Далее, одна из центральных проблем, над которой бились все теоретики морали, состояла в том, чтобы осмыслить мораль в ее соотнесенности с другими факторами человеческого бытия. Она формулировалась как соотношение добродетели и счастья, добродетели и пользы, морального совершенства и жизненного успеха, долга и склонностей, категорического и условного императивов и т. д. . Проблема не всегда ставилась в адекватной форме, но речь всегда шла о выяснении того, в каком отношении находится мораль к экономическим, политическим и иным предметным целям человека и общества. Нет нужды доказывать, что решение данной проблемы прямо зависит от общей социально-философской теории и объективно подводит к определенному общефилософскому взгляду на общество.[6]
Идеалистическая этика имеет тенденцию абсолютизировать мораль. Она рассматривает ее как самоцель, как некое самостоятельное царство, находящееся по ту сторону причинности. Она превращает морального человека в человека морали. В ней мораль отчуждается от конкретных индивидов, противостоит им в виде вечных и безусловных законов, требований, правил. Мораль интерпретируется в виде силы, призванной господствовать над индивидами. Предполагается, что быть моральным уже есть счастье.
С точки зрения материалистической этики мораль является одним из моментов в цепи причин и следствий, свойством общественного человека; будучи необходимой для полноты бытия человека, она не исчерпывает его. Мораль выявляет свои гуманистические возможности только в той мере, в какой она не отчуждается от живых индивидов, а получает продолжение в их эмпирических интересах и целях.[7]
Глава 2. Общечеловеческие основания морали.
Мораль отличается от права и от других социальных регуляторов еще и способами осуществления своих целей. Поэтому, чтобы раскрыть природу морали, надо выяснить, как, какими способами она согласует личный и общественный интересы, что является основаниями морали, что вообще побуждает человека быть моральным.
Если право, например, опирается прежде всего на принуждение, на силу государственной власти, то мораль - основывается на убеждениях, на силе сознания, общественного и индивидуального. Можно сказать, что мораль держится как бы на трех «китах».
Во-первых, это — традиции, обычаи, нравы, которые сложились в данном обществе, в среде данного класса, социальной группы. Формирующаяся личность — ребенок, подросток, юноша или девушка — усваивает эти нравы, традиционные формы поведения, которые входят в привычку, становятся достоянием духовного мира личности. Они реализуются в ее поведении, мотивы которого при этом формулируются следующим образом: «так принято» или «так не принято», «так все делают», «как люди, так и я», «так исстари велось», «наши отцы и деды так поступали, и мы будем так же». Важность подобных мотивов несомненна. Ведь без усвоения того, что принято или не принято в данном обществе, нельзя понять, «что такое хорошо» и «что такое плохо».
Во-вторых, мораль опирается на силу общественного мнения, которое с помощью одобрения одних поступков и осуждения других регулирует поведение личности, приучает ее соблюдать моральные нормы. Орудиями общественного мнения являются, с одной стороны, честь, доброе имя, общественное признание, которые становятся следствием добросовестного выполнения человеком своих обязанностей, неуклонного соблюдения им моральных норм данного общества; с другой стороны, стыд, присты-жение человека, нарушившего нормы морали.
Наконец, в-третьих, мораль основывается на сознательности каждой отдельной личности, на понимании ею необходимости согласования личных и общественных интересов. Этим определяется добровольный выбор, добровольность поведения, что имеет место тогда, когда прочной основой морального поведения личности становится совесть.[8]
О реальности названных трех «китов», или трех оснований морали, говорит вся ее история. Зафиксировано это и народной мудростью. Ведь недаром об очень плохом, аморальном человеке говорят: «Ни стыда, ни совести». Значит, общественное мнение на него не действует, а совесть неразвита. Такого человека моралью не проймешь, приходится применять более жесткие средства воздействия, рассчитанные на низкий уровень сознательности («Кого честь не берет, того палка проймет»,— говорит одна из пословиц).
Конечно, три «кита» морали неодинаковы по своим размерам, силе и значению. Мораль как способ социального регулирования и духовного совершенствования личности в коллективистском и гуманистическом направлениях опирается и на привычки, традиции, и на силу общественного мнения. Вместе с тем особое значение здесь имеет моральная сознательность личности, добровольность ее нравственного поведения.
