И слушай дальше: размышление, как мы доказали, когда говорили о душе, отлично от мышления, как мы и это доказали, когда говорили о разуме.. Теперь нам следует знать, что такое ноэтон: это мыслимое или умопостигаемое; а каждое мыслимое превосходнее мыслящего, так как мыслимое выше мыслящего. Поясним это примерами.
Разум выше души, и сущность его одно, а сущность души — другое, и душа [здесь] мыслящая, а разум мыслимое. Далее, сущность действительно сущего выше разума, и разум [здесь] мыслящее, а действительно сущее мыслимое. Выше действительно сущего — божественные и единичные числа; они и сущность действительно сущего различны, и мыслящее здесь уже действительно сущее, а мыслимое — сверхсущностное число. Далее, мыслящее — [это] божественные и сверх-сущные монады, мыслимое для них — первый предел и первая беспредельность. И далее, мыслящее — первый предел и первая беспредельность, а мыслимое — наивысшее, непознаваемое единое и благо, которое, желая почтить его, назвали также отцом. Итак, все [перечисленное] есть, сообразно порядку каждого, и разум, и умопостигаемое. Следует уяснить себе, что мыслимое превосходнее мыслящего как более божественное.
И кроме этого необходимо знать [следующее]. Знай, что каждую сущность и субстанцию мы мыслим из последующего, и то, что следует из сущностей, — это их потенции и акты; а каков акт, такова и потенция, и какова потенция, такова и сущность. И необходимо, далее, знать, что первые по природе становятся в познании познающего последними, а последние по природе — первыми, как сущность и акт каждого [в отдельности]. Сущность по природе первична, и, когда мы нечто познаем, мы познаем из последующих, то есть из потенции и акта; а по тому, каковы потенция и акт, мы понимаем, сущности; ведь всякая потенция и всякий акт суть потенция и акт сущности. И если акт кого-то или чего-то прост или несложен, то проста и
667
несложна его сущность; а если акт его не прост, то и сущность его не проста, как [это видно на примере] души и разума; сложно мышление души, которое есть акт, и [поэтому] не проста ее сущность; акт разума прост, и сущность его, как это было доказано выше, проста.
Знай, далее, что в разном смысле говорим мы о потенции и акте души, разума, единого и единиц. О [потенции и акте] души мы говорим, обращаясь как к примеру к передвижению и постепенному прибавлению, когда акт или приобретается, или нет. И [называем ее] лишь потенцией, как у детей и невежд, которые, как это доказал Аристотель, суть лишь потенции, непричастные к акту. Ведь нефилософствующую душу он называет лишь потенциальной душой, а не актуальной; только за философствующими он признает их душу и разум актуальными.
Другое — потенция и акт разума, так же как и сущность [его], ибо [разум] обладает актом как чем-то сопутствующим и вечным вместе с сущностью, а сущностью [обладает] вместе с актом. И как у солнца лучи всегда [даны] вместе с диском, так и разум [дан] вместе с умопостигаемым, ибо разум не что иное, как вечное мышление. И он отличен от души, которая достигает успеха постепенно и присоединяет к себе мыслимое, двигаясь от этого мыслимого к другому; разум и его умопостигаемое даны в одно и то же время.
Но в отношении единого мы не можем говорить об умопостижении, ибо всякое мыслящее связано с незнанием и стремлением к познанию того, чего оно не познало, и к знанию того, чего оно не знает. Но наивысшее единое выше знания и постижения. И что же ему познать, когда нет ничего, чего бы оно не знало? И что же постигать ему, создавшему и украсившему сущность разума?
И далее, разум мыслит все в отдельности и множество как множество, единое же мыслит и все, и отдельное в единстве и нераздельно, как [это] доказано выше, когда утверждалось, что всякое мыслящее действует сообразно со своей сущностью. А акт единого един и в соответствии с ним, как наивысшим, превыше всего,
668
РУСТАВЕЛИ
Руставели Шота (XII в.) — великий грузинский поэт и мыслитель-гуманист. Свои философские воззрения он выразил в знаменитой поэме «Витязь в тигровой шкуре». Эти воззрения навеяны пантеистическими тенденциями Ареопагитик и нео-платоновским по своей сути учением И. Петрици о сущем. Основа природного единства неба и земли — бог, понимаемый как «полнота всего сущего». В этическом плане бог для Руставели — абсолютное добро. Активное стремление к нему человека — основная цель его деятельности. В своих эстетических воззрениях Руставели исходит из того, что идеал прекрасного заключен в реальной жизни. Главные признаки красоты — гармония, мощь и целесообразность. Как гуманист, Руставели прекрасное в человеке усматривает в любви и дружбе, считая их высшими моральными ценностями.
Представленные строфы из поэмы Руставели отобраны по изданию: Шота Руставели. Витязь в тигровой шкуре. Пер. с грузинского Ш. Нуцубидзе. Тбилиси, 1966, — и расположены тематически.
