Следующим шагом в рассмотрении процесса развития науки стал анализ науки как социального института, предпринятый американским ученым Т. Куном.
Кун членил науку не на отдельные теории, а на более объемные образования, которые он называл парадигмами. Термин парадигма «обозначает всю совокупность убеждений, ценностей, технических средств и т.д., которая характерна для данного сообщества. С другой стороны, он указывает на один вид элемента в этой совокупности — конкретные решения головоломок, которые, когда они используются в качестве моделей или примеров, могут заменять эксплицитные правила как основу для решения неразгаданных еще головоломок науки»[2]. Итак, Кун придал парадигме двоякий смысл: социологический и конкретно-научный. Именно в указанных двух смыслах концепта «парадигма» он видел свой основной вклад в философию науки.
Развитие науки, по Куну, это процесс чередования периодов «нормальной науки» (период безраздельного господства парадигмы) и научных революций, в процессе которых распадается старая парадигма и в результате
конкурентной борьбы альтернативных парадигм утверждается новая. Сторонники конкурирующих парадигм никогда не преследуют одни и те же цели, «конкуренция между парадигмами не является видом борьбы, которая может быть разрешена с помощью доводов».[3]
Во многом схожей с куновской моделью развития науки оказалась модель,
предложенная британским философом И. Лакатосом. В качестве ее основной структурно-динамической единицы Лакатос предложил считать научно-исследовательскую программу, понимая развитие науки как борьбу конкурирующих программ.
НИП – это ряд теорий с одними и теми же методологическими принципами и основными задачами плюс их изменчивая часть[4].
Каждая программа в своем развитии проходит две стадии: прогрессивную и регрессивную, которые отличаются количеством объясняемых в рамках данной программы эмпирических фактов, или, иначе говоря, областью применения. Когда эвристические возможности данной программы исчерпываются или оказываются меньшими по сравнению с конкурирующей, она вытесняется из научного оборота.
Наиболее радикальную позицию в рамках постпозитивизма занял американский философ П. Фейерабенд, последовательно отстаивая позицию теоретического и методологического плюрализма. По мнению Фейерабенда, рост знания происходит в результате пролиферации – размножения теорий, которые являются несоизмеримыми, то есть имеют разный эмпирический базис, используют различные методы, стандарты и нормы, не являясь дедуктивно связанными. Несоизмеримые теории можно использовать для целей их «взаимной критики»[5]. Но критика возможна лишь в том случае, если теории определенным образом сопоставляются друг с другом.
Реализация принципа пролиферации приводит Фейерабенда от критики
универсализма неопозитивизма, отстаивавшего структурную инвариантность, как бытия, так и знания, к отказу от объективности знания и к утверждению относительности критериев рациональности. По мнению философа, существует множество равноправных типов знания, и в этом смысле наука как идеология научной элиты ничем не отличается от магии, мифа и религии и не должна занимать центрального места в обществе.
Логический позитивизм утверждал возможность научной философии как универсальной методологической концепции, постпозитивизм породил множество таких концепций, долгое время сохранявших убеждение в том, что одна из них должна быть истинной.
Таким образом, происходит непрерывный процесс формирования новых интерпретаций науки, создания философских концепций науки, их конкуренция друг с другом за умы научного общества, за ресурсы, за наиболее оптимальное решение актуальных проблем.
2. Наука и религия
Лишь малое знание уводит от Бога, большое знание ведет к Нему.
Френсис Бэкон (1561-1626)
Слово "наука" в современном его понимании означает такую форму познания, которая обходится без предположения о существовании Бога как мистического, потустороннего, непознаваемого Первоначала.
С точки зрения традиционной науки Вселенная представляет собой замкнутую, самоорганизующуюся и саморегулирующуюся систему, в которой все происходящие в ней процессы имеют полностью алгоритмический характер, идут "сами по себе" без всякого внешнего вмешательства и могут быть описаны динамическими и статистическими законами. Другими словами, Вселенная - это мир, детерминированный динамическими и статистическими законами, и только ими, принципиально лишенный чего бы то ни было внешнего по отношению к нему; это мир, частицей которого являемся и мы сами: мир в принципе познаваемый нами. Этот мир, в силу каких-то еще неясных законов, творит себя сам, и никто внешний не вмешивается в него и не наблюдает за ним ни сострадающе, ни равнодушно. И человек, являясь "органом самопознания мира", в силу одного только, что он частица этого мира, осознает свою роль творца и ставит перед собой цель переделки и совершенствования мира[6].
