактическую направленность, в нем содержится ряд существенных теоретических выводов и наблюдений, ценных как для одноязычного, так и для контрастивного описания категории пространства. Система пространственных отношений представлена в пяти больших группах в соответствии с геометрическим характером пространственных форм:
1/ Местоположение субстанции А представлено в виде точки относительно субстанции В. В этом типе пространственной локализации выведены следующие разновидности: интрапозиционные, суперпозиционные, субтерпозиционные, постпозиционные, препозиционные, адпозиционные, медиальные, интерпозиционные, экстрапозиционные, латеральные и контрапозиционные отношения.
2/ Местоположение субстанции А представлено в виде линии относительно субстанции В. Здесь различаются: транспозиционные, параллельные, диагональные, перпендикулярные, терминальные пространственные отношения.
3/ Местоположение субстанции А представлено в виде окружности относительно субстанции В. Здесь выделяются циркапозиционные отношения.
4/ Местоположение субстанции А представлено без конкретного указания на субстанцию В. В этом разделе рассматриваются ситуативное, общее или неопределенное указание на субстанцию В.
5/ Местоположение субстанции А представлено с указанием на расстояние по отношению к субстанции В. В этом разделе рассматривается значение локальной протяженности [Пете 1973, с.21 - 22].
Несмотря на то, что в таком разбиении пространственных отношений можно установить некоторое отсутствие противопоставленности и пересечение отдельных разрядов, книга И. Пете является очень ценным источником наблюдений над системой пространственных отношений и методикой их контрастивного описания.
Аналогичная, хотя и несколько более упрощенная схема описания пространственных отношений, представлена и в двухтомном учебнике по синтаксису И. Пете, во втором томе “Семантика и прагматика синтаксических единиц” [Пете 1998].
Как уже было отмечено выше, описание категории пространства в трудах русских лингвистов последних лет осуществляется преимущественно с точки зрения когнитивного подхода. Детальному анализу подвергается преимущественно лексический пласт языка, т.н. пространственная лексика - метаединицы описания пространства типа объект, место, пространство и время, путь, круг, колесо [Кубрякова 1997, Панова 2001, Мечковская 1997], названия пространственныхпараметров [Семенова 1997], пространственные прилагательные [Богуславская 1997], наречия со значением близко - далеко [Яковлева 1993,1994], большое количество работ посвящено глаголам, обозначающим какую-либо разновидность пространственной локализации [Рахилина 1998, Зализняк 1997, Кустова 1997, Розина 1997 и др.]. Довольно широко распространено описание семантической сети различных пространственных предлогов [Кустова 2001, Селиверстова, Рахилина, Плунгян 1999 и др.].
Подводя итоги данного обзора, приходится констатировать, что столь сложная категория, как пространство, чья сущность и специфика в ходе развития человеческой цивилизации непрерывно обогащается и уточняется новыми научными открытиями, и, как оказывается, все еще до конца непостижима для познания, имеет и в философии, и в точных науках, и в лингвистике далеко не полное и исчерпывающее объяснение и описание. Трудно поддаются объяснению и инвентаризации ее базовые онтологические и гносеологические особенности, наука все время вносит коррективы в схемах понимания и измерения пространства, открываются все новые и новые ипостаси пространства, незнакомые до сих пор человеческой цивилизации. Изучение языкового выражения пространственных отношений полностью не осуществлено ни для одного из языков, система концептуальных форм изучения и описания пространственных параметров мира все время обогащается какими-то новыми подходами, понятиями и средствами фиксации пространственных отношений.
В русской лингвистике пока еще детально описаны только отдельные участки семантической карты пространства и их языкового выражения. Исследования, осуществляемые в русле когнитивистики и психолингвистического восприятия и национально-культурного отражения пространства в языковом сознании человека и в различных языковых картинах мира показывают, что в этой области существуют еще малоизученные пространства. Это с еще большей силой относится к контрастивным описаниям родственных и неродственных языков.