время как любовь предполагает у двух людей реакцию именно на невыраженные
потребности).
Любовь, как взаимное сексуальное удовлетворение, или любовь, как
"слаженная работа" и убежище от одиночества это две "нормальные" формы
разложения любви в современном западном обществе, социально моделированной
патологии любви. Существует много индивидуальных форм патологии любви,
которые приводят к сознательному страданию, и их как психиатры, так и все
увеличивающиеся число непрофессионалов считают невротическими. Некоторые из
наиболее часто встречающихся форм кратко описаны в следующих примерах.
Основу невротической любви составляет то, что один или оба "любовника"
остаются привязанными к фигуре одного из родителей, и уже будучи взрослыми,
переносят чувства, ожидания и страхи, которые испытывали по отношению к отцу
или матери, на любимого человека. Эти люди никогда не освобождаются от
образа детской зависимости и, став взрослыми, ищут этот образ в своих
любовных требованиях. В этих случаях человек остается в смысле чувств
ребенком двух или пяти, или двенадцати лет, хотя интеллектуально и социально
он находится на уровне своего времени. В наиболее тяжелых случаях
эмоциональная незрелость ведет к нарушениям в социальной дееспособности
такого человека; в менее тяжелых случаях конфликт ограничивается сферой
интимных личных отношений.
Имея в виду наши предыдущие обсуждения матерински- или
отцовски-центрированной личности, следующие примеры этого типа невротических
любовных отношений, часто встречающихся сегодня, коснутся людей, чье
эмоциональное развитие осталось на стадии детской привязанности к матери.
Это люди, которые как бы никогда так и не отделились от матери. Они все еще
чувствуют себя детьми, жаждут материнской опеки, любви, тепла, заботы и
восхищенья; жаждут безусловной материнской любви, любви, которая дается по
той только причине, что в ней нуждаются они - дети своей матери, они
беспомощны. Такие мужчины часто бывают нежны и обаятельны, если стараются
возбудить к себе женскую любовь, и даже после того, как добились своего. Но
их отношение к женщине (как, фактически, и ко всем другим людям) остается
поверхностным и безответственным. Их цель - быть любимыми, а не любить. В
мужчине такого типа обычно много пустоты, более или менее прикрытой
грандиозными идеями. Если они находят подходящую им женщину, они чувствуют
себя беспечными, на вершине мира, и могут проявлять много нежности и
обаятельности. Вот почему эти люди часто обманчивы. Но когда, по прошествии
некоторого времени, женщина перестает удовлетворять их фантастическим
ожиданиям, начинаются конфликты и обиды. Если женщина не всегда восхищается
им, если она делает попытки своей собственной жизни, если она хочет быть
любима и окружена вниманием, и в крайних случаях, если она не согласна
прощать его любовные дела с другой женщиной (или проявлять к ней
восхищен-ный интерес), то мужчина чувствует себя глубоко задетым и
разочарованным и обычно рационализирует это чувство посредством идеи, что
женщина "не любит его, эгоистка или подавляет его". Все, что не согласуется
с отношением любящей матери к своему очаровательному ребенку, расценивается
как доказательство отсутствия любви. Такие мужчины обычно смешивают свое
нежное поведение, свое желание нравиться с подлинной любовью, а затем
приходят к выводу, что с ними обошлись просто нечестно; они воображают себя
великими любовниками и горько жалуются на неблагодарность своих любовных
партнерок.
В редких случаях такая матерински-центрированная личность может жить
без каких-либо тяжелых беспокойств. Если мать в самом деле "любила" ребенка,
сосредоточив на нем все свое внимание (возможно, она подавляла его, не
оказывая при этом разрушающего воздействия), если такой человек нашел жену
того же типа, что и мать, если его особые дарования и таланты позволяют ему
использовать свое обаяние и возбуждать восхищение (как иногда в случае с
удачливыми политиками), он хорошо приспосабливается в социальном смысле, так
никогда и не достигнув более высокого уровня зрелости. Но при менее
благоприятных условиях - а это случается, естественно, чаще - его любовная,
а то и социальная жизнь, приносит ему серьезные разочарования. Когда такой
человек предоставлен сам себе, возникают конфликты, зачастую напряженная
тревога и депрессия.
