Продолжая концепцию славянофилов о «цельном знании», Соловьёв говорит: «Свободная теософия (универсальный синтез философии, науки и религии) есть органический синтез теологии, философии и опытной науки, и только такой синтез может заключать в себе цельную истину знания: вне его и наука, и философия, и теология только отдельные части или стороны, оторванные органы знания» [17].
Но дело не только в синтезе науки, философии и теологии. Нужно достичь как «полноты знания», так и нравственного совершенства, «цельности духа». Такой синтез даёт человечеству «живую душу» вместо разорванности и омертвелости его бытия. Эту задачу лучше всего может выполнить славянство, и прежде всего русский народ, который всегда стремится к «духовной цельности» человеческого существования [18].
Задачей «свободной теософии» является постижение абсолютного, «истинно-сущего», признание которого требуется разумом, волей и чувством.
Абсолютное в учении Соловьёва – это «всеединство». Основой всеединства у Соловьева выступает божественная Троица в её связи со всеми божественными творениями и. главное, с человеком. Основной принцип всеединства – «Всё едино в Боге». Всеединство – это прежде всего, единство творца и творения. Бог у Соловьева лишён антропоморфных черт. Философ характеризует Бога как «космический разум», «существо сверхличное», «особую организующую силу, действующую в мире» [19]. Любая вещь познаётся в её отношении к целому. А целое – это не просто множество вещей, а всеединство, которое является абсолютным началом всего бытия. Всеединство – это Бог.
Вечная божественная идея в системе Соловьева получила название Софии-мудрости. Понятие Софии вводится Соловьёвым для того, чтобы заявить, что мир – это не только творение Бога, безусловно ему инородное. Основой и существом мира является «душа мира» - София, которую следует рассматривать как связующее звено между творцом и творением, придающее общность Богу, миру и человечеству [20].
Реальным и совершенным воплощением богочеловечества выступает Иисус Христос, являющийся, согласно христианскому догмату, и полным Богом, и полным человеком. Его образ служит не только идеалом, к которому должен стремиться каждый индивид, но и высшей целью развития всего исторического процесса [21].
Человек должен стремиться к совершенному добру не для отдельной личности, а для всего человечества. Нравственный смысл жизни человека – служение Добру. Совершенствование общества ведёт к устроению на земле «Царства Божьего». По пути к царству Божию на земле люди должны действовать совместно, составляя общество, построенное на принципах справедливости. В обществе этом будут разрешены все социальные противоречия, установлен подлинный «христианский мир», «всеобщая справедливость», «истинная свобода». Такое общество есть добровольный духовный союз людей, церковь [22].
Соловьёв критикует современное состояние общества. Он указывает на то, что в нём отделены друг от друга государство, общество и церковь, а на первый план вышла «плутократия»: «в нас нет Бога», мы «живём не в истине» [23]. Однако, славянский народ обладает своей, особой, ролью. Русскому народу присуща внутренняя религиозность, стремление к высокой нравственности, к «святому делу», к Богу. Соловьёв говорит, что «великое историческое призвание России, от которого только получают значение и её ближайшие задачи, есть признание религиозное в высшем смысле этого слова». Именно Россия сыграет решающую роль в духовном примирении Востока и Запада в богочеловеческом единстве вселенского христианства [24].
Глава II. Роль церкви в государстве во взглядах русских консерваторов конца XIX – начала XX веков
2.1 Неославянство. Идеология «почвенничества»
В пореформенный период старое славянофильство трансформируется в так называемое почвенничество. Неославянофилы противопоставляли европейскую и русскую цивилизации, утверждая самобытность устоев русской жизни и необходимость их развития, призывали к сближению интеллигенции с народом.
Видными представителями данной разновидности консервативной политической идеологии являлись Н.Я. Данилевский, Ф.М. Достоевский, К.Н. Леонтьев.
Николай Яковлевич Данилевский (1822 – 1885) утверждал идею о божественной предопределенности и целесообразности в природе. Он проводит сопоставление различных понятий церкви и её непогрешимости. «Понятие православное, утверждающее, что церковь есть собрание всех верующих всех времен и всех народов под главенством Иисуса Христа и под предводительством Святого Духа, и приписывающее церкви, таким образом понимаемой, непогрешимость. Понятие католическое, сосредоточивающее понятие о церкви в лице папы и потому приписывающее ему непогрешимость. Понятие протестантское, переносящее право толкования Откровения на каждого члена церкви и потому переносящее на каждого эту непогрешимость, конечно, только относительно его же самого, или, что то же самое, совершенно отрицающее непогрешимость где бы то ни было. Наконец, понятие некоторых сект, как например, квакеров, методистов и так далее, которое можно назвать мистическим, так как оно ставит непогрешимость в зависимость от непосредственного просветления каждого Духом Святым и признаком такого просветления выставляет собственное сознание каждого, считающего себя вдохновлённым или просветлённым».
