В рамках такого иерархически организованного космоса, ценность и значение человека зависят от степени его приближённости к сакральному центру, вполне органичной является также идея паломничествав сакральный центр и идея высылки из сакрального центра как наказания.
Мифологическое время основано на циклической модели, что обусловлено аграрным характером древних культур, вовлечённостью человека в бесконечно сменяемый цикл повторений: весна-лето-осень-зима, жизнь-смерть.
Древнему человеку не свойственно переживание прошедшего как того, что уже никогда не повторится. Его мироощущение трагично, но не ужасно: Осирис (Дионис) умер, но рано или поздно он воскреснет; природа умерла (зима), но когда-нибудь она вновь оживёт (весна). У древнего человека нет абсолютной уверенности, что так обязательно будет всегда, но у него есть знание о том, что так уже неоднократно было, и есть надежда на то, что такое осуществится и на этот раз. Кроме того, у древнего человека есть ощущение своей сопричастности к этому процессу: от него тоже зависит победа сил добра над силами зла, поэтому он ежегодно становится участником соответствующих мистерий (грек – мистерий Диониса, египтянин – мистерий Осириса и т.д.), где осуществляет магическую практику, способствующую приходу весны и началу новой жизни.
Время делится на два периода – сакральное и профанное. Сакральное время – это время становления космоса, это время богов и героев, «золотой век». Именно об этом времени повествует миф. Всё остальное время – профанное, в нём не происходит ничего особенного: космос уже принял свои нынешние очертания, все драконы и гиганты побеждены, поэтому у жителя профанного времени нет повода для геройства. Главная его задача – удержание космичности мира, не в последнюю очередь – через сохранение памяти о сакральных событиях. Например, в советской мифологии сакральное время охватывает период от 7 ноября 1917 года до первых советских «пятилеток». Воспитание всех советских поколений осуществлялось через изучение жизни и деятельности революционеров и героев Гражданской войны. Стать героем в профанное время не было возможности, зато можно было героически охранять и защищать устои советского космоса от внешних врагов и тех, кто «кое-где у нас порой честно жить не хочет»: не случайно любимыми героями советских читателей и зрителей становились разведчики и милиционеры.
Сакральное и профанное время, будучи временными периодами, сменяющими друг друга, могут сосуществовать и одновременно. Такие точки «сгущения» времени, когда сакральное отчётливо просматривается через толщу профанного, это то, что и древние люди, и мы, сегодняшние, называем праздниками. Центральным событием праздника является мистерия – драматическое воспроизведение тех событий, в честь которых и основан данный праздник, о которых и повествует национальный, политический или иной другой миф.
Представление о богах и природе
Мифологические божества – это предельно обобщённые и олицетворённые природные стихии. Например, китайский дракон есть олицетворение обобщенной водной стихии: он олицетворяет все надземные, подземные и все земные воды. Иногда боги олицетворяют (покровительствуют) еще какой-нибудь вид деятельности (ремесла или искусства).
Природа – это тело богов. Грек, стоящий на земле, попирает тело богини Геи. Море – это тело Посейдона и т.д.
Боги имманентны миру (космосу): они находятся внутри мира, а не вне его. Мифологический космос – это неразрывное единство природного и божественного, он есть совокупность материально-чувственных одушевлённых вещей. Вещей неодушевлённых в мифе просто нет.
Все природные объекты равноценны. Боги, люди и животные тесно взаимодействуют друг с другом. Боги могут принимать животный облик, а звери могут оказаться богами.
Представление о человеке
Человек в мифе – исключительно природное существо: он «зверь среди зверей и вещь среди вещей» (А.Ф. Лосев). Он одушевлённое тело в ряду других одушевлённых тел космоса.