В более тяжелой форме патологии фиксированность на матери глубже и
более иррациональна. На этом уровне желание в том, чтобы, образно говоря,
вернуться не в материнские заботливые руки или к ее кормящей груди, а в ее -
всеприемлющее и всеуничтожающее - лоно. Если су-щность психического здоровья
в том, чтобы из материнского лона выйти, то сущность душевной болезни в том,
чтобы быть принятым в лоно;
вернуться в него обратно - и так избавиться от жизни. Этот вид фиксации
обычно имеет место в отношении к матерям, которые связывают себя со своим
ребенком поглощающе-разрушительным образом. Иногда во имя любви, иногда во
имя долга они хотят удержать своего ребенка, юношу, мужчину при себе; он не
должен дышать иначе, как через нее, не должен любить иначе, как на
поверхностном сексуальном уровне -унижая всех других женщин; он должен быть
не свободным и независимым, а вечным калекой или преступником.
С этой стороны предстает отрицательный аспект материнского образа -
разрушительный, поглощающий. Мать может дать жизнь и может забрать жизнь.
Она та, кто порождает жизнь, и та, кто уничтожает; она может творить чудеса
любви - и никто не может причинить больше боли, чем она.
В религиозных образах (таких как индусская богиня Кали) и в символике
снов часто можно найти оба этих противоположных аспекта матери.
Другую форму невротической патологии находим в тех случаях, где главное
это привязанность к отцу.
В данном случае мать холодна и сдержанна, отец (отчасти вследствие
холодности своей супруги) сосредотачивает все свои чувства и интересы на
сыне. Он - "хороший отец", но в то же время он авторитарен. Всякий раз как
он доволен поведением сына, он хвалит его, дарит подарки, бывает чуток;
когда же сын вызывает недовольство отца, он лишает его своей нежности или
бранит. Сын, для которого отеческая любовь это единственное, что он имеет,
становится по-рабски привязан к отцу. Его главная цель в жизни - нравиться
отцу, и когда эnо удается, он чувствует себя счастливым, беспечным,
довольным. Но когда он допускает промахи, или что-то у него выходит не так,
или ему не удается доставить отцу удовольствие, он чувствует себя упавшим в
глазах отца, нелюбимым, отвергнутым. В последующей жизни такой человек будет
стараться найти в ком-либо отцовский образ, чтобы привязаться к такому
человеку, как к отцу. Вся его жизнь становится цепью взлетов и падений, в
зависимости от того, удается или нет добиться отцовской похвалы. У таких
людей социальная карьера часто бывает очень успешной. Они сознательны,
надежны, усердны - при условии, что человек, избранный в качестве отцовского
образа, понимает, как ими управлять. Но в своих отношениях с женщиной они
остаются сдержанными и держатся на расстоянии. Женщина для них не имеет
центрального значения; они обычно относятся к ней с пренебрежительной
снисходительностью, часто маскируемой под отеческий интерес к маленькой
девочке. Поначалу они часто производят на женщину сильное впечатление своими
мужскими качествами, но когда женщина, которую взяли в жены, открывает, что
ей выпало играть вторую роль после идущего впереди чувства привязанности к
отцовскому образу, который в данное время является главным для мужа, то ее
разочарование все возрастает; может однако случиться, что и жена остается
привязанной к своему отцу - и тогда она счастлива с мужем, который относится
к ней как к капризному ребенку.
Более сложный вид невротического нарушения в любви, основанного на ином
виде родительской ситуации, имеет место тогда, когда родители не любят друг
друга, но слишком сдержанны, чтобы ссориться или проявлять вовне какие-либо
знаки неудовольствия. Отстраненность не позволяет им быть непроизвольными в
своих отношениях к ребенку. Маленькая девочка живет в атмосфере
"корректности", эта атмосфера не допускает близкого контакта с отцом или
матерью, и, следовательно, девочка оказывается лишенной возможности
разрешать свои проблемы и живет боязливой. Она никогда не знает, что
родители чувствуют или думают; в этой атмосфере всегда присутствует элемент
неопределенности, таинственности. В результате девочка уходит в свой
собственный мир, в мечты наяву, остается отстраненной и сохраняет эту же
установку в своих позднейших любовных отношениях.
Далее, эта замкнутость в себе сказывается на развитии напряженной
тревожности, чувства недоверия к миру, и часто ведет к мазохистским
склонностям, как единственному способу пережить напряженную возбужденность.
Часто такая женщина предпочитает, чтобы муж устроил сцену и стал кричать
вместо того, чтобы сохранять более нормальное и благоразумное поведение,
потому что, по крайней мере, это хоть как-то может снять с нее бремя
напряжения и страха; нередко такие женщины бессознательно провоцируют
подобное поведение, чтобы избавиться от мучительного состояния эмоциональной
нейтральности.
Далее описываются другие часто встречающиеся формы иррациональной
любви, без анализа особых факторов детского развития, являющихся их
источниками:
Форма псевдолюбви, которая нередко встречается и часто воспринимается