Нельзя сказать, что понятие мировоззрения чуждо наукам. История науки в разные эпохи свидетельствует о том, что в ней наличествуют определенные мировоззренческие ориентиры. Макс Планк, исходя из собственного естественнонаучного опыта, замечает: "Мировоззрение исследователя всегда участвует в определении направления его исследований".3
Это замечание Планка указывает на черты научности, которые могут быть присущи мировоззрению. Однако в целом мировоззрение, в частности, философское мировоззрение, представлет собой вненаучный феномен. Что составляет суть мировоззрения? Убеждения, основные убеждения, которые не тождественны знанию или вере. Мировоззрение - совокупность основных человеческих убеждений относительно природы, общества, личной жизни, убеждений, которые играют интегрирующую, ориентирующую роль в познании, поведении, совместной жизни людей.
Всякая философия есть мировоззрение, несмотря на то, что значительная часть философов не считает свою философию (и философию вообще) мировоззрением. Вопрос, следовательно, стоит так: если, например, представители философии лингвистического анализа утверждают, что философия неесть мировоззрение, является ли их философия мировоззрением? На этот вопрос возможен, по-моему, лишь один, утвердительный ответ. Нетрудно показать, что эти философы, несмотря на то, что они ограничивают задачи философии исследованием языка, по сути дела высказывают убеждения по всем коренным проблемам научного знания, этики, политики и т.д. То же следует сказать о феноменологии Гуссерля, согласно которой философия - не мировоззрение, а строгая наука.
Существуют различные типы философских мировоззрений и соответственно этому различное отношение между их научными и вненаучными элементами. Это позволяет определить философское мировоззрение как единство научного и вненаучного познания.
Научная сторона философского мировоззрения проявляется в том. что оно учитывает достижения частных наук, обобщает их. Вненаучная сторона философского мировоззрения проявляется в личности философа, которая неизбежно в этом мировоззрении отражается. Правильно утверждает Фихте: "Какую кто философию выберет, зависит поэтому от того, какой кто человек: ибо философская система - не мертвая утварь, которую можно было бы откладывать или брать по желанию, она одушевлена душою человека, обладающего ею".4 Фихте, таким образом, подчеркивает субъективную, личностную сторону философского мировоззрения, т.е. его вненаучную определенность, которая, как правило, отсутствует в тех мировоззренческих выводах, которые делаются в частных науках. В научном ( особенно естественнонаучном) исследовании личность исследователя, его дарование и другие черты играют, конечно, большую роль в деле достижения конечных результатов исследования. Но личность исследователя не проявляется в содержании результатов исследования, объективность которых носит безличный характер. Совершенно иная ситуация в философии: здесь личность философа проявляет себя в выборе направления исследования, в выводах, к которым он приходит.
Частные науки, ограниченные предметом своего исследования, ставят перед собой частные проблемы и решают их рано или поздно, упраздняя тем самым эти проблемы. Такой ситуации не может быть в философии, проблемы которой никогда не получают окончательного решения. Прогресс в философии - осмысливает, углубляет, конкретизирует эти проблемы, обогащает их новым содержанием, ставит их по-новому. Это объясняется самой природой философских проблем. Философские проблемы отличаются оптимумом всеобщности. Что такое истина? Что такое знание? Что такое закон? Что такое человек? Что такое мир? Частные науки, как правило, избегают этих вопросов, так как у них нет на них ответа. Представителя частной науки интересуют лишь определенные истины, определенные законы, определенные объекты вообще. Но это как раз и свидетельствует о том, что частным наукам не хватает вненаучного, однако же не чуждого наукам, философского подхода к научным проблемам. Таким образом, если частные науки ограничивают объекты своего исследования в рамках конечного, то философия, напротив, стремится к познанию бесконечного, которое столь же познаваемо, сколь и непознаваемо. Однако непознаваемость бесконечного отличается от непознаваемости кантовских "вещей в себе", так как бесконечное, которым занимается философия, по меньшей мере частично познаваемо. Правда, всегда остается и будет существовать нечто непознанное, непознаваемое, по меньшей мере, в данных условиях, но тем самым открывается непреходящая перспектива познавательной деятельности. следовательно, конечное и бесконечное, познаваемое и непознаваемое находятся в некотором единстве. И то же самое можно сказать о научном и вненаучном не только в философии, но и в частных науках. Это значит, что вненаучное не тождественно с ненаучным, антинаучным. Вненаучное чрезвычайно многообразно; оно частью родственно наукам, частью же чуждо им. Главный признак вненаучного состоит в том, что оно находится вне компетенции науки, во всяком случае на данном этапе ее развития. С этой точки зрения многое из современного содержания наук находилось в прошлом в сфере вненаучного познания.
