Содержание
Введение
1. Философия глазами Хосе Ортега-и-Гассета
2. Философия глазами Карла Поппера
3. Мысли о философии Фридриха Вайсмана
4. Сравнение точек зрения Хосе Ортега-и-Гассета, Карла Поппера и Фридриха Вайсмана на вопрос «Что такое философия и зачем она?»
5. Как я вижу философию
Заключение
Список использованных источников
Введение
Философия, как любовь к мудрости, есть поиск и нахождение человеком ответов на главные вопросы бытия.
Так, по И.Канту, это вопросы:
1)Что я могу знать?
2)Что я должен делать?
3)На что я смею надеяться?
4)Что такое человек?
Философия выявляет смыслы человеческих поступков, формирует стратегические цели. Каждый человек хотя бы раз в жизни задумывался откуда он пришел в этот мир и куда уйдет после смерти, задумывался о любви, смысле жизни, - т.е. философствовал. Именно философия говорит нам о самом главном – как быть человеком. Народник П.Лавров считал философию «отождествлением мысли, образа и действия». Будучи сознательным существом, человек философствует, он не может поступить иначе, так как это самый универсальный способ его существования на всем протяжении которого. История развития мировой философской мысли насчитывает более двух с половиной тысячелетий и на всем ее протяжении не утихает полемика о природе и специфике философских знаний. Над вопросом «Что такое философия?» трудились, выдвигая те или иные варианты ответов, великие мыслители различных эпох. Одни полагали, что философия - «естественная склонность» человека, другие считали философию искусством и мировоззрением, третьи утверждали - философия есть наука, наконец, четвертые пытались доказать, что философия, является специфической формой деятельности людей, соединяет в себе и мировоззрение, и науку, и искусство и «естественную склонность» человека.
В данном реферате будет рассматриваться вопрос «Что такое философия и зачем она?».
1. Философия глазами Хосе Ортега-и-Гассета
«…Современный человек, прежде чем философия станет внутренним для него делом, находит ее (включая и материальные атрибуты) вовне, как общественную реальность. Он сталкивается с такой стороной философии, как государственная магистратура, бюрократия - «профессора философии», - труд их оплачивается, в их распоряжении находятся здания. Это также и книги, которые продаются в магазинах и являются продуктом производства. Тот факт, что именно это знает о философии тот, кто знает о ней хоть немного, доказывает, что как раз это и является ее первоначальным аспектом. Истинный философ, живущий размышлениями о самых тонких проблемах своей науки, склонен забывать этот первый аспект или относиться к нему с презрением. Но ошибется тот, кто примет всерьез и эту забывчивость, и это презрение. Ибо очевидно, что такова отнюдь не заслуживающая презрения часть целостной реальности, называемой «философия». Если государство предоставляет дотацию кафедрам философии, учреждает и поддерживает их, если существуют отрасли индустрии, старательно заботящиеся о публикации философских текстов, значит в обществе сильно убеждение в том, что философия является коллективной потребностью. А это уже очень серьезно. Презирать какой- либо факт за его ясность и очевидность глупо. Почему, как, в какой мере философия является социальной потребностью? Всегда ли так было? Какие изменения произошли, какие превратности судьбы испытало на протяжении общественной истории, начиная с Греции, это убеждение, насколько оно было действенным? Порассуждаем на такую тему: возможно ли, чтобы дисциплина, именуемая «история философии», не стремилась определить социальную роль философии, как будто участие в коллективной жизни является чем-то чуждым реальности, называемой «философия»? Мы забываем, что, если не рассматривать каждую идею как функцию, служащую определенной цели в существовании философа, история учений уже несет урон, и само это забвение приводит к отсутствию достаточно глубоких и возможно точных исследований о том, какую роль в каждую эпоху коллективной жизни действительно играло философское мышление. В итоге мы оказываемся, как я уже отметил, в забавной ситуации, не представляя, хотя бы с малой долей уверенности и точности, каково «значение» в истории той дисциплины, которой мы занимаемся. Дело в том, что реальность всякой собственно человеческой вещи в ее «значении». Малейшее проявление нашей жизни предполагает ее тотальность, и, только будучи соотнесено с последней, оно раскрывает свою подлинную ценность и значение. В том, что мы делаем, и в том, что с нами происходит, заключена лишь одна реальность: значение всего этого для нашей жизни. Следовательно, в науках о человеке, вместо того чтобы говорить о «вещах» (а именно таков натуралистический подход, пригодный лишь для временного употребления в физике), мы должны были бы говорить об их «значении». Так вот: хотя это и покажется невероятным, не существует ни одной книги, в которой автор попытался бы изложить нам историю действительного «значения» философии с самого ее возникновения и до наших дней. Более того, я не знаю ни одной публикации, в которой последовательно рассматривалась бы социальная функция философии и ставился вопрос о том, что она представляла собой как коллективный факт хотя бы в какую-то отдельную эпоху. Эта важнейшая проблема удостаивалась внимания лишь изредка и мимоходом.
