В моральной философии Канта человеку отводилась совсем другая роль, и именно поэтому в украинской философии рассматриваемого периода этике Канта предоставлялось преимущество перед учением Гегеля.
Следовательно, не случайно и Сильвестр Гогоцкий больше анализирует моральные ценности в философии Канта. «Понятие Канта о моральной природе, о величии морального закона, — писал он, — является одним из самих благородных и утешительных явлений в истории философии и особенно в XVIII веке в эпоху господства чувственных и эгоистичных начал в философии морали»[21] Наибольшую заслугу Канта перед этикой Сильвестр Гогоцкий видит в том, что немецкий мыслитель считал свободу воли самым существенным условием и основой нравственности, совместил понятие свободы воли с понятием морального закона. Не менее высоко он оценивает и кантовское толкование проблемы безусловного.
Как известно, выделенные Кантом в «Критике чистого разума» априорные формы познания признаются им применимыми лишь к органическому миру, к явлениям и не дают завершенного знания о мире и человеке, поскольку они не способны дать знания о безусловном. «Если бы нехватка безусловного была характерна и для нашей моральной природы, — писал в связи с этим Сильвестр Гогоцкий, — тогда невозможной была бы нравственность, моральная деятельность, сознательно управляемая общими для всех умных существ законами»[22] У Канта таким безусловным, на котором утверждается вся моральная деятельность человека, есть её моральная свобода. Это единственная из идей спекулятивного ума, о существовании которой человек знает непосредственно постольку, поскольку он осознает наличие в себе морального закона (а последний невозможен без свободы).
Украинский философ, психолог и логик Георгий Иванович Челпанов (1862-1936), учился на историко-филологическом факультете Новороссийского университета в Одессе, с 1897 года профессор и зав. кафедрой философии Киевского университета.
Георгий Челпанов заметил, что предшественники Канта сначала доказывали свободу воли, а уже потом необходимость морального закона. «Кант же поступал наоборот; отсюда понятной становится его известна фраза: «ты можешь, потому что ты должен» ... то есть, ты можешь, то есть ты свободен, потому что в тебе есть моральный закон, который тебе велит". [23]Моральный закон у Канта — это факт чистого ума, факт, который мы осознаем непосредственно. Он не может быть выведенный из чего-то другого, а является априорным законом, потому что все то, что из чего-то выводится, не может считаться безусловным, а то, которое выводится эмпирическим путем из опыта, кроме того не может претендовать на всеобщность и обязательность.
Каждому, кто попробует углубиться в суть моральной философии Канта, становится очевидной связь его «Критики практического разума» с «Критикой чистого разума». Первая без второй невозможна. «В критике теоретического разума Кант доказывал, — пишет С. Гогоцкий, — что наша познавательная деятельность ограничивается только явлениями и что безусловные идеи, которые утверждаются умом, мы не можем теоретически привести ни в какое соотношение с миром явлений; таким способом первая расшатала идеи и метафизику в собственном понимании. Критика практического разума снова утверждает безусловные идеи, но уже не как предмет познания, а как требование нашей моральной природы».[24]
Следовательно, моральный закон Канта тесно связан с его общей теорией разума. Подобно тому, как ум в процессе познания на все налагает априорные формы созерцания (пространство, время, закон причинности), источником которых является он сам, так и деятельность умной воли определяется принципом, основа которого в самом уме. Этот принцип, или моральный закон, имеет абсолютный характер.
Согласно с Кантом все правила поведения человека, которые предлагаются эмпирическими теориями морали, условные, потому что их содержание и сила исчерпываются нашими субъективными желаниями, которые ограничены во времени. При всей их разнообразию они однородны за своим общим значением, поскольку выплывают из чувства эгоизма и направленные на достижение счастья и блаженства. Ни одно из этих правил нельзя превратить в императив, обязательный для всех, потому что стремление и склонности людей не просто разные, а достаточно часто совсем противоположные. Именно поэтому Кант и считал наибольшей ошибкой своих предшественников попытки превратить эмпирические правила, которые касаются субъективным представлений, в единственное содержание моральных мотивов и поступков. Если такой основой признать счастье, то во всех возможных случаях мы останемся на почве эгоизма. моральный же императив не должен содержать ничего такого, которое было бы заимствовано из опыта. Он должен быть чистым порождениям ума, предшествовать опыту и совсем не зависеть от последнего.
Согласно с «Критикой чистого разума» законы ума, которые предшествуют опыту — это чистые формы, которые сами по себе не имеют никакого чувственного содержания. Такой же характер согласно с «Критикой практического ума» имеет и практический закон ума, или категорический императив. Это не что другое, как чистая форма практической деятельности. Все его содержание исчерпывается тем, что он всезагальний и необходим закон ума. Отсюда его определение: «Поступай только согласно с такой максимой, руководствуясь которой, ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала общим законом»[25]
Или в другом варианте поступай так, чтобы правила твоей воли могли быть в то же время принципом общего закона и общего законодательства.
Это требование чисто формально, она не содержит никакого опытного или эмпирического содержания. Вместе с тем в ней содержится достаточно определена мера, критерий ли оценки человеческого поведения. Очевидно, что все аморальное с ней несовместимое.
Кроме того, как уже отмечалось, это требование безусловно, потому что порождается самой природой ума. Она — абсолютное веление ума А поскольку моральный закон - правило безусловное, то и цель его должна быть безусловная. Последняя должна иметь абсолютную, а не относительную ценность. Такой ценностью у Канта выступает сам человек.
Человек, как и всякое умное существо, считает он, существует как цель сама по себе, а не лишь как средство для любого применения со стороны той или другой воли. Во всех своих поступков, направленных как на саму себя, так и на другие умные существа, она всегда рассматривается как цель.
В сфере моральной деятельности конечной целью человеческих стремлений также должен быть только сам человек. моральная деятельность заключается в осуществлении общего, для всех ровного закона и потому не имеет никакой связи со служением своему личному, случайному счастью. Вот почему целью моральной деятельности не может быть отдельный человек с ее субъективными чувствами и наклонами, а всякий человек, поскольку в ней живет способность поступать разумно. Значит, главная движущая сила морали — в безусловной ценности любой особенности. Эта ценность личности понимает в самом существовании морального закона, который является правилом безусловным, обязательным и ценным для всех, а значит, и для каждого индивида в частности.
Этот императив Кант называет практическим. Он формулируется так: «Поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого, как к цели, и никогда не относился к нему лишь как к способу».[26]кант целесообразность культура моральный
В своем конечном виде императив содержит ясно выраженное признание высшей, абсолютной стоимости человека. Обязанность потому и существует у людей, что человек всегда является целью в себе.
Теперь, по мнению Канта, становится понятным, почему оказались бесплодными все предыдущие попытки найти единственный принцип нравственности. Все понимали, что своей обязанностью человек связан с законом, но не догадывались, что он подчинен только своему собственному, но в то же время общему законодательству и что он обязан поступать только в соответствии со своей собственной волей.
Объективная реальность морального закона не может быть доказанная никакой дедукцией и никакими усилиями теоретического, спекулятивного или даже такого, которое поддерживается эмпирией, уму. «Только формальный закон..., — писал Кант, — может быть а ргіогі определяющей основой практического ума».[27]