Предметом исследования частных наук являются специфические законы специфической области явлений. Понятие абсолютно всеобщего закона, закона, одинакового для всех явлений, закона обусловливающего единство всего существующего, чуждо частным наукам. Между тем, философия разрабатывает понятие единства мира, мира как целого, понятие всеобщей связи всех явлений. Такое понятие может быть рассматриваемо как недостижимый идеал научного познания. однако достижения частных наук свидетельствуют о том, что приближение к такому идеалу знания постепенно осуществляется.
Понятие закона является центральным понятием в каждой частной науке. Закон характеризует последовательность явлений, их каузальное отношение. Но можно ли сказать, что законы, открываемые частными науками, познают сущность явлений? Ответ на этот вопрос, конечно, зависит от того, что понимают под сущностью. Гегель в "Науке логики" показал, что сущность есть сложная, многогранная категория, которая включает в себя тождество, различие, противоречие, основание, причинность, субстанциальность, необходимость и т.д. Если принять такое понятие сущности, то следует признать, что оно совершенно чуждо наукам. И действительно, категории сущности в этом многозначном смысле нет места в лексиконе частных наук, хотя они иногда и ставят вопрос "почему?". Философия в отличие от частных наук не может обойтись без категории сущности. Философия может быть даже определена как учение о сущности, хотя это и не исчерпывает ее содержания. Очевидно также и то, что частные науки исследуют различные стороны сущности или существенные черты явлений. Поэтому философское понятие сущности разрабатывается на основе научных данных, но вместе с тем выходит за их границы. Понятие сущности - наглядный пример единства научного и вненаучного, единства, которое имеет место не только в философии, но и в частных науках.
Сущность - категория бесконечности, ибо сущность любого явления предполагает свою сущность. Речь тем самым идет о сущности сущности, но и это понятие предполагает свою сущность. Отсюда следует вывод, что исследование сущности никогда не может быть завершено; мы всегда будем переходить от одного уровня сущности к другому, более глубокому. Такой путь познания специфически характеризует философское исследование, его вненаучные черты.
Существенной определенностью философии, которая принципиально отличает ее от частных наук, является плюрализм философских учений, существующий со времени возникновения философии. Философия по самой своей природе возможна лишь как множество философских учений, которые, как правило, исключают друг друга. Речь, следовательно, идет не просто о разногласиях между философами, а о принципиально различных философских системах. Эти различия настолько существенны, что нет и не может быть общепринятого определения понятия философии, несмотря на то, что философские тексты можно без труда отличать от текстов нефилософских.
Гегель, несомненно, ошибался, пытаясь гармонизировать историю философии, утверждая, что все философские системы являются "одной философией, находящейся в процессе развития".5 Однако, тот же Гегель утверждал, что каждая философская система "существовала и продолжает еще теперь необходимо существовать: ни одна из них, следовательно, не исчезла, а все они сохранились в философии как моменты одного целого".6 Это утверждение, подчеркивая единство философии, нисколько не отрицает плюрализма философских систем. В другом месте Гегель утверждает, что каждая философия "совершенно тождественна со своей эпохой"7. Но исторические эпохи, на протяжении которых развивалась философия, качественно отличаются друг от друга. Отсюда следует, что в разные исторические эпохи существуют существенно отличные друг от друга философии. Несмотря на это, Гегель продолжает настаивать на том, что "во все времена существовала только одна философия".8
Таким образом, гегелевскую интерпретацию развития философии нельзя назвать последовательной. Однако непоследовательность Гегеля весьма содержательна, ибо плюрализм философских учений не исключает единства философии, но это единство весьма противоречиво. Следует поэтому согласиться с Г.Мартином, который, анализируя гегелевскую концепцию истории философии, приходит к выводу о неизбежности плюрализма философских систем: "То, что существует множество противостоящих друг другу философий и то, что они, по-видимому, всегда будут бороться друг против друга, - это является фактом. Но этот факт не является, с диалектической точки зрения, недостатком; это, скорее, необходимость. Для философии действительно существенно, что существует много философий. Философия может существовать лишь как множество философий"9. Этот вывод я бы назвал современным пониманием сущности философии в отличие от точки зрения классиков.