Базовое значение личной собственности в контексте парадигмального видения сущности института собственности
Батурин В.С.,
Оноприенко В.И.
Анонс
Доказывается, что именно личная собственность, как безусловная форма владения, является той исходной и основополагающей границей, которая может быть обозначена между «своим», как моновладением, и «чужим», как любым иным видом владения. При этом под «чужим» понимается все то, что находится именно за пределами данного моновладения. А это «чужое» может существовать в самых различных формах: иного моновладения, в таких видах любого поливладения, как государственное, любая разновидность коллективного владения, в том числе, если можно так выразиться, и такого его подвида, (вследствие того, что он является производным только от коллективного вида владения), каким является частная собственность. При этом особо подчеркивается, что понимание сущности частной формы владения объективно детерминировано самой логикой ее становления, а перспектива эффективности использования возможностей именно этой формы владения в социальной среде во многом зависит от того, насколько быстро это понимание будет освобождено от того извращенного гипертрофированного величия, которое ей давно и незаслуженно приписывается в силу различного рода обстоятельств. Обосновывается мысль о том, что частную форму собственности, как самостоятельно существующую в институте собственности именно только в качестве условного вида владения, и которую зачастую отождествляют с личной собственностью (т.е. безусловной форме моновладения), нет никакой необходимости специально искоренять и уничтожать.
Мировой экономический кризис, с его масштабами системного влияния и глобальными размерами негативных последствий для всего мирового сообщества, обнажил целый комплекс поистине неведомых ранее проблем, лежащих, в первую очередь, непосредственно в сфере функционирования института собственности. И сегодня, как наглядно свидетельствует практика, на эффективность их решение вряд ли можно будет рассчитывать без должного теоретико-методологического переосмысления, в первую очередь, как природы и сущности самого этого важнейшего социального института, так и особенностей его становления и функционирования на разных этапах существования человеческого сообщества. Тем более, что при решении возникающих сегодня проблем ставка, как правило, зачастую делается только лишь на спонтанно предлагаемые антикризисные меры, реализуемые, как всегда, в пожарном порядке. Поэтому обращение столь пристального внимания на функционирующий в обществе институт собственности и на то место и ту роль, которую в нем на сегодня призвана играть именно личная форма собственности, представляет собой поистине не только чисто фундаментально-теоретическое, но и важное практико-прикладное значение. Ведь если в обществе, и конкретно в сфере экономики, происходят подобного рода глобальные кризисные катаклизмы, перед которыми оказывается бессильной даже мировая наука, то это в первую очередь следует отнести к несовершенству состояния именно самих теоретических знаний о данной сфере. В равной мере это касается и тех базисных идей и принципов, критериев и понятий, которые составляют основу понимания сущности и самой экономики, и ее основополагающих социальных институтов. А ведь само это знание, в своей основе, еще совсем недавно считались практически незыблемым, а потому преподносилось и воспринималось мировым сообществом в качестве чуть ли не абсолютно безупречного эталона и надежнейшего ориентира при определении вектора развития всего цивилизованного мира.
Особую актуальность адекватный характер реакции на проблемы, связанные с кризисом, имеет для молодых суверенных государств, образовавшихся на постсоветском пространстве. Ведь с одной стороны, сам их переход к рынку и демократии был продиктован не столько потребностями и логикой их собственного внутреннего развития, сколько теми обстоятельствами, в которых они оказались после развала СССР, и требованиями тех правил, по которым до этого жил весь несоциалистический мир. При этом, заявив о своем намерении стать полноправными членами существующего цивилизационного пространства, все они избрали фактически один и тот же, далеко не безупречный по своей эффективности, вариант. Его суть свелась к простому заимствованию чужого опыта без должного его теоретико-методологического осмысления. На практике это всегда оборачивается тем, что страны, избравшие для себя подобный путь вхождения в существующее социальное окружение, уже заведомо обречены на роль ведомых, и посему обреченных действовать по примеру и подсказкам, поступающих со стороны этого окружения. Поэтому вполне естественно, что кризис, разразившийся в современном мире среди ведущих его стран, просто не мог автоматически не обрушиться и на них.