Философия - это не только «официальная», существующая в виде учреждения, и экономическая, связанная с издательским производством и его рынком. Общественное мнение видит в ней и иную форму реальности: в течение длительного времени философ имел определенный престиж в обществе, а престиж этот - дело социальное. Вот другая сторона истории философии: волнообразная история приобретения и потери престижа философа. Немногие исследования могут поведать нам о более глубоких тайнах человеческой истории, чем те, что связаны с попыткой реконструировать траекторию социальной судьбы, приносившей наслаждение и страдания философу, чем уточнение места, которое в каждом обществе и в каждую эпоху занимал тот, кто философствовал.
Но это отбрасывает нас от вопроса о философии как социальной реальности к вопросу о том, чем является философия для самого философа. Дело в том, что, как я уже упоминал, для той роли, какую идеи философа играли в его общественной жизни, небезразлична его социальная ситуация. Философ мыслит, не только находясь в определенном времени и в определенном месте, но и с определенной социальной позиции - в одних случаях он оказывается в центре общества, в других - наверху или внизу, а в некоторых - те его: в тюрьме или в изгнании. Особенно важно уточнить степень свободы, какой в каждый момент располагает философ. К каким результатам в философии приводит отсутствие свободы? Но аналогичные вопросы следовало бы поставить и относительно последствий, как поощрения философа, так и невнимания к нему. Не так уж очевидно, что поощрение благотворно, а невнимание пагубно.
Я сказал, что первый аспект реальности «философия», в котором она предстает перед нами, связан с тем, что в ней есть от социального факта. Вот уже два с половиной тысячелетия этот аспект существует и ждет своего историка. Там, в той огромной внешней сфере, какой является жизнь общества, институт философии существует точно так же, как существуют политика, медицинские учреждения, пожарная служба, функция палача, церемониальные обычаи и мода.
Примите во внимание следующее: социальный факт состоит в том, что мы делаем что-либо просто потому, что так делается. Безличное давление коллективности вынуждает нас - физически или морально - совершать определенные действия. Между тем, что мы делаем, и тем, почему мы это делаем, нет рациональной связи. Вполне возможно, что профессор философии не обладает ничем из того, что свойственно подлинному философу: он преподает философию, чтобы заработать на жизнь или выделиться в социальном плане. Студент изучает философию, поскольку у него нет иного выхода. Отсюда следует, что социальная реальность - ее действительность, - будучи усвоенной кем- либо, ни в малой степени не гарантирует человеческой подлинности того, на что философия претендует, следовательно, она ни в коей мере не несет в себе подлинности. Все это можно сказать по-другому: всякая социальная реальность неподлинна.
Подлинный философ, посвящающий себя философии в силу внутренней потребности не обращается к уже готовой философии, он постоянно создает свою собственную философию; это верно настолько, что наиболее точным признаком такого философа становится отрицание им всей уже существующей философии и погружение в безысходное одиночество собственного философствования.
Когда человек предается своим занятиям, его социальное окружение постоянно склоняет его к неподлинности. Первые философы, чья деятельность была созданием философии, поскольку ее еще совсем не существовало, которые, строго говоря, не создали, а еще только начали создавать философию, - вот они-то, все вместе, и являются подлинным профессором той философии, к которой необходимо прорваться сквозь толщу последующей философии, созданной многочисленной профессурой. Всякий великий философ был таковым потому, что ему удавалось хотя бы приблизительно воспроизвести в самом себе первоначальную ситуацию зарождения философии. Не существует способа воссоздать ту или иную философию или философию вообще без предварительного ее расчленения, как не существует возможности узнать машину, не разобрав ее на детали.
История философии - это дисциплина, находящаяся внутри философии, а не некая добавка к ней и не предмет для удовлетворения любопытства. Для такого утверждения имеются две причины. Первая: мы всегда создаем свою философию внутри определенных мыслительных традиций, в которые мы погружены настолько, что они являются для нас самой реальностью и не воспринимаются нами как частные тенденции или как всего лишь одно из возможных проявлений человеческого разума. Мы полностью овладеваем этими интеллектуальными традициями (представляющими собой как бы нашу интеллектуальную подпочву) только в том случае, если достаточно их узнаем, если проникаем в их самые сокровенные тайны, открываем их самые «очевидные» предпосылки. Вторая: в необходимости мыслить внутри определенных границ есть нечто от пленения, от сковывания свободы; но это лишь в малой степени мешает возобновлению философии в ее первоначальном виде, в том, в каком она была при возникновении, когда еще не существовав в традиции, или в те решающие моменты последующей ее истории, когда она возрождается и преобразуется, когда в ней возникают новые направления…»