В своем «Письме к д'Аламберу» Руссо пишет: «Возьмем французскую комедию в ее наиболее совершенных образцах… Но кто будет спорить против того, что театр самого Мольера, чьими талантами я восхищаюсь больше всех, представляет собой целую школу пороков и дурных нравов, более опасную, чем книги, которые специально ставят задачу им научить. Величайшая его забота состоит в том, чтобы высмеивать доброту и простодушие и вызывать сочувствие к тем, на чьей стороне хитрость и ложь: у него честные люди только болтают, а порочные действуют, и чаще всего – с блестящим успехом. Всмотритесь в комическое начало у этого автора: вы всегда обнаружите, что двигателем комического у него является порочная натура, а предметом – врожденные недостатки, что хитрость одного казнит простоту другого и что дураки становятся жертвою злых. И хотя это слишком верно, если говорить о свете, отсюда не следует, что нужно было выводить это на театре с видом одобрения, как бы подталкивая вероломных людей посмеяться над чистосердечием честных, объявив его глупостью».[12]
Менее опасной, с точки зрения развращающего влияния на общественные нравы, является трагедия, но и к ней Руссо относится с недоверием. Законы данного жанра, считает Руссо, часто вы водят героев за рамки общепринятых норм морали, следовательно, они не могут служить примером для тех, кто стремится жить в cooтветствии с нравственными императивами. К тому же гипертрофированные чувства, надуманные коллизии, красивые жесты, которыми так богата драма, весьма далеки от жизни и не могут вдохновлять обычных людей, особенно из «третьего сословия», которые живут будничными заботами и далеко не титаническими страстями. Осуждая культ героики на театральной сцене, требуя правдоподобного изображения жизни в пьесах, выносимых на суд зрителей, Руссо превозносит домашнюю сторону человеческой жизни, считая, что показ обыденного в его лучших образцах должен стать главной задачей театра как института, оказывающего огромное воздействие на умы и настроения граждан. Руссо ставит под сомнение облагораживающее воздействие не толь ко театра, но и других видов искусства, замечая, что искусство всегда было спутником роскоши и в силу этой тесной связи всегда стремилось прежде всего удовлетворять духовные потребности сильных мира сего. «Редко бывает, – пишет он, – чтобы роскоши не сопутствовали науки и искусства, последние же никогда не обходятся без нее».[13]Искусство, ставящее своей целью ублажение богатых, не только не нужно, но и, по его мнению, не имеет права на существование, ибо в нем нет ценности эстетического в силу подчиненности вкусов художника далеко несовершенным вкусам заказчика.
Разносторонние художественные интересы Руссо находили выход и в музыкальной критике. Питая глубокие симпатии к итальянской музыке, он принял горячее участие в большом споре, завязавшемся между сторонниками итальянской и французской музыки. В замечательных обзорах Руссо смело высказывался против пошлой французской музыки; он решительно отстаивал достоинства и преимущества итальянской музыки – ее глубокую выразительность, смелость модуляций, мягкость языка.
Руссо питал большое почтение и к венской классической школе. Он высоко ценил музыкальное творчество Кристофа Глюка, знаменитого немецкого композитора (1714–1787). И это имело свои основания. Музыка Глюка отличалась своей простотой, правдивостью, гражданской доблестью. Не будучи профессиональным музыкантом, Руссо много и упорно работал в области теории музыки.
Академик Б.В. Асафьев (1884–1949), советский музыковед и композитор, говоря о роли Руссо в развитии музыкальной культуры, назвал его «проницательнейшим мыслителем и чутким музыкантом, угадавшим своевременность наступления эры городской демократической песенно-романсной лирики». Статьи Руссо о музыке были собраны и изданы в 1767 году в сборнике «Музыкальный словарь».[14]
2.2 Педагогические взгляды Руссо
Интересен и оригинален Руссо в своих педагогических воззрениях. В этой области он выступал горячим сторонником естественного воспитания. Концепция воспитания, по Руссо, связана с идеей возможного возвращения в лоно земли. Поэтому Руссо считает, что до 12 лет детей не нужно учить ни чему, а воспитывать на лоне природы их должен философ.
Воспитание каждого человека, писал Руссо, дается природой путем непосредственного развития врожденных способностей и влечений. Обращаясь к родителям и воспитателям, он призывал их развивать в ребенке естественность, прививать чувство свободы и независимости, стремление к труду, уважать в нем личность и все полезные и разумные склонности. В романе «Юлия, или Новая Элоиза» (1761) впервые на грани 60-х и 70-х годов раздалось искреннее слово о непреодолимом могуществе свободной любви, не знающей сословной розни и лицемерия. В педагогическом романе «Эмиль, или О воспитании» (1762) Руссо показал порочность схоластической системы воспитания и блестяще изложил новую, демократическую систему, способную формировать трудолюбивых и добродетельных граждан. Резко критикуя феодальную систему воспитания, он ратовал за ее очеловечивание с тем, чтобы она не подавляла личность воспитанника, а стимулировала его природные силы и дарования.