ВИТЯЗЬ В ТИГРОВОЙ ШКУРЕ
12. Стихотворство изначально — отрасль мудрости
одна, — В ней божественных напевов сладость
внемлющим дана,
Но и здесь способный слушать насладится им
сполна;
Длинный сказ поведать кратко — этим песня нам
ценна.
13. Скакуна проверить может путь широкий без
преград,
В мяч играющих — арена, где ясны и взмах и
взгляд,
А поэта — стих протяжный, где б он мог пойти
назад, Если сила слов иссякнет и в стихах ослабнет лад.
14. Полюбуйтесь стихотворцем и его шаири 1строем В миг, как речь родную спутав, стих слагает с
перебоем,
Не сомнет он хода мысли, а отступит только с
боем
И, взмахнув чоганом 2 ловко, вновь сумеет стать
героем!
15. Кто лишь раз иль два случайно рифму сплел,
тот не поэт.
669
Пусть не мнит себя поэтом! С мастерством тут
сходства нет.
Строки раз-другой он свяжет, а стиха в них нет
примет.
Все ж кричит с упорством мула: «Вот поэзии
расцвет!»
16. Есть другие стихотворцы: куцый стих — вот их
отличье.
Грудь пронзить нас совершенством не позволит
их обычай.
Я сравнил бы их с юнцами, что погнались за
добычей И, не сбив большого зверя, все ж гордятся
мелкой дичью.
17. Третий вид стихов пригоден для веселых
песнопений, Для пиров, забав любовных и шутливых
поношений, Нас развлечь и это может, только в ясном
изложеньи.
Но поэт лишь тот, кто пишет в неизбывном
вдохновеньи.
18. Перлы творчества поэту рассыпать не надо зря. Возлюбить одну он должен, лишь ее боготворя, Петь о ней со всем искусством, для нее одной
горя, Никакой не ждать награды, словом музыку творя.
19. Знайте все, одной и той же гимн пою я
неизменно. Этим я горжусь, но тайны не расславил
откровенно.
Хоть нещадна, как тигрица, все же чувство к
ней нетленно, Ниже вновь ее я песней славословлю сокровенно.
20. О любви об изначальной, в высь к идеям
восходящей,
Не сказать словами. Слово здесь приводит к
скорби вящей.
Хоть любовь и одаряет страстью, 'выспренне
парящей, Не снести ее страданий и душе страстотерпящей.
670
21. Той любви постигнуть тайну мудрецов бессилен
гений,
Истощается здесь слово, не хватает песнопений. Я воспел лишь плоть земную, красоту ее
влечений, Не распутных, а томящих жаждой высших
вожделений.
22. Кто миджнур 3 — так он — безумец, смысл таков
арабов слова, Ведь безумствует влюбленный, разлучась
с любимой снова. Но одни в порывах тщетных ищут божьего
покрова,
А иным — красоток ласки всей земной любви
основа.
23. Но лишь тот миджнур, кто с виду блещет
солнечной красой,
Чей удел довольства жизни, мудрость, щедрость
и покой, Одарен умом и словом, мощных мощно кличет
бой. Кто лишен всех этих качеств, ни к чему
миджнур такой.
24. В чем краса миджнуров чувства, нам с трудом
познать дано:
Ведь оно необычайно и распутству не равно. Это чувство от распутства рубежом отделено. Пусть не путают их, помня, что здесь мной
изречено.
25. Кто миджнур, тот постоянен, презирает он порок. С тяжким вздохом покидает он возлюбленной
порог.
Лишь одной он предан сердцем, как бы ни был
грозен рок.
Я брезглив к любви без чувства, где слышны
лишь чмок да чмок.
26. Заблуждается, кто скажет, будто с тем миджнуры
схожи, Для кого сегодня, завтра, та иль эта — все
пригожи.
671
Развлекаться так — похоже на прокази
молодежи. Тот миджнур хорош, который муки мира
превозможет.
27. Первый долг миджнура — тайна и в страстях
души покой.
Образ милой вспомнив, должен он исполниться
тоской, В исступленьи от разлуки пламенеть, гореть
душой,
Вынося и гнев любимой, претерпеть сердечный
зной.
28. Долг его — не открываться и в страданьях
никогда,
Не вздыхать при всех, чтоб милой не коснулась
тень стыда,
Не давать никак заметить чувств безумных и
следа
И гореть для той, с которой стала б радостью
беда.
29. Как же верить тем, кто может оглашать любви
обет,
Кто, вредя своей любимой, и себе приносит вред? Если тайна разгласится, от стыда спасенья нет. Долг миджнура в том, чтоб дева от любви не
знала бед.
30. Я дивлюсь, когда влюбленный о любви кричит
своей
И позорит ту, в ком чувство смертоносных ран