Роль религии в основании морали и в обеспечении ее функционирования очень велика. Это большой самостоятельный вопрос. Религиозное основание морали («так бог велит», «если бога нет, то все дозволено» и т. д.) сыграло в истории нравственности немалую роль. Оно весьма существенно для верующего человека и поныне. Но это не дает еще оснований считать религию обязательной основой морали, о чем свидетельствует хотя бы высокий моральный уровень многих атеистов. С полным правом мы можем утверждать, что среди неверующих добродетельных людей никак не меньше, чем среди верующих.[9]
Разумеется, в том обществе, где религия является господствующей идеологической силой, она подчиняет себе все, в том числе и мораль. Но религия использует при этом для воздействия на моральное сознание и поведение людей все те же указанные выше факторы — силу традиций, общественное мнение, совесть верующего человека и т. д., иначе говоря, «бог», будучи сам продуктом человеческой фантазии, может сделать человека моральным только с помощью человеческих же установлений, чувств, идей. Нельзя забывать и о негативной социальной роли религии в обществе, о том, что она есть «опиум народа». Ведь моральный авторитет религии и церкви очень широко используется для прикрытия и оправдания антинародной, глубоко аморальной политики. Исследователи морали давно уже обратили внимание на то, что она является не только одним из важнейших социальных регуляторов, не только совокупностью норм и правил поведения, но и особым, очень важным способом самопознания и самосовершенствования человеческой личности, способом раскрытия человеческого в человеке.
Человек моральный отличается от аморального, от того, у кого «ни стыда, ни совести», не только и даже не столько тем, что его поведение гораздо легче регулировать, подчинять существующим правилам и нормам. Сама личность невозможна без морали, без этого самоопределения своего поведения. Мораль из средства превращается в цель, в самоцель духовного развития, в одно из необходимейших условий становления и самоутверждения человеческой личности.[10]
У самых разных народов был обнаружен сложившийся в родовом обществе обычай, который иногда называют законом талиона: виновный должен понести наказание, равное по силе преступлению («око за око», «зуб за зуб» и, конечно, «смерть за смерть»). Причем мстили не конкретному обидчику или убийце, а всему его роду, и не в одном, а во многих последующих поколениях. А в роли мстителя выступал тоже не отдельный человек, а весь род, к которому относился пострадавший, то есть мстил не человек человеку, а род — роду.
Правила талиона и кровной мести органически вписывались в образ жизни и мораль родового общества, где отдельный человек экономически и нравственно почти ничего не значил. Род был для него всем, и он как бы растворяется в роде, сливается с ним. Родовая мораль жестко делит людей на «своих» и «чужих». «Свои» — это кровные родственники, члены данного рода, затем племени. С ними нужно делиться всем, что у тебя есть, их следует поддерживать и защищать даже ценою собственной жизни. Все остальные — «чужие», на них не распространяются нормы морали, а если данный род состоит с другим в отношениях кровной мести, то возмездие грозит всем его представителям.
В классовом обществе родоплеменные связи разрушаются, родовую мораль сменяет мораль классовая, а обычай кровной мести приходит в конфликт с государственно-правовой формой организации общества, с государством, которое вершит правосудие. Поэтому в новых условиях этот обычай становится анахронизмом и постепенно исчезает, хотя кровная месть встречается еще и в XX веке (так было у некоторых народов Кавказа и Средней Азии, такова вендетта на островах Корсика и Сардиния).[11]
В морали феодального общества одним из самых значительных явлений стал феодальный кодекс чести и связанные с ним рыцарские поединки и дворянские дуэли. Анализируя природу средневекового рыцарства и его представления о чести, А. И. Герцен писал, что основу их морали составляла «беспредельная самоуверенность в достоинстве своей личности и личности ближнего, разумеется, признанного равным по феодальным понятиям. Человек научился уважать человека в рыцаре; этого мы им не забудем. Гордое требование признания рыцарских прав было почвою, на которой выросло сознание права и достоинства человека вообще».
Но феодальный кодекс чести был частью морали феодалов. Отсюда его историческая ограниченность и узость. Как и родовая мораль, он распространялся только на «своих», хотя круг «своих» и стал заметно шире. Рыцарь и дворянин, очень чувствительные к малейшим обидам и оскорблениям в своей среде, высокомерно взирали на всех, кто стоял ниже их на социальной лестнице. А уж крепостного крестьянина можно было безнаказанно оскорблять, унижать, продавать, как скот, пороть плетьми и травить собаками — и все это в полном соответствии с моральными нормами и кодексом чести феодального дворянства. Налицо еще одна система исторически ограниченных моральных норм, распространенных в сравнительно узком кругу и теряющих свое значение с переходом человечества на новые ступени развития.