Содержание
Предисловие
1. Эпикуреизм
2. Стоицизм
3. Скептицизм
Список использованной литературы
Предисловие
В раннем эллинизме (IV-I века до нашей эры) выделяют три школы – эпикуреизм, стоицизм и скептицизм, которые по-разному стали трактовать чувственно-материальный Космос: не только как нечто объективно данное, но на него переносились и все субъективные человеческие переживания, в том плане он рассматривался как "мировой субъект" (А.Ф. Лосев).
1. Эпикуреизм
Эпикуреизм (Эпикур, Лукреций, Гораций) исходит из того, что любому ощущению, чувству должна предшествовать "ощутимость" как некое первосвойство, некая аксиома. Атомы стали мыслительными конструкциями, аналогиями ощутимости бытия, которые могли менять свои направления, а источник их движения находился в них самих. Такой же ощутимостью были и боги, которые уже поэтому ни от чего не могли зависеть: "ни они не воздействуют на мир, ни мир не может воздействовать на них"[1].
Подлинным источником познания, который никогда нас не обманывает, являются чувства. Объективно существующие вещи "источают" потоки атомов, каждый из этих потоков внутренне содержит образ вещи, который запечатлевается в душе. Результат этого воздействия есть ощущения, которые истинны, если соответствуют вещам, и ложны, если способны передавать иллюзорную видимость соответствия вещам. Ощущения являются основой для формирования представлений, которые сохраняются в памяти. Их совокупность может быть названа прошлым опытом. Имена человеческого языка фиксируют представления. Значением имен служат представления, соотнесенные через образ (поток атомов) с вещью.
Кроме обычных пяти органов чувств, Эпикур выделяет наслаждение и страдание, которые являются оценочным комплексом, позволяющим различать не только истину и ложь, но также добро и зло. Отсюда вытекает знаменитый принцип свободы эпикурейства, который на самом деле выступает не просто как некоторая внутренняя активная позиция, а как выражение самого устройства мира. Это была не субъективная воля человека, но объективное положение дел. То, что способствует наслаждению, является добром, а то, что приносит страдание, является злом. Философия предназначена для познания путей к наслаждению и вместе с этикой – к счастью. Знание освобождает человека от страха перед природой, богами и смертью. Человек живет в мире страстей, должен иметь обоснованные убеждения, ценить любовь и дружбу, всячески избегать отрицательных страстей и ненависти, которые способны разрушить основы общественного договора.[2]
2. Стоицизм
Стоицизм (III век до нашей эры – III век нашей эры) по многим позициям существенно отличался от эпикуреизма. Стоики не принимали механистического атомизма эпикурейцев, согласно которому человек являлся таким же сцеплением атомов, как курица и червяк. По их мнению, атомизм принципиально не мог объяснить нравственную и интеллектуальную сущность человека. Не принимали стоики также и эпикурейской этики наслаждения ради наслаждения, противопоставляя ему спокойное восприятие мира таким, каким он является.
Стоицизм просуществовал много веков, поэтому философская проблематика здесь претерпевала серьезные изменения. Круг проблем, который разрабатывался стоиками, был очень обширен, но основные моменты были связаны с исследованием проблем логики, физики и этики, которые считались тремя важнейшими частями философии. Это позволило стоикам образно представить свою философию в виде фруктового сада, в котором логика является защитной стеной этого сада, физика – его деревьями, а этика – плодами. Этот образ удачно показывает основную установку стоиков: целью и высшим предназначеньем философии должно стать обоснование нравственных представлений. Философия и философствование являются искусством практической жизни и руководством к таковой1.
В раннем стоицизме придается огромное значение проблеме смысловой значимости слова. Смысл слова изначален. Это особое состояние (лектон), присущее только слову, некое осмысление существующего в виде особого организма. Только участие разума превращает звук голоса в осмысленный язык. Соответственно основой познания является получаемое от воздействия предмета на органы чувств восприятие, которое меняет состояние нашей материальной души (Хрисипп) или даже "вдавливается" в нее как в воск (Зенон). Возникший в результате отпечаток-впечатление составляет основу представления и вступает в связь с представлениями других людей. Представления будут истинными, если они одинаковы у многих людей, совместное переживание представлений является критерием их истинности. То есть понятия возникают как общее различных восприятий, как некое предвосхищение внутреннего логоса. Признание представления (а значит, и понятия) в качестве истинного связано с очевидностью его соответствия реальности и одновременно с одинаковостью способов установления такого соответствия у всех людей.
