«Культуру воспитания», по Канту, человек также обретает в процессе практики. О ее наличии, утверждает немецкий мыслитель, следует судить не по тому, что знает человек, насколько он преуспел в науках и искусствах. «…Даже роскошь в науках - питательная среда для тщеславия, поскольку множество склонностей, вызываемых этим, остается неудовлетворенным».[13]
Глава 3. Полемика Канта с Жан-Жаком Руссо
Изящные искусства и науки, пишет Кант, делают людей только более цивилизованными, но не культурными. Они, по его мнению, предуготовляют человека к обретению его подлинной сущности, смысла его бытия. Культурным же человек становится только тогда, когда он начинает жить и действовать не по законам природы, а законам морали, когда он руководствуется не инстинктом, а категорическим императивом. Таким образом, мораль — не продукт культуры, а ее цель. А исходя из того, что мораль, по Канту, суть сфера автономии человеческого духа, то культура обретает себя исключительно в сфере свободы. Только человек, способный ставить перед собой цели и делать свободный выбор, может называться человеком культурным. Соответственно, культурным является лишь то общество, которое обеспечивает свободное волеизъявление своих граждан, принявших нравственные установления в качестве руководства к действию. Таков главный вывод Канта, к которому он приходит в ходе рассмотрения вопроса «что есть культура?»
Составной частью культурологической концепции Канта являются его представления о природе цивилизации. Кант совершенно однозначно фиксирует ее принципиальное отличие от культуры, высшим проявлением и последним словом которой является идея «моральности». Цивилизованность связывается у Канта с внешними проявлениями окультуренности человека, с овладением нормами этикета, с усвоением правил хорошего тона и т.д. «Мы чересчур цивилизованны в смысле всякой учтивости и вежливости в общении друг с другом. Но нам еще многого недостает, чтобы считать нас нравственно совершенными».[14]Следовательно, быть цивилизованным, по Канту, вовсе не означает быть культурным. В этом Кант полностью солидаризуется с французским философом Жаном - Жаком Руссо (1712-1778). Руссо считал, что состояние варварства, в котором пребывают народы Америки, Африки, других континентов, более предпочтительно, чем состояние, которым так гордятся граждане европейских цивилизованных стран, где счастье ничтожного меньшинства своим истоком имеет несчастье абсолютного большинства.
Цивилизация, по мысли Канта, основывается не на свободе, а на формальной дисциплине, регламентирующей жизнь индивидов в обществе.
Цивилизованный человек, приобретя представления о том, как себя необходимо вести в обществе для того, чтобы не подвергаться осмеянию и остракизму, тем не менее остается эгоистическим существом, для которого удовлетворение его инстинктов и базовых потребностей остается главной задачей. Его природа не меняется, хотя и не столь явственно просматривается через тот налёт, который набрасывает па него система образования и воспитания. Следует отметить, что в постановке вопроса о принципиальных различиях между цивилизацией и культурой Кант видел огромный смысл. Во многих своих сочинениях он неоднократно обращается к этой проблеме, раскрывая различные её аспекты, вырабатывает аргументы, подтверждающие справедливость именно такой постановки вопроса. В этом Кант оказался более глубоким мыслителем, чем, например, французский философ Вольтер (1694-1778), который подверг уничтожающей критике точку зрения Руссо. Кант увидел в позиции Руссо нечто значительно большее, чем просто призыв к человечеству вернуться в «естественное состояние». С точки зрения Канта, Руссо зафиксировал одно из коренных противоречий современной эпохи. Оно не осознается в должной мере мыслителями, но возможно, является главным среди тех, которые ежечасно порождает общественная практика социальной системы, поставившей своей целью обеспечение безоговорочного господства человека над природой и создание комфортных условий его бытия. «Руссо, в сущности, не хотел, чтобы человек снова вернулся в естественное состояние, он хотел, чтобы человек оглянулся назад с той ступени, на которой он стоит теперь».[15]
Кант вслед за Ж.-Ж. Руссо выступает с позиций критики существующей цивилизации, однако его подход отличается от того, что представлен в работах Руссо. Кант считает, что цивилизация, будучи безжалостной к отдельному человеку, играет позитивную роль по отношению ко всему человечеству.
Переход на эту ступень развития, с его точки зрения, следует рассматривать как прогрессивное явление, ибо цивилизация хотя и не приводит к коренной трансформации человека, но поднимает его над «грубостью» и «животностью» его собственной природы. Среди величайших достижений цивилизации, считал Кант, самым значительным является правовое государство. Его возникновение свидетельствует о завершенности определенного исторического цикла, о появлении нового социального типа личности, способной соотносить свои желания с общественными устремлениями, подчинять свои индивидуальные интересы интересам целого.
Согласно воззрениям Канта, мировая история начинается с момента выхода человека из естественного состояния и завершается его переходом в моральное состояние. В этих пределах разворачивается и вся история человеческой культуры, которая с необходимостью должна довести до конца процесс культурной огранки человека, ибо в противном случае она неизбежно погибнет в результате вызванных ею раздоров между людьми.
