Справедливости ради приходится признать, что не всегда применение категории «отношения» в работах цитируемых авторов соответствует ее основному философскому значению и что выражения «ценностные отношения», «оценочные отношения» и другие применяются чаще всего стихийно как обычные популярные словосочетания. В ряде случаев их употребление вызывает даже увеличение неясности, особенно там, где не проводится четких различий между ценностными отношениями как объективными отношениями между субъектом и объектом и оценкой как отражением этих отношений в различной форме. Следствием этого является суждение типа «ценность высказывается всегда в оценке» [29, с.46] или «ценностное отношение в отличие от оценочного... есть отношение между субъектами как таковыми» [ 85, с.14 ]. В.П. Тугаринов же вообще считает и «ценностное отношение», и оценку «специфическими формами отношения человека к действительности», особой формой сознания» [ 286, с.53, 55, 63], т.е. по сути дела синонимами.
Стоит, видимо, обратить внимание и на то, что в работах по аксиологии постоянно встречаются выражения, в которых пишется об «отношении к...»: отношении человека к... предметам действительности, миру, обществу или же, наоборот, об отношении предметов к... человеку, его потребностям, интересам и т.д.*. Причем, между этими двумя «направлениями» отношений чаще всего вообще не проводится различий, и они употребляются подобно синонимам. Например, на одной странице в книге А.Я. Хапсирокова пишется об «эстетическом отношении человека к действительности», а на соседней – об «отношении оцениваемых объектов к... потребностям и установкам субъекта» [ 302, с.160-161 ].
Популярность понятия «отношения» в первую очередь свидетельствует о том, что многие авторы подмечают, что в данном случае и предмет, и субъект «неравнодушны» друг к другу и между ними есть «некие отношения», но именно отношения «между». В связи с этим стоит напомнить, что исходное философское значение категории «отношение» предполагает «отношение между...»: между двумя (или несколькими) вещами, между предметом и человеком, между субъектом и объектом и лишь как вторичные образования уже только субъективного порядка возможны «отношения к...», которые являются по своей сути опережающим отражением будущих объективных «отношений между...» субъектом и объектом. Возможность их существования как опережающих связана с прошлыми объективными отношениями опять-таки между субъектом и объектом. Не случайно, подводя итоги обсуждения основной альтернативы аксиологии об объективной или субъективной природе ценности, О.Г. Дробицкий пишет, что «в обоих случаях мы видим лишь одностороннее отношение предмета к человеку или человека к предмету» [ 117, с.303 ].
Всё это говорит о необходимости более глубокого анализа философской категории «отношение» и способов отражения объективных по своей природе отношений. Этому будут посвящены следующие два раздела данной главы. Следующая глава будет посвящена обоснованию положения о том, что оценка является специфической формой отражения отношений разного рода и различной природы. Однако уже в рамках проводимого в данном разделе анализа философских работ по проблемам оценки можно представить некоторые свидетельства в пользу такого понимания природы оценки. Причем, выделить эти свидетельства можно исходя из противоречивости точек зрения, например, по вопросу о предмете оценки, то есть о том, что же все-таки отображается в оценке или что познается через оценку. Некоторые из разногласий по этому вопросу уже обсуждались выше. В данном случае покажем явные и достаточно типичные противоречия на примере двух работ, выполненных в одном и том же году и через двенадцать лет после начала дискуссии о ценности и оценке (60-е годы), то есть когда их авторы уже имели время для определения своих позиций.
Как отмечалось, сторонники объективного существования особых ценностных свойств предметов придают оценке статус способа, с помощью которого отражаются (познаются) такие свойства. К наиболее ортодоксально настроенным в этом плане философам относится Б.А. Кислов, который считает, что «оценочные суждения — это и есть воспроизведение в идеальной форме ценностных свойств, их субъективный образ, копия [137, с.72 ].
Прежде всего такой подход вызывает сомнение в связи с тем, что в основе большинства оценочных суждений лежат универсальные оценочные категории типа «хорошо – плохо», «лучше – хуже» или им подобные, которые «приложимы» к суждениям о любого рода объектах с любыми свойствами, различной природы: и материальным, и идеальным*. Уже поэтому оценочные суждения трудно назвать образом и копией. Копией чего, например, является приведенные самим Б.А. Кисловым оценки-восклицания типа: «Здорово!'', «Отвратительно!», «Прекрасно!» [ 137, с.7 ].