Однако, с другой стороны, ситуация, сложившаяся на сегодня в мире имеет одну весьма важную особенность. Суть ее сводится к тому, что кризис, своими масштабами и непредсказуемостью негативных последствий, значительно поставил под сомнение уже саму веру в безупречность той модели обустройства общества, в итоге соперничества с которой историческую арену был вынужден покинуть социализм. Одновременно с этим, он заставил усомниться и в далеко не безграничных возможностях рационального воздействия человека на те процессы, которые происходят в современном мире. Поэтому он поставил все человечество, а не только какую-то его отдельную часть, перед необходимостью объединения совместных усилий в борьбе, как с последствиями внезапно разразившегося кризиса, так и с предотвращением повторения событий подобного рода впредь.
Вследствие этого и у молодых суверенных государств, равно как и у других членов мирового сообщества, появился определенный шанс на то, чтобы внести свой, весомый по значимости вклад в разработку концептуального видения как причин, приведших к кризису, так и определении стратегии деятельности, в определенной мере застрахованной от проявлений подобного рода социальных потрясений в будущем. Однако существенной преградой на пути к этому, как не без основания считает, например, Н.А.Назарбаев, является то, «что мы по-прежнему смотрим на сегодняшний мир, как и на будущий Новый мир, сквозь оптику старых инструментов мышления. Но для начала радикального обновления нам надо обновить всё наше мышление. Соответственно, нужно обновить и все понятия, категории, теории, схемы, концепты мышления и термины, обозначающие факты и явления нового мира» (1).
Как отмечается в современной методологической литературе, в числе наиболее востребованных при разработке и разрешении стратегических проблем просматриваются два основных базовых подхода. «Первый, – по мнению О.С. Анисимова, – опирается на видение ситуации, а другой – на видение сущности бытия и корректного отношения к сути, к исторической реализации сути» (2, с.30).
Однако, как наглядно свидетельствуют итоги предпринимаемых мировым сообществом мер, направленных на преодоление мирового кризиса и его последствий, и напрямую связанных с реализацией идей о необходимости введения нового вида валюты, в равной мере, как и уже предпринимаемые практические меры многих стран, направленные, в первую очередь, на поддержку банковского сектора и т.д. – все это, в той или иной мере, опирается только на использование именно первого подхода. Ведь даже беглое знакомство с предлагаемым набором антикризисных идей позволяет сделать вывод, что сама постановка проблем и задач так называемого стратегического уровня представляет собой не что иное, как вынужденную реакцию именно на ту негативную ситуацию, которая складывается по мере развития кризиса. А сам набор предлагаемых практических мер не выходит за рамки логики так называемого «здравого смысла», когда ситуацию пытаются улучшить, оставляя при этом все породившие ее условия практически неизменным. И в первую очередь это относится к функционированию такого важнейшего социального института, каким является институт собственности. А ведь именно обращение к истории его формирования, равно как и выявление его сути в контексте различного парадигмального видения во многом позволяет в совершенно ином свете представить «видение сущности бытия», а вместе с тем и по-иному взглянуть на суть обозначенных выше проблем.
Весьма очевиден тот факт, что общество на сегодня находится на таком этапе своего эволюционного существования, когда материальные условия жизни человека являлись и продолжают являться определяющими при формировании всех остальных сфер его жизни. Поэтому вопрос о его свободе, равно как и о его правах, и условиях, достойных его подлинно человеческого существования, был и находится, в конечном итоге, в прямой зависимости от характера и объема имеющегося в его распоряжении собственности. При этом, как принято считать, «…собственность (property) означает формально признанное государственной властью право собственника или собственников как на исключительное, без чьего-либо участия, пользование своим имуществом, так и на любой способ распоряжения им, включая продажу» (3, с. 14).
Однако при этом, как в понимании природы возникновения собственности, этого уникального социального феномена, так и в трактовке сущности ее основных видов и форм, среди ученых до сих пор нет единого понимания. Наглядным тому подтверждением может служить существующий на сегодня разброс мнений: от пожелания в законодательном порядке «отказаться от политизированного понятия «частная собственность», до предложения «упразднить родовое понятие «собственность», а вместо него признать таковым (родовым) понятием «частная собственность» (4, с.88) .
Как известно из истории, именно античное время представляет собой арену не только утверждения на практике отношений собственности, но и представляет собой поучительный пример формирования объективного теоретического представления о сущности данного феномена вообще. Одновременно именно в это время формируется и взгляд на человека как на политическое существо в силу того, что он «причастен к государственной жизни», и, как следствие, он рассматривается в качестве хотя и особой, но все-таки – составной части государства.