Данилевский отводит России и вообще всему славянскому миру особую роль в защите православия. Славяне – народы «богоизбранные». Идея «славянства» должна объединить все народы. Данилевский считает, что после распада Австро-Венгрии возникает всеславянская федерация во главе с Россией со столицей в Царьграде (Константинополе). Характерно, что идеи Данилевского подхватили представители «охранительного» направления (М.Н. Катков, Л.А. Тихомиров, К.П. Победоносцев) [25].
В 60-е гг. идеологом направления, получившего название почвенничества, становится Фёдор Михайлович Достоевский (1821 – 1881). Он объявляет религию исконным миросозерцанием народа, призывает к смирению и покорности. В своих «философских» романах («Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы», «Подросток», «Братья Карамазовы») Достоевский осуждает нигилистическую этику, приписав ей оправдание преступлений ради превратно понятого общего блага, противопоставил ей евангельскую мораль [26]. Он выступал против атеистов, а социальные пороки объяснял утратой веры в Бога.
Достоевский поддерживал идею «почвы», «родственного единения с народом»; он считал, что русский народ имеет две главные черты: необыкновенную способность усваивать духовную суть других наций и сознание своей греховности, жажду лучшей жизни, очищение, подвиг. В своей глубине он носит образ Христа. «Наш народ просветился уже давно, приняв в свою суть Христа и учение его», а потому быть с народом значит иметь Христа. Терять же связи с ним – значит, становится атеистом или нигилистом. Без Христа человек стоит за чертой морали [27].
Достоевский, как и славянофилы, осуждал петровские реформы, обращал внимание на их негативные последствия, которые привели к разъединению дворянства и народа. Для народа европейская цивилизация чужда. Достоевский писал, что русские представляют собой великую нацию; мы перенесли бесконечные страдания, но не потеряли своего лица: «Всё-таки наш народ безмерно выше, благороднее, честнее, наивнее, способнее и полон другой, высочайшей христианской мысли, которую не понимает Европа с её дохлым католицизмом» [28]. Он ценит Европу, её культуру, но решительно отвергает её «буржуазный», мещанский дух, обличает в ней измену заветам прошлого, осуждает преобладание материализма.
Критике подвергается и социализм, Достоевский видит в нём вариант «буржуазности». Социализм идёт на смену христианству; он проникает мессианским пафосом, претендует на право нести благую весть о спасении человечества от всех бедствий и страданий. Для Достоевского в революционном, атеистическом социализме раскрывается антихристово начало, антихристов дух. Социализм желает рационализировать жизнь, подчинить её коллективному разуму. Для этого необходимо покончить со свободой. Отречься от свободы человека можно соблазнами хлеба земного (а свободное существо предпочитает страдать и нуждаться в хлебе насущном, чем лишиться свободы духа) [29].
Достоевский выступает против революции. Она ведёт к рабству человека, отрицанию свободы духа. Революционная мораль отрицает нравственное значение личности, она допускает обращение с личностью как с материалом, применение каких угодно средств для торжества дела революции. Старец Зосима в «Братьях Карамазовых» говорит: «Мыслят устроиться справедливо, но, отвергнув Христа, кончат тем, что зальют мир кровью. Ибо кровь зовёт кровь, а извлекший меч погибнет мечом» [30].
Существование зла в мире – один из атеистических аргументов против существования Бога. Достоевский говорит, что существование зла – доказательство бытия Божьего. Если бы мир был исключительно добрым и благим, то Бог был бы не нужен, так как мир был бы уже Богом. Бог есть потому, что есть зло; это значит, что Бог есть потому, что есть свобода. Если признаешь человеческую свободу, то признаёшь и Бога. Зло необъяснимо без свободы. Но и добро – дитя свободы. Свобода иррациональная, поэтому она может создать и добро и зло. Достоевский исследует тот вариант, когда свобода переходит в своеволие, своеволие ведёт к злу, зло – к преступлению. А преступление – к наказанию. Наказание подстерегает человека в самой глубине его души. Человек сам не может примириться с тем, что он не ответственен за причинённое зло и преступление. Недостойно свободному человеку слагать с себя бремя ответственности, возлагать его на внешние условия.