Таким образом, путь человечества — это путь от цивилизации к культуре. Если первая суть низшая, то вторая — высшая ступень исторического развития человечества. Переход на нее будет означать достижение всеобщей гармонии и мира, установление новой системы взаимоотношений не только между государствами, но и отдельными индивидами.[16]Не трудно заметить, что Кант предлагает совершенно иное - этическое - решение проблемы, чем те, которые были выработаны его предшественниками, в частности, мыслителями Просвещения. Последние, как, впрочем, и мыслители Античности и Возрождения, исходили из того, что овладение культурой позволяет человеку достичь счастья и благополучия значительно большего, чем овладение природой. По их мнению, в погоне за счастьем человек совершенствует природные задатки, отыскивает и изобретает разнообразные средства, позволяющие удовлетворять его потребности. В этом и состоит цель культуры. Так, например, думал Руссо.[17]
А для Канта тезис о том, что целью деятельности человека является достижение счастья через удовлетворение всех его естественных потребностей, в принципе неприемлем. Он считал, что истинное предназначение человека состоит не в получении личной выгоды, а в обретении человеком себя как морального существа. Одна из формулировок категорического императива звучит так: «Поступай так, чтобы максима твоей деятельности была направлена на достижение собственного совершенства и чужого счастья».[18]Отсюда совершенно иное понимание сути культуры, которая под пером Канта превращается в средство нравственного самосовершенствования человека. Путь к вершинам культуры, по Канту, — это путь к человеку моральному, способному осмысливать свои деяния не с точки зрения достижения удовольствия и наслаждения, а с точки зрения выполнения своего долга перед обществом, государством, своей семьей и самим собой. Говоря другими словами, смысл культуры состоит в замене природного деспотизма деспотизмом разума, в установлении господства долга над всеми чувственными побуждениями конкретного эмпирического индивида.
Глава 4. Украинские философы о моральном учении Канта
Моральная философия Канта постоянно волновала философов Украины второй половины XIX - начала XX века.
Украинский философ и духовный писатель, профессор Киевской духовной академии, протоиерей Димитрий Иванович Богдашевский (р. в 1861 г.) писал, что Кант является творцом новейшей философии и новейшего метода, без глубокого понимания которых в наше время нельзя считать себя философом. Для тех, кто осознал всю важность поставленных им вопросов, «понятно, что из Канта должно выходить теперь всякое философское учение, которое претендует на то, чтобы быть и точным, и обстоятельным, хоть бы исходным моментом его и была суровая критика кантовских положений».[19] Сказаное, безусловно, касается и философии Канта о моральной ценности культуры, и именно поэтому его концепция практического ума на протяжении всей второй половины XIX — началу XX века была предметом исследования со стороны философов Украины. Шаг вперед, сделанный Кантом в сфере морали сравнительно с его предшественниками, настолько значительный, что не считаться с этим не было ни одной возможности.
Все самые известные философы Украины непременно обращаются к анализу кантовского учения при рассмотрении подавляющего большинства проблем этики. Причем при всем разнообразии подходов, при разной глубине проникновения в предмет исследования, при большей или меньшей критичности — никто не делал попыток приуменьшить значение кантовского морального учения.
Даже те, кто принципиально расходился с Кантом, воздавали должное его заслугам, если не в решении, то, по крайней мере, в постановке целого ряда фундаментальных моральных проблем.
Здесь стоит отметить, что почти вся вторая половина XIX века (особенно его конец) прошла под лозунгом критики гегелевского панлогизма и возвращения к философии Канта, что не могло не отразиться на подходах к решению вопросов морали. Сказанное также касается Сильвестра Сильвестровича Гогоцкого (1813-1889), доктора философии, профессора педагогики Киевского университетасв. Владимира и профессора Киевской духовной академии. Сильвестр Гогоцкий доказывал, что мораль Гегель (1770—1831)оценил неправильно, поскольку он произвольно ограничивает значение нравственности лишь изолированной деятельностью воли, отделённостью практического сознания от моральной основы жизни. Отсюда выплывает обезображенное понятие о совести как первом и последнем основании морали у Гегеля. «Поскольку свобода воли не является результатом идеи, которая развивается из чистого мышления, - отмечает Сильвестр Гогоцкий, — постольку и нравственность не выступает чем-то совсем отдельным от права, не является переходным моментом, который должен быть поглощенный общественной жизнью»[20] Отбросив идею о бесконечном призвании человека, идею о ее причастности к бесконечной жизни, Гегель видит цель человека в творении государства. При этом государство им настолько возвеличенная, что человеческая личность фактически превращается в ее жертву. Вот почему, обобщает Сильвестр Гогоцкий, несравненно более высокой является христианская идея человека. Она не измеряет ее значения, не ограничивает широты ее сущности исключительно государственными целями. Возражение христианского - гуманного мировоззрения как раз и привело Гегеля почти до такого же ограничения морально - умственной природы человека, к которому в средние века дошли лишь под воздействием идеи вечности.