В философии известны и фактически применяются прямо противоположные представления о том, что именно отражает оценка. «Первое, что бросается в глаза, когда речь идет об оценочных процессах познания, – пишет А.Я.Хапсироков,– это то, что по характеру своему (содержанию) они не соответствуют оцениваемым объектам» и «.. не только по содержанию..., но и по форме», а еще чуть дальше добавляет, что оценочные объекты вообще являются только источником оценочных процессов, «не оказывая на них какого-либо влияния» [ 302, с.157-159]. Содержание же оценок согласно его представлениям определяют потребности, стремления, установки по отношению к оцениваемому объекту [ 302, с.160, 161 ].
Получается, что оценка, будучи независимой по содержанию от предмета, отражает только потребности субъекта или производные от них образования, что также вызывает возражение. Например, субъект может иметь потребность в общении и стремится к нему, но все же по-разному будет оценивать возможных или реальных «объектов», способных удовлетворить эту его потребность.
То же можно сказать о любой потребности и предметах, в разной степени удовлетворяющих её.
Противоречие отмеченных позиций полностью снимается пониманием оценки как отражения (познания) отношения между субъектом и объектом или потребностью субъекта и предметом ее удовлетворения. В оценке должно отображаться соотношение обеих сторон отношения[*].
Другим доводом в пользу отстаиваемого представления заключаются в том, что практически все сторонники когнитивной природы оценок считают, что в основе оценочного процесса лежит мыслительный акт сравнения предмета оценок с каким-либо соизмеримым эквивалентом [131, 68, и др. ]. Поскольку в самой философии сравнение однозначно определяется как мыслительный акт, посредством которого познаются именно отношения, а не свойства какой бы то ни было специфики [ 292, с.182; 294, с.650 ], то, следовательно, и оценка — особая форма отражения отношений.
Как уже отмечалось, кроме «когнитивистов» существуют и сторонники аффективной природы оценок, которые считают, что в основе оценочного процесса лежит эмоция. Согласно большинству определений эмоция также как раз связывается с «отражением отношений между...», «отражением отношений к...» или «выражением отношений» [ 77, с.60-63; 81, с.7; 204, с.154; 239, с.458 и др. ].
Признавая все это оценка в целом, на наш взгляд, неминуемо должна считаться отражением не предметов или их особых свойств и не потребностей или производных от них явлений, а отношений между ними, точнее, между потребностями субъекта и свойствами объектов удовлетворять их.
Представление об оценке как отражении отношений, кроме того, дает преимущество при объяснении широко известных фактов об изменчивости актуальных оценок, что является основным аргументом при доказательстве неверицируемости оценок, а следовательно, о неприменимости к ним критерия истинности*. Факты эти знакомы любому взрослому человеку и состоят в том, что один и тот же предмет два человека или один и тот же человек, находящийся в различных состояниях или в разные периоды жизни, могут оценить по-разному, и, наоборот, один и тот же предмет в различные периоды времени (например, созревающий плод) люди также оценивают по-разному.
Противостоять этим фактам очень трудно, оставаясь на любой из рассмотренных выше «односторонних» позиций, когда оценки понимаются как отражение особых свойств предметов или когда их содержание определяется только потребностями и установками субъекта.
В то же время отмеченные факты как раз поддерживают представление об оценке как отражении отношений, так как изменение внутренней сущности любой из сторон отношений (и предмета, и субъекта) приводит к изменению характера самого отношения, отражение которого, чтобы быть адекватным, также должно соответственно изменяться, что, собственно, и фиксируется в изменчивости актуальных оценок.
Кроме того, становится понятно, что научное доказательство адекватности оценок возможно не в меньшей степени, чем любого другого результата познания. Только для этого к ним нужно подходить в соответствии с их природой, а не пытаться насильно применять к ним критерии, которые были разработаны для установления достоверности знаний, добываемых в естественных науках. Кардинальное различие состоит в том, что в естественных науках изучаются объект-объектные отношения и свойства, обнаруживающиеся у объектов в таких отношениях, т.е. при взаимодействии объектов между собой. Оценка чаще всего направлена на отражение субъект-объектных отношений, поскольку познание этих отношений примерно на порядок сложнее, нежели обычных объект-объектных отношений, настолько же сложнее доказательство адекватности оценок. Однако принципиальная возможность разработки научных подходов доказательства достоверности оценок как хотя и специфичного, но все же реального способа познания, не вызывает сомнения, также еще и потому, что лучшим доказательством достоверности оценочной формы познания субъект-объектных отношений является ее «жизнеспособность» на протяжении всей истории человечества [ 169; 85, гл.1 ]. Оценки сохранили свое значение до сих пор, хотя проверялись они высшим критерием: адекватностью каждодневной жизни и практики, в организации которой они играют огромную роль.