Странный мир: погляди, две имеет он части,
Если так хорошо мир устроен земной,
Для чего же, скажи, существует иной?
Если здесь все готово для радостной жизни, —
Для чего же к иной устремляться отчизне?
Если ж там для людей приготовлен приют,
Почему по путям они здешним снуют?»
Умудренный властитель сказал иноверцу:
«Не давай сомневаться неверному сердцу.
Неразумный, узнай: создал тот, кто могуч,
Там сокровища, здесь — к тем сокровищам ключ.
Здесь посев совершай, — продолжал не без гнева
Государь, — там пожнешь ты колосья посева.
Все, что здесь каждый миг в состоянье ином,
Там — все будет всегда в состоянье одном.
Двум окружностям быть дал творец повеленье,
Созидание — в этой, а в той — восхваленье.
Бытие — это мост, по нему нам пройти.
В море входит поток. Нет иного пути.
Он, в горах появясь, в дол струится, — и вскоре
686
Успокоится, влившись в Широкое море».
Вновь индиец спросил, все постигнуть спеша:
«В нашем теле, скажи, что такое душа?
Не огонь ли душа? Царь, я думаю смело:
Искры пламени этого создали тело.
Умиранье души, угасанье огня
Не одно ли? Сумей опровергнуть меня!»
Царь, зажегшийся гневом нескрытым и скорым,
Смерил молча индийца сверкающим взором
И сказал: «Ариман2, видно, родственник твой!
Это только в тебе дух живет огневой!
Разве ты не читал, что душа легкокрыла
И восходит к тому, от кого исходила?
Коль душа из огня — иль сказал ты в бреду? —
То искать ее место должны мы в аду.
И еще ты промолвил, исполненный яда,
Что душа умирает, как меркнет лампада.
Умирает? Неправду ты вымолвил. Знай,
Что душа, воспарив, в свой уносится край.
«Отдал душу» мы слышим о том, кто навеки,
Дни земные покинув, смежил свои веки.
«Отдал душу», — твердят, а не «умер». Скажи,
В слове «умер» ужель ты не чувствуешь лжи?»
(«Искендер-намэ», стр. 556—561).
ТАЙНОЕ СОБЕСЕДОВАНИЕ ИСКЕНДЕРА С СЕМЬЮ МУДРЕЦАМИ з
Разум знать пожелал в устремлении здравом, Что же в мире являлось первичным составом?.. Мы на трудном пути. Чья познания сила На сокровища клада ногой наступила? Чье мышленье проявит свое торжество? Каждый должен сказать о начале всего. Как же воля творца все в пустотах помчала? Что возникло, — земля или небо сначала?.. И решенье мужей было тотчас готово: Предоставили все Аристотелю слово. Аристотель, чей разум пронизывал мглу, Венценосцу высокому начал хвалу: «Устремляя к науке пытливые взоры,
687
Потаенного, царь, открывай ты затворы.
Пусть в грядущем тебя дни счастливые ждут.
Ты не ведай, о царь, неснимаемых пут:
Если ты захотел, чтобы мира начало
В каждом слове собравшихся ныне звучало, —
Знай: возникло движенье. Вначале одно.
Ускоряясь, второе родило оно.
И когда их сомкнуло одно положенье,
То из каждого вышло иное движенье.
Стало первое вечно единым, а три
Неизбежно столкнулись, — и вот посмотри:
Тотчас линии три протянулись. Друг друга
Огибая, из линий три выгнулись круга.
Стала четких кругов сердцевина видна.
И весомой, вещественной стала она.
Было дело материи сделанным делом,
И подвижным рассудок назвал ее телом.
Телу этому было движенье дано.
В бесконечных столетьях менялось оно.
И прозрачная часть быстролетного тела
От средины своей ввысь уйти захотела.
То, что было вверху, во вращенье пришло.
То, что было внизу, свой покой обрело.
От круженья блестящего тела пространство,
Во вращенье придя, в нем нашло постоянство.
Все влеклось к сердцевине. Точны и строги
Были сферы крутимой большие круги.
Только тяга к круженью ей силу давала,
И в движенье бессменном она пребывала.
И когда первый круг завершился сполна,
То высокой, законченной стала она
И, вращаясь, огонь породила. Значенье
Этой мысли: огонь породило вращенье.
Создала сила пламени воздух, — ведь он,
Как и пламень, со свойством горячим рожден.
В свойстве воздуха к влаге нашлось тяготенье,
Круговое ему было чуждо движенье.
В сердцевину закапала влага; тогда,
Разливаясь, явилась благая вода.
Усмирялась и стихла вода; из осадка
Вышла почва. Земли разрешилась загадка,
Ш
И когда все четыре стихии нашли
Свой предел, то создатель небес и земли
Их смешал. Друг ко другу найдя тяготенье,
За растеньем они порождали растенье.
А вослед из растений возникших, о царь,
Появилась на свете различная тварь.
Повелитель, твое выполняя заданье,
Наш рассудок лишь так объяснит мирозданье».
Стал Валис 4 излагать потаенного суть:
«В мире древнем, о царь, вечно юным пребудь!
Размышляя в тиши о значении знанья,
Знай удачу всегда в получении знанья!
Если ты повелел, о венчанных венец,
Чтоб загадок твоих мы раскрыли ларец,
Я промолвлю: вода — мирозданья начало.
