Нама - шраванам - слышание имени объекта;
Рупа - шраванам - ощущение формы объекта в его «Звуке»;
Гуна - шраванам - восприятие качеств объекта в общении с его «Звуком»;
Лила-шраванам - «видение» деятельной стороны бытия объекта, что завершает цельность «Звукового образа», делает его бытие самодостаточным и полностью неотличным от познаваемого объекта[30].
Самый простой элемент формирования «Звукового образа» - это переход нама (имени) в рупу (форму), который есть «означающее» аудиального знака, по природе своей немедленно рождающее образ «означаемого», как о нем говорил ещё Соссюр. Иначе говоря, рупа - шраванам, - это сверхчувственно «Слышимый» «фонетический образ», обозначенный Соссюром как не имеющий ничего общего с «реальным», то есть эмпирически ощущаемым звуком. Можно также сказать, что рупа - шраванам - это что-то близкое тому, что исследует европейская «философия имени» от Платона до А.Лосева и феноменологии Гуссерля и М.Мерло-Понти; а также структурная лингвистика, разделяющая фонетику (элемент намы) и фонологию, описывающую и наму (аудиальный знак) и рупу, то есть структуру (форму) предмета, который озвучен. Связь намы и рупы ещё онтологически безлична («молчащая», бесчувственная стихия «Оно»). Однако как только «Слушание» достигает глубины общения со «Звуком», то есть когда между «Слушающим» и «Звуком» возникают взаимоотношения «Я-Ты», «Звуковой образ» проявляет гуны, то есть качества объекта в его «Ты-бытии». Это понятный момент, ибо только в общении личность проявляет свои качества и по мере того, как напряжение этих личностных взаимоотношений нарастает, оно вынуждает общающихся личностей проявлять свои отношения также посредством мыслей и поступков, то есть в деятельности (лила - шраванам). Другими словами, проявленный в совершенстве «Звуковой образ» - это не что иное, как состоявшееся полноценное общение личности «Слушающего» со «Звуком» объекта, онтологически достигшего максимального напряжения «Я-Ты». Помимо явной параллели с Бубером М., здесь уместно вспомнить космологию В.Соловьева, в соответствии с которой познание окружающего мира достигается по мере осознания его как живой личности (понятие «Софии») строго в соответствии с любовью, которую сумел взрастить в себе познающий («Слушающий») человек.
Ведический процесс познания, основанный на «Слушании», - бхакти - есть как раз процесс познания, в основе которого лежит деятельность чувств в максимальной степени напряжения в их общении с объектами чувств.
Прежде всего, опыт бхакти как таковой, - онтологичен. Бхакти есть «бытие-действие». Природа бхакти «энергийна», бенгальские мыслители больше всего выделяют его «деятельностный аспект». Как акт, бхакти имеет направленный характер и требует для себя «субстрата» (ашрая, первостепенным проявлением которого является шраванам, то есть «Слушание») и «объекта» (вишая, имеющим также «Звуковое» воплощение). Члены этого отношения сохраняются даже на высочайших стадиях совершенства (подобно буберовским первоопределяющим отношениям «Я-Ты»).
Так, уже с ведической «стороны», посредством принципа «непостижимой единораздельности», заложенном в коммуникативно-деятельном процессе бхакти, мы подошли к объяснению упомянутого синтезиса двух противоборствующих сил влияния «Слушания» на сознание познающего субъекта. Мы выяснили, что с одной стороны, «Звук», несущий значение (смысл) фиксирует онтологическое «расположение» сознания в экзистенциальном смысле в определённом Вот-Бытии (концептуальном каркасе). С другой стороны, через коммуникацию (дискуссию как обмен «Слушанием») «Звук» размыкает «блоки мышления», снимая онтологические и интерпретационные ограничения в понимании мира. Суть синтеза в том, что обнаруживается пространство бытия, в котором эти противодействующие силы объединяются в единонаправленное русло «Звукового образа» объекта познания, включающего в себя и концептуальные построения (формы, рупа-шраванам) и в то же время механизмы преодоления концептуальных ограничений (деятельность в соответствии со «Слушанием», лила-шраванам). Это онтологическое пространство - диалог «Слушание»-«Говорение» в особом общении (бхакти), в процессе которого формируется «Звуковой образ» предмета осмысления - вовлекает сознание участников такого диалога в непосредственное познание мира, как в его чувственном измерении (мир-представление) так и в сверхчувственном. В этом пространстве, поэтому, не существует двойственности, а значит и возможности непонимания. Даже противоречия здесь имеют «единораздельный» характер и с легкостью не только преодолевают всякий релятивизм, но даже включают его как равноценную часть общего теоретического пространства всевозможных тезо-антитезных конструкций (уровень «Звука-мадхьяма»).