Главной задачей познания традиционная наука считает открытие законов, управляющих Вселенной. Конечной целью исторического процесса является покорение природы разгадавшим ее законы человеком.
Таков основной "символ веры" традиционной науки.
Но именно с того момента, как была провозглашена эта точка зрения на науку, постепенно начали отходить на задний план все "метафизические" вопросы о существовании и сущности, о причинах, основаниях, цели и смысле, тысячелетиями волновавшие людей.
Рациональное мышление требовало лишь точного описания и измерения. Наука утратила свою душу. Наука действительно стала производительной силой, но перестала искать Истину. Безрадостный рационализм, пытаясь все формализовать, перевести на мертвый язык алгоритмов, сделал Истину малопривлекательной.
При этом у подавляющего большинства ученых не возникает сомнения в возможности безграничного познания Вселенной. Наивно, с легкой руки Ленина, они полагают, что процесс познания подобен сходящемуся ряду, в котором без всякого ущерба для Истины можно отбросить часть, состоящую из бесконечного числа членов[7].
Но как показал Курт Гёдель еще в 1931 г., доказав свою знаменитую Теорему о неполноте арифметики, невозможно полное описание с помощью конечного числа аксиом даже такого простого объекта как натуральный ряд.
История науки полна примерами того, как научное сообщество, требуя использования только "реальных" понятий, в течение нескольких десятилетий отвергало многие фундаментальные понятия математики, физики, биологии по идейным соображениям как понятия, приводящие к теологии и к ненаблюдаемым формам реальности. Накладывая категорический запрет на использование трансфинитных понятий, современная наука лишает себя эффективных средств познания подлинной Реальности, действующей опосредованно на наблюдаемый слой бытия.
Так в свое время даже крупные математики, признавая существование вещественных (действительных!) чисел, не признавали мнимых чисел, считая их чем-то сверхъестественным, мистическим, потусторонним.
С самого начала мы исходим из того, что объективно существующий Мир не исчерпывается миром материальной эмпирической действительности, миром, воспринимаемым нашими органами чувств, даже многократно усиленными современными приборами.
Вселенная не есть запрограммированный автомат — она представляет собой открытую часть Сущего. Материальный мир есть лишь самый «нижний» слой Бытия - его «подполье», взаимодействующий со всеми другими слоями.
Необходимо признать существование другого, информационно гораздо более емкого мира — Мира высшей реальности, тенью которого (в платоновском смысле) и является наша видимая Вселенная.
Теория физических структур позволяет установить соответствие между отношениями, между идеальными объектами - эйдосами Мира высшей реальности и фундаментальными физическими законами в мире эмпирической действительности.
Мир высшей реальности представляет собой иерархию различных форм существования: над миром материальных объектов возвышаются
этаж физических и математических структур, задающих фундаментальные законы природы.
этаж многочисленных программ, по которым происходит эволюция Вселенной и которые лежат и основании всех живых организмов,
этаж духовного мира человека — мира духовной свободы.
Вершиной этой "пирамиды" является Бог - Высшее трансцендентное, сверхличностное Первоначало всего Сущего, возвышающееся над природой и человеком.
«Я погружаюсь в глубину и становлюсь перед тайной Мира, тайной всего, что существует, и каждый раз с пронизывающей меня остротой я ощущаю, что существование Мира не может быть самодостаточным, не может не иметь за собой в еще большей глубине тайны, тайного смысла. Эта тайна есть Бог. Люди не могли придумать более высокого слова. Отрицание Бога возможно лишь на поверхности, оно невозможно в глубине» (Николай Бердяев)[8].
Но даже в конце XX в. кажется ересью утверждение, что все «земные» явления, происходящие в мире материальной действительности, тесно связаны с объектами, существующими в ином мире - Мире высшей реальности.
Таким образом, рассматривая синтез науки и религии, необходимо легализовать запрещенный во времена господства диалектического материализма необыкновенно богатый и глубоко содержательный Мир высшей реальности. Его признание расчистило бы многовековые завалы на пути истинного объединения науки, философии и религии и явилось бы первым шагом к духовному обновлению науки.