Точно так же индустриальная революция открывает перспек-
тиву для двух противоположных по содержанию общественно-
экономических формаций, развивающихся в рамках индустри-
альной цивилизации. Жесткая схема линейного формационного
процесса доставляла немало трудностей нашим философам и
историкам, поскольку лишь в странах Европы (да и то с известной
натяжкой) можно было говорить, что развитой капитализм за-
вершается революционным переходом к развитому индустри-
альному социализму. Известно, что большинство существующих
на сегодняшний день социалистических государств возникло либо
в относительно отсталых в экономическом отношении капитали-
стических странах (например, в России), либо в странах, где капи-
талистическое производство только зарождалось. Концепция же
социотехнических революций позволяет считать, что индустри-
альная революция приводит к возникновению индустриальной
цивилизации, в рамках которой могут иметь место различные
общественно-экономические формации, всякий раз, когда в силу
тех или иных обстоятельств в данном обществе возникают, раз-
виваются и начинают господствовать основанные на применении
машин технологические системы, охватывающие технологию как
промышленного, так и сельскохозяйственного производства, а
251
также технологию общения, технологию власти и другие струк-
туры социальной деятельности.
Социалистические революции, т. е. революции, целью кото-
рых было создание социалистического общества, в ряде стран
совершались при поддержке других, уже вступивших на путь со-
циалистического строительства стран. Часто оказывалось так, что
возникновение новых государств, ориентировавшихся на построе-
ние социализма, происходило раньше, чем в стране завершалась
индустриализация, т. е. революция индустриальная. Поэтому
идеологическое клише, идущее от матрицы строго последова-
тельной смены формаций, противоречило объективной реально-
сти. Это вызывало немало трудностей, для устранения которых
нужно было проявлять известную изобретательность. Однако
дело существенно проясняется, если принимается типология,
соответствующая реальности и подлинному историческому про-
цессу. В этой типологии должны найти себе место не только поня-
тия «общественно-экономическая формация» и «социальная ре-
волюция», осуществляемая при переходе от одной формации
к другой, но и менее жесткие, более широкие категории: «циви-
лизация» и «социотехническая революция».
Социальную революцию не следует отождествлять с понятия-
ми политической, экономической и культурной революции. Эти
последние, по существу, представляют собой форму проявле-
ния социальной революции в зависимости от того, какие этапы
и в какой последовательности она проходит, в каких реальных
исторических условиях она совершается. Так, переход от разви-
той рабовладельческой формации, сложившейся в античном об-
ществе, к европейскому феодализму, несомненно, представлял
собой социальную революцию. В этом смысле она была некото-
рым перерывом в постепенности, растянутым во времени скач-
ком. Он совершался в течение нескольких столетий в зависимости
от конкретных условий того или иного региона. В то же время
неверно представлять эту революцию как «революцию рабов»,
якобы боровшихся с оружием в руках за установление новой —
феодальной формации, как ее трактовали некоторые советские
историки. В странах Скандинавии, Восточной Европы и т. д., где
элементы феодализма развивались в течение ряда столетий на
родо-племенной основе, вообще не существовало массового
рабовладения, и ни о какой «революции рабов» не могло быть и
речи. Следует вообще иметь в виду, что социальные революции
представляют собой чрезвычайно сложный процесс, внутри кото-
рого могут существовать как периоды длительных, спокойных,
так сказать, количественных изменений, прерываемых в особых
«точках перегиба» (если пользоваться математической термино-
логией) определенными политическими всплесками, взрывами
и даже революциями. Так, Великая французская буржуазная ре-
волюция конца XVIII в. сочетала в себе совокупность коренных
политических, экономических и социальных перемен, в которых
наиболее интенсивно выражались задачи этого типа революции,
252
и тем не менее она не может быть втиснута в принятые хроноло-
гические рамки 1789—1799 гг. Политическая революция как бы
завершала длительный социальный процесс перехода к капита-
листической формации во Франции. Напротив, социалистическая
революция в России 1917 г. произошла первоначально в полити-
ческой форме, известной под названием Октябрьской револю-
ции. В последующие десятилетия были осуществлены крупные
экономические преобразования (коллективизация сельского хо-
зяйства и индустриализация промышленности) и культурная ре-
волюция (ликвидация безграмотности, развитие народного обра-
зования, создание широкой сети культурных учреждений и т. д.).