Пламя, вспыхнувши в ней, из туманов помчало
Вихри молний — и что же возникло тогда?
Легкий воздух: в нем пламя и также вода.
Воду сделало плотной в веках пребыванье.
После создало землю воды остыванье.
Всех стихий произвол был пределами сжат,
И построенный мир стал красив и богат.
А из накипи общей содеяны были
Небеса; закружились они и поплыли.
Я отвечу тому, кто, нахмурив чело,
Спросит: «Как же из влаги все это взошло?»
Служит мысли моей, с ее ходом исправным,
Зарожденье людей подтверждением явным».
Перед тем как явить светлых мыслей запас,
Лбом коснулся земли молодой Булинас5:
«Для тебя, государь, вся земная дорога
Да сияет всегда благосклонностью бога!
Да пребудешь всегда жаждой знанья согрет!
Свету надобен взор, взору надобен свет.
Если мне повелела премудрость Хосроя6
Говорить, о былом свои домыслы строя,
Утверждаю: земля — вот начало всего.
Все из праха взошло, из него одного.
Во вращенье земля все сжималась. Не странность,
Что при сжатье земли возникала туманность.
Все, что было и чистым и ясным в земле,
699
Все телами небесными всплыло во мгле.
А различных высоких веществ отложенье
В разных точках земли породило броженье.
Из одних — встал огонь, как цветок из ростка, —
Наивысшая радость всего цветника 7.
Из других — вышел ветер, который игривым
Говорит о себе или грозным порывом.
Третьи создали плавную воду. Она
Становилась все чище — и стала ясна.
А четвертые почвой остались; в просторе
Закрутившись, она стала круглою вскоре».
И премудрость Сократа явилась опять...
Молвил он:
«...Я скажу, государь, о начале великом.
Было все только грозным заполнено ликом.
И под взором творца, породившая гром,
Взмыла туча, благим изливаясь дождем.
Ливень стал небосводом, а молнии стали
И луною и солнцем и в тьме заблистали.
Вещества, что туманная создала мгла,
Стали твердью. Земля свой предел обрела.
Нас вожатый не вел дальше этого. Что же
Я добавить смогу? Пустословить негоже».
И склонился Фарфорий8, и мудрости свет
Он вознес, Искендеру давая ответ:
«Да, идут времена ходом вечным и плавным,
И горишь над землей ты венцом своим славным!
Да, лишь только к тебе люди просьбы несут,
Ибо смел угнетавших твой праведный суд!
На вопросы царя, осененного богом,
Достоверно сказать я смогу о немногом.
Чтобы мир сотворить, созидатель всего
Сотворил для начала одно вещество.
Потому, что творец устремлялся ко благу,
То водой стало то, что несло в себе влагу.
Разделилась вода. Стала нижней одна,
А другая взнеслась. Верхней стала она.
И одна свою влажность хранила, вздымала,
А другая, что снизу была, высыхала.
Стала верхняя влага подвижной. Другой,
Высыхавшей внизу, был дарован покой.
690
Все, что плыло вверху, как лазурь заблистало,
И землей все недвижное, твердое стало.
Вот что ведомо нам. В первозданную тьму
Дальше этой черты не проникнуть уму».
На Хормуса9 теперь все взглянули в надежде:
Разомкнет он замок. Ключ он поднял, но прежде,
Чем распутать узлы и проникнуть во мглу,
Он владыке великому начал хвалу:
«Пусть над всем, с чего снять мы не можем оковы,
Царь сияет победой все новой и новой!
Пусть по воле царя звездный кружится рой!
Пусть вовеки живет многославный Хосрой!
Если царь захотел, чтобы ветка любая
Нужный плод принесла, то, приказу внимая,
Государю обязан ответить и я.
А теперь я скажу про исток бытия.
С той поры как, в мечтах все постигнуть готовый,
Я глаза свои поднял на свод бирюзовый,
Я постиг, что небесный широкий простор —
Словно пар неподвижный над высями гор.
А за ним, непостижным, суровым и мглистым,
Простирается нечто в сиянье лучистом.
Этот пар лишь завеса от света, но в ней
Есть немало отверстий, и мне все ясней,
Что сквозь дыры в покрове таинственном этом
Нам безвестное светит загадочным светом.
Солнце, месяц и россыпь небесных светил...
За покровом небес кто-то их засветил.
Этот свет за завесой — Вселенной начало.
Как же начался он, — я не знаю нимало».
Стал всеславный Платон отвечать на вопрос.
Жемчуг моря души пред внимавшими рос:
«Светел разумом ты, царь обширного света!
В тайны мира вникать ты не ведай запрета!
Вечно в счастье пребудь, как был счастлив и встарь!
По дороге спасенья иди, государь!
Чистый свет! В свой ответ все вложу я уменье.
Но страшит меня все же твое разуменье.
Я ошибки боюсь. Все ль я знаю? Едва ль!
Ведь незримую стану читать я скрижаль.
Я познал, государь, в удивленье немалом,
691
Что одно лишь «ничто» было дивным началом.
Вседержитель из тел сотворял бы тела,
Если б сущность творений извечной была.
Все, рожденное чем-то, выходит в дорогу,
Но ведь брачных зачатий не надобно богу.
Знай: не должен одно из другого творить
Тот, о коем «творец» мы должны говорить.