Педагогические высказывания Ж.Ж. Руссо пронизаны идеями гуманизма и демократизма, глубокой любовью к ребенку, верой в его возможности и способности. Выступая основоположником теории естественного и свободного воспитания, он бунтует против насилия над детьми, против мнимых знаний, требует изучать природу детей, развивать их творческие силы, готовить к труду как естественной обязанности каждого человека. Руссо попытался сформулировать цель и задачи свободного воспитания, определить его содержание и методы на основе гуманистических принципов. Он считал, что «…цель, которая должна быть поставлена при воспитании молодого человека, заключается в том, чтобы сформировать его сердце, суждения и ум».[15] В определении цели воспитания Ж. – Ж. Руссо исходил из того, что люди все равны в своем назначении быть человеком, природа их зовет к человеческой жизни. Гуманизацию воспитания и образования Ж.-Ж. Руссо связывал с детской свободой. Никаких словесных уроков, воспитанник должен получать их лишь из опыта; не налагайте на него никаких наказаний; не наставляйте его. «При всяком преждевременном наставлении, которое вбивают им в голову, в глубине их сердца насаждают порок», – утверждал Жан-Жак Руссо. Первым и основным его требованием являлось гуманное отношение к ребенку. «Люди, будьте человечны! Это ваш первый долг. Будьте такими по отношению ко всякому состоянию, всякому возрасту, во всем, что только не чуждо человеку! Разве есть какая-нибудь мудрость для вас вне человечности? Любите детство, будьте внимательны к его играм и забавам, к его милому инстинкту!».[16]
Главное назначение воспитания он усматривал в том, чтобы помочь в человеке рассмотреть человека, в ребенке – ребенка, упорядочить их страсти сообразно с организацией человека, его природой.
В решении этих сложных задач большую роль Ж.Ж. Руссо отводил воспитателю, его умению предоставлять свободу ребенку, не подменять его собственный опыт, развитие разума и высокий нравственный, интеллектуальный и духовный потенциал его души своим опытом и авторитетом. Гуманистическая заповедь Руссо состоит в том, чтобы воспитатель лишь наводил своего воспитанника на решение того или иного вопроса, руководил его интересами так, чтобы сам ребенок этого не замечал, т.е. оказывал главным образом косвенное воздействие.
Следует заметить, что на первой странице «Исповеди» Жан – Жака Руссо написано: «Я создан непохожим на других, кого встречал; я даже осмелюсь сказать, что не похож ни на кого в целом мире».[17]
Руссо последовательно поддерживал веру в собственную исключительность и почти так же последовательно веру в собственное превосходство над прочими людьми.
Однако временами последнее осуществлять становилось затруднительно, особенно когда стало известно, что его любовница родила от него пятерых детей, а он быстро отправил их всех в парижский сиротский приют, и ему пришлось давать по этому поводу какие-то объяснения. Он пишет об этом решении нескольким друзьям в разные периоды своей жизни и колеблется между стойкой самозащитой на основании нехватки средств для воспитания детей должным образом и того, что в приюте их обучат честному ремеслу, на что сам он был бы не способен, и угрызениями совести. Однако тон каждого письма более или менее одинаков: он явил благородство своей натуры, совершив «разумный» акт и бросив детей, и продолжает являть благородство своей натуры, испытывая глубокие угрызения совести даже по такому полностью оправданному поводу. И в этом, и во многих других случаях, Руссо представляет себя как человека, чье поведение было бы порочным, практикуй его кто-либо другой, но с его стороны такое поведение – чистая добродетель.
Педагогические идеи Ж.Ж. Руссо наиболее сильное влияние оказали на воззрения И.Г. Песталоцци (1746–1827), который на первый план в воспитании выдвигал идею об активной роли самого ребенка в развитии заложенных в нем от природы задатков.
2.3 Критика Руссо частной собственности
Идея развращающего влияния роскоши красной нитью проходит через все труды Руссо, который именно в ней видел конечную причину всех тех несчастий, которые подстерегают как отдельного индивида, так и весь человеческий род на его трудном пути. Тот, кто стремится к роскоши, ставит перед собой ложную цель, ибо наслаждение тонкими винами, изысканными кушаниями, комфортом, считает он, есть только одна (и далеко не главная) предпосылка обретения человеческого счастья.