Поэтому ни противопоставление, ни обособление социальных
революций от социотехнической не оправдано и не соответст-
вует действительности. В ряде случаев социотехнические и со-
циальные революции пересекаются, сливаются, идут одновре-
менно, но точно так же существуют ситуации, в которых такое
пересечение не имеет места. В наши дни, например, совершается
информационная революция, порожденная научно-технологиче-
ским прогрессом, ведущая к построению информационного об-
щества и новой информационной цивилизации. Некоторые из
наиболее промышленно развитых стран Запада уже вступили на
первую ступень информационного общества, характеризующую-
ся тем, что в сфере производства информации и услуг занято
более половины всех работающих. Этот процесс в то же время
не сопровождается переходом капиталистической общественно-
экономической формации, функционирующей в этих странах,
в формацию коммунистическую. А это означает, что социотех-
ническая революция, ведущая к формированию новой цивилиза-
ции, не может автоматически рассматриваться как социальная
революция. Связанные с информационной революцией глубокие
изменения в экономике и культуре также в значительной степени
носят революционный характер, так как сопровождаются корен-
ными изменениями в образе жизни, общении, организации тру-
да, мировоззрении, общем культурном уровне и квалификации
гигантских масс населения. Все это выдвигает серьезную мето-
дологическую проблему: рассмотреть под новым углом зрения,
выдвигаемым самим ходом истории, вопрос о применении диа-
лектики количественных и качественных изменений в общест-
венном развитии. Существо этого вопроса связано с тем, что в об-
щественной жизни даже относительно простые количественные
изменения, в отличие от аналогичных изменений в природе,
сопровождаются глубокими качественными, по существу, рево-
люционными трансформациями. И наоборот, так называемые
качественные скачки и революционные взрывы зачастую оказы-
ваются сложными, ветвящимися процессами, распределенными
во времени и включающими в себя целые «пучки» постепенных
количественных изменений. В предыдущей главе уже говорилось
о том, что подобного рода процессы имеют широкое распрост-
ранение, но понимание диалектической оборачиваемости самих
253
категорий «количество» и «качество» приобретает особый смысл,
когда мы пытаемся применить их к анализу общественных явле-
ний, и прежде всего таких сложных процессов, как научно-техно-
логическая революция, перестройка, внутри- и межформацион-
ное развитие. Поэтому разработка современной типологии ре-
волюции оказывается важным шагом в направлении лучшей
адаптации категорий диалектики к реальным историческим про-
цессам.
3. РЕФОРМА И РЕВОЛЮЦИЯ:
ДИАЛЕКТИКА ПЕРЕСТРОЙКИ
Абстрактный на первый взгляд, чисто философский вопрос о
соотношении эволюции и революции в общественном развитии
обнаруживает свою исключительную конкретность, почти осязае-
мую предметность и практическую важность, как только мы при-
ступаем к анализу основных черт перестройки. Можно, конечно,
сказать, что перестройка и обновление общества — это частный,
локальный процесс, порожденный конкретными историческими
особенностями развития нашей страны на протяжении последних
десятилетий. Они, как известно, были насыщены драматическими
и даже трагическими ситуациями высокого накала. В силу ряда
причин партийно-государственный аппарат, невероятно разрос-
шийся и укрепившийся с конца 20-х до середины 80-х гг., допустил
ряд крупных ошибок и просчетов, что привело ко многим нега-
тивным социальным последствиям, тяжело сказавшимся на всех
сторонах жизни общества. Однако оценка перестройки как ло-
кального процесса ошибочна. Тот резонанс, который она вызвала
в мировом общественном мнении, не может быть объяснен тем,
что она касается исторических судеб одной из великих держав;
перестроечные процессы большей или меньшей глубины, в
той или иной степени сходные с нашей перестройкой, совер-
шаются во многих странах мира, и прежде всего социалистиче-
ских. То обстоятельство, что ошибки и просчеты, аналогичные
нашим, хотя и в своеобразных национальных формах, имели
место почти во всех этих странах, заставляет задуматься о том,
не являются ли они закономерными или, по крайней мере, в выс-
шей степени вероятными при определенном ходе исторических
событий. Вместе с тем это дает основание задуматься и над тем,
не является ли перестройка закономерным (при определенных
обстоятельствах, но отнюдь не фатально) процессом самокор-
рекции, самостимулирования и реорганизации социалистической
общественной системы. Если допущенные в прошлом историче-
ские ошибки и просчеты — в известной степени плата за новатор-
ство при отсутствии исторического опыта, за отступления от гу-
манистических идеалов социализма, плата за непроработанность
многих его теоретических вопросов, то перестройка может в этом
отношении расцениваться как критерий жизнеспособности об-