Особенно отчётливо природность человека прочитывается в архаических мифах. Большинство из них повествует о том, что прародителями людей были какие-либо зверо-боги. После смерти человека душа его вселяется в тела растений или животных. Эта идея переселения душ обычно ошибочно приписывается только восточным культурам, однако она была характерна для всех архаических мифов. Только впоследствии в Греции и Египте эта идея была заменена идеей подземного царства (по мере образования земных «царств», то есть появления государства), а в восточных культурах исходно мифологическая идея переселения душ закрепилась в соответствующих религиях и философских системах.
Отношение человека к богам носит в мифе однозначно прагматический характер: я тебе – жертвоприношение, ты мне – помощь в делах. Нередко в философской литературе мифологический человек представляется как существо, раболепствующее перед богами и силами природы. Однако именно потому, что у него не было представления об объективно существующих законах природы, для него не было ничего невозможного. Было возможно пожелать все, что угодно, а также обо всем, что угодно, попросить у богов. Дело было только за адекватным жертвоприношением. Если боги, несмотря на щедрые жертвоприношения, как говорится, «не шли навстречу», древний человек мог даже рассердиться на богов и угрожать им. («…А если, Осирис, ты не исполнишь нашей просьбы, то мы бросим твои священные кости на съедение крокодилам», – говорили египетские жрецы.) И мог даже наказать их – например, выкинуть их изображения из храмов. (Пример с китайским драконом в одной из провинций в период засухи.) Отношение древнего человека к своим богам, таким образом, вполне прагматичное и даже панибратское.
Однако человек был все-таки вынужден покоряться высшей силе космоса – судьбе. В греческой мифологии этой силе покоряются не только люди, но и младшее поколение богов, следующее после Зевса. Нити судьбы прядут, отмеряют и обрезают три богини – мойры. Отменить предначертания судьбы невозможно. Попытки убежать от судьбы лишь выявляют её неизбежность (см. миф об Эдипе). Поэтому человек, согласно мифу, не несёт ответственности за содеянные поступки. Даже Эдип, убивший отца и женившийся на матери, не виновен. Главное, не что делает человек в своей жизни, а как делает. Виноватым человек может быть только в том, что у него не хватит мужества достойно принять свою судьбу. Он должен выйти на сцену жизни и талантливо сыграть отведенную ему судьбою роль.
Как было указано ранее, философия XX века вышла к возможности понимания мифа как особого рода мышления. Каковы его особенности? Остановимся далеко не на всех особенностях, выделяемых в философской литературе, а только на тех, которые имеют принципиальное значение при сравнении мифологического мышления с философским.
Мифологическое мышление – это образноемышление, а философское – понятийное. Можно сказать, что философия древнего мира возникает как «перевод» мифологических образов в понятия.
Однако такой «перевод», означающий разрушение мифа и возникновение философии, возможен только через рефлексию над мифом. Рефлексия – это поиск оснований чего-либо, то есть процесс обоснования, доказательства. Без рефлексии невозможно существование науки и философии. Только наука изучает непосредственные основания, а философия – предельные. Как известно, Аристотель утверждал: наука изучает причины, философия – первопричины.
Философия – это особая форма духовной деятельности, отличительной чертою которой является рефлексия над предельными основаниями бытия, мышления, человеческого существования, общества и культуры.
Миф – дорефлексивнаяформа мышления, в отличие от философии, для которой рефлексия является сущностной чертой.
Мифологическое мышление синкретично:оно не вполне различает материальное и идеальное, вещь и образ, знак и означающее и другие бинарные оппозиции, которые философия не только различает, но и противопоставляет. Синкретичное единство – это единство каких-либо начал до всякого возможного их разъединения. Эти начала незрелы, не вполне развиты, поэтому они ещё не могут существовать отдельно друг от друга, вне этого единства.
Мифологическое мышление имеет свою логику, однако в отличие от формальной, где используются индуктивное и дедуктивное умозаключения, мифологическая логика носит трансдуктивный характер. Она допускает переходы от общего – к другому общему, от единичного – к другому единичному. Поэтому мифологическая логика не чувствительна к логическим противоречиям, не знает закона исключения третьего. Это не значит, что мифологическая логика плоха, просто она другая по сравнению с формальной.