С точки зрения европейской философии, путь бхакти можно определить как процесс осознанного вовлечения человека в общение с объектом познания, характеризующееся состоянием «вопрошания» , «Слушанием» и максимально энергичной деятельностью (суть коммуникативно-деятельной ситуации в геременевтическом познании Гадамера), которая ещё более увеличивает онтологическое напряжение «Я-Ты»-взаимоотношений (М.Бубер) между познающим («Слушающим») и объектом познания («Звуком»). В результате «Слушающий» получает тот герменевтический опыт, который, по Гадамеру, рождает «диалектическое движение» в сознании, расширяя онтологическое пред-понимание субъекта, дающее ему возможность «Слышать» Другого, понимать Другого и таким образом преодолеть свою интеллектуальную обусловленность («концептуальный каркас»).
Вернемся к задаче формулировки законов правильного философского диалога. Проблема искусственного контроля своего разума, ума и речи - серьезное препятствие в творческом процессе философского диалога. Настроение «контролирующего господина» вынуждает философа отвлекать свое сознание на уровень ума и разума и таким образом блокировать прямой выход на трансцендентный уровень «Звуковой» информации. Как только философ думает, что он уже есть философ, он перестает им становиться, а это значит, что таинство познания совместного философствования прекращается . В Ведах же проблема искусственного контроля преодолевается именно наличием авторитета. Получается, авторитет необходим, так как является единственной возможностью получить доступ к «Звуку-пара», находящейся над иллюзией «Я познаю, Я - философ». Таким образом, принцип авторитетности «Слушания» ни в коем случае нельзя путать с авторитарностью, которая предполагает уничтожение свободы познания. Наоборот, квалифицированный для философского диалога философ принимает авторитет источника «Звука», выражая свою высшую свободу как осознанную необходимость, следуя за Спинозой, Гегелем и многими другими мыслителями.
Метод познания по принципу парампары, или ученической преемственности, есть способ бережной передачи «Звукового образа» от знающего, то есть авторитетного, «Говорящего» (учитель) к «Слушающему» (ученик). Каковы закономерности динамики влияния «Звука» на сознание «Слушающего» познающего субъекта в данном процессе получения знания? Как и где «плавает» значение (артха), заключенное в данном «Звуке» (шабде)? Насколько полно это значение проявлено в «Звуке», оживлено им? С другой стороны - насколько проявленное значение данного звука воспринимается субъектом познания, который «Слышит» «Звук» (шабда), но не обязательно при этом воспринимает всё заключенное в нём значение (артху), даже если оно проявлено в «Звуке»? Для понимания секрета смыслового содержания «Звука», или, можно сказать, «Звукового» носителя смысла, нам как раз пригодится модальная концепция философии именно потому, что она, по определению, оперирует исключительно смыслами предметов. Также мы должны узнать какова в этом процессе квалификация того, кто дает «Звук» («Говорит») и того, кто принимает «Звук» («Слушает») в том, чтобы достичь успеха в познании (то есть передать при этом значение «Звукового образа», артха).
Вот эта состоявшаяся парадигма руководства авторитетного «Звука», причём не на основе социального «давления», а от человека к человеку, от дающего авторитеный «Звук» к «Слушающему» его, и получила название парампары («шаг за шагом»). Именно принцип парампары позволил сохранять чистоту «Звука» и таким образом осуществлять «переход в сферу духа», то есть достигать цели познания, которая, согласно Ведам, в «разгадке» «Звуковой» первопричины вещи или явления. «Высшим смыслом познания, и в этом смысле субстанцией деятельности в ведической цицилизации как культуре обучения и знания является непрерывная трансляция знания от учителя к ученику. «Аваява» как способ логической реализации философской беседы, поэтому, приобретает ценность не просто как методология дискуссии, а как методология, прежде всего, «педагогической дискуссии», то есть дискуссии между учителем и учеником. Целостность всего выводного знания основывается на данности процессов обучения как передачи знания. Логическая структура вывода выступает в роли того специфического инструмента, который объединяет учителя и ученика в их совместной деятельности…Это нельзя предположить в отношении аристотелевской логики, которая, как известно, была направлена на объект и представляла собой дескриптивное средство для описания»[31].
Как может «работать» парампара? При этом важно, прежде всего, увидеть каким образом смысл, артха, рождает изменение в сознании, в потенции понимания (в онтологическом хайдеггеровском смысле) именно посредством деятельного акта в соответствии с наставлением, заложенным в данном «Звуковом образе» шабды (состояние бхакти).