Учение о природе стоиков признает в качестве единственно достойного для философского исследования бытия только то, что действует или страдает, то есть тело. Существует два тесно связанных друг с другом основания бытия. Первое – пассивное, ему соответствует материя, второе – деятельное, это – форма, понимаемая стоиками как логос. Логос – это мировой разум, который одухотворяет материю, лишенную свойств, и тем самым вызывает ее планомерное развитие. Он неразрывно связан с материей, пронизывает ее. Именно поэтому все в мире происходит так, как задумано божественным логосом. В мире нет случайности, все происходит с необходимостью. И все же стоики считают свободу человека возможной. Но возможна она не для всех, а лишь только для тех, кто проникнет своей мыслью в божественный план. А такое подвластно лишь мудрецам. Так возникает знаменитая формула: "Свобода есть познанная необходимость". Действие или поступок, совершаемые в соответствии с познанными законами природы, общества, внутреннего мира человека, являются свободными.
Этика стоиков основана на признания счастья главной целью жизни человека, и в этой главной установке состоит ее сходство с этикой эпикурейцев. Но на этом все сходство и кончается. Счастье есть следование природе, внутренне разумное спокойствие, рациональное приспособление к окружающим условиям ради самосохранения. Благо, направлено на сохранение человеческого существа, зло – на его уничтожение. Но не всякое благо одинаково ценно. Благо, направленное на сохранение физической жизни, по своей сути является нейтральным, а благо, направленное на сохранение и развитие логоса, разума, является подлинной добродетелью и может быть оценено как моральное качество – добро (ему противоположное – порок). Предметы природы не подлежат моральной оценке. Все то, что способствует самосохранению двуединой сущности человека, является ценным. В соответствии с этим у стоиков возникает важнейшее понятие – долг, под которым они понимают моральное совершенное поведение, опирающееся на рациональное следование природе, понимание ее устройства, знание ее законов.
Средний стоицизм представлен такими фигурами, как Панеций (180 – 110 годы до нашей эры) и Посидоний (135 – 51 годы до нашей эры), которые "переносят" стоическое мышление на римскую почву, смягчая ее изначальную этническую жесткость.
Здесь активно разрабатываются проблемы теологии. Бог трактуется как логос, являющийся первопричиной всего, носящий в себе разумные зародыши всех вещей. Из разумности логоса следует целенаправленный ход вещей и событий. В среднем стоицизме получает дальнейшее развитие платоновская мысль о мире идей, и Космос перестает трактоваться только как нечто вещественное, а понимается как отражение мира идей (Посидоний). Соответственно Космос из вещественного организма превращается в организм вещественно-смысловой, в котором большое значение имеют внеразумные факторы, например, судьба.
Поздний стоицизм связан с именами Сенеки (4 год до нашей эры – 65 год нашей эры), Эпиктета (50 – 138 годы нашей эры), и Марка Аврелия (121 – 180 годы нашей эры). В центре философических исследований здесь стоят моральные вопросы и проблема жизненной ориентации человека. Изменяется представление о личности. До этого человек рассматривался как наивысшее произведение природы. Жестокая эпоха данного периода, связанная, в частности, с усилением гонений на возникшее христианство, продолжает трактовку человека как существа ничтожного и одновременно беспомощного. Но все же многие идеи позднего стоицизма были приняты потом христианскими мыслителями и даже писателями эпохи Возрождения.
В это время расширяется понятие рабства, которое уже не
связывается только с физическим и экономическим подчинением одного человека другому. Так, например, Сенека уже трактует рабство очень широко, включая в это понятие рабство перед страстями, пороками, вещами. Более того, телесное рабство может сопровождаться в самосознании индивида внутренней духовной свободой. Человеческая душа свободна и даже бессмертна. Живет она в оковах тела, которое может быть отнюдь не совершенным. Поэтому человек волен освободить из оков грешного тела бессмертную душу, совершив самоубийство. Сенека пытается освободить человека от страха перед смертью, уравнивая позиции жизни и смерти как с необходимостью присущие человеку, одно без другого не бывает. Страх смерти снимается оптимистическим мотивом: кто не жил, тому и не умирать2.
Эпиктет, разделяя взгляды Сенеки, выстраивает на этом различии телесной и духовной свобод концепцию, согласно которой человек является специфически разумным и волевым существом, обладающим свободой разума и воли, все остальное, кроме этого, у него можно отнять. Эта идея была подхвачена христианством, за исключением того, что свободы человек мог достигнуть после смерти, и даже бессмертие души полагалось не каждому человеку, а лишь избранным, которые в смирении и безгрешно, под промыслом божьим прожили свою жизнь. Пришлась по душе христианству и абстрактная концепция равенства Сенеки: люди равны друг другу как существа природные. В христианском учении равенство обеспечивается одинаковым отношением людей к Богу.