Выводы Парменида остроумно подтвердил его ученик Зенон Элейский. В своих многочисленных апориях он показал, что нельзя мыслить движение, множественность, делимость и прочие привычные характеристики бытия непротиворечивым образом. На сколько частей можно разделить любой отрезок? Вроде бы на бесконечное количество, ведь предела делимости не видно. Но отрезок-то конечен! Как же конечный отрезок может состоять из бесконечного количества частей? Получается чудо конечной бесконечности, сосчитанной бесчисленности. Но это есть логическое противоречие и, чтобы его снять, необходимо признать (по логике элеатов) неделимость, а значит, и единство (не множественность), и неизменность бытия.
А как же быть с тем, что мы реально видим и чувствуем в окружающем нас мире, где все прекрасно движется и делится без проблем? Выходит, что мир совсем не такой, каким мы его воспринимаем? Да нет, вообще-то он именно такой. Но он по сути своей не такой. Сущность мира, его бытие, т.е. то, что, позволяет ему существовать, радикально отличны от чувственно воспринимаемого его облика. И это настоящее, подлинное бытие мира открывается только в мышлении. А это значит, что природа его идеальна, оно в чем-то сродни нашему мышлению, составляет его абсолютную основу.
Парменидовское «бытие» выглядело, согласитесь, довольно необычно. Такая трактовка не могла не вызвать возражений и выдвижения конкурирующих концепций. Но исходный пункт рассуждений уже не оспаривался: подлинное бытие не дано человеку непосредственно; оно скрыто, отлично от повседневной реальности и постижимо только силой абстрактного мышления.
Античные оппоненты Парменида не согласились, прежде всего, с отрицанием небытия. Без него мир неполон, несовершенен, незакончен. Одно из самых удачных решений поставленных элеатами проблем нашел Демокрит. Вы помните, что основой мира он провозгласил атомы — мельчайшие неделимые частицы. Поскольку атом, по определению, неделим, то предел делимости существует, и конечный отрезок нельзя делить до бесконечности (а только до атома). Поэтому и множественность, и делимость, и движение можно мыслить без противоречия. Бытие едино (состоит из одних и тех же атомов) и множественно одновременно (поскольку из различных сочетаний атомов рождаются разные вещи). Бытие есть (это атомы), но и небытие тоже есть — это пустота, в которой движутся атомы. Так родилась одна из самых глубоких и эвристичных материалистических концепций бытия.
Иное решение проблемы бытия было предложено Платоном. Единство, неделимость, неизменность он нашел в мире идей. Значит, идеи (эйдосы) — это и есть подлинное бытие. А все то, что движется, изменяется, возникает и исчезает, т.е. материальный мир, — это небытие. Таким образом, Платон не только сохранил парменидовские характеристики бытия (вечность, абсолютность, неизменность и пр.), но и сумел связать мир идеального бытия с привычным нам миром вещей. Идеи присутствуют в вещах, выполняют функции образца, цели и понятия вещи. Чтобы объяснить вещь, надо найти ее идею, иначе говоря — понятие, т.е. то общее, устойчивое, постоянное в ней, что дано только разуму, а не чувствам. Значит, только он в состоянии «схватить» сущность вещей; за изменчивым и разнообразным материальным миром разглядеть нечто постоянное, абсолютное, единое, т.е. реальное бытие.
Такое же резкое противопоставление чувственно воспринимаемого сверхчувственной реальности бытия свойственно и концепции Плотина — наиболее крупной фигуры поздней античной философии. Плотин, как мы помним, иерархизировал бытие, объявив его высшей ступенью некое «Единое» (Благо), в котором исчезают все мыслимые различия. При этом оно оказывается не только базовой, но и творческой силой нашего мира, проявляющей свою природу в последовательном сотворении всех «этажей» реальности, в том числе и самых низших — материальных.
Постановка античной философией проблемы бытия и поиски ее решения имели решающее значение для формирования ментальности западноевропейской цивилизации. Результатом усилий античных философов в этом плане были следующие мировоззренческие установки.
1. Видимый, чувственно-материальный мир скрывает за собой некий абсолют, представляющий истинную суть бытия. В нем воплощены все «предельные» характеристики нашего мира: необходимость, единство, упорядоченность, совершенство, гармония, истина и пр.
2. Подлинное бытие постижимо исключительно разумом. Только сила абстракции в состоянии воспроизвести хотя бы некоторые черты лишенного наглядности абсолюта. Поэтому данную человеческую способность надо всячески поощрять и развивать.
3. Если в человеческих абстракциях, понятиях «просвечивает» суть бытия (единство, неизменность, неделимость и т.д.), значит, они не произвольны, не чисто субъективны, но являются объективными мыслительными формами, имеющими всеобщее содержание. Поэтому оперирование ими способно приводить к истине и без опоры на чувственно-материальный опыт. (Из этой уверенности родилась западноевропейская метафизика.)
4. Если истинное бытие радикально отличается от привычного нам материального, значит, наше земное существование неистинно, несовершенно. И, следовательно, его хорошо бы изменить, переделать во имя стремления приблизиться к подлинному, настоящему бытию.
Проблема человека — одна из самых важных для всей философии. Но особенно актуальна она в переломные периоды развития истории, когда наиболее остро встает вопрос о смысле и цели существования не только отдельного индивида, но и всего общества. Именно такой период переживает отечественная история. Однако чтобы полнее осознать сегодняшнее состояние философской антропологии, необходимо ознакомиться с историческим очерком ее развития и теми результатами, которые были достигнуты в рамках истории философии.
Первые представления о человеке возникают задолго до самой философии. На начальных этапах истории людям присущи мифологические и религиозные формы самосознания. В преданиях, сказаниях, мифах раскрывается понимание природы, предназначения и смысла человека и его бытия. Кристаллизация философского понимания человека происходит как раз на базе заложенных в них представлений, идей, образов и понятий и в диалоге между формирующейся философией и мифологией.
Именно таким образом и возникают первые учения о человеке в государствах Древнего Востока.
Античная Греция положила начало западноевропейской философской традиции вообще и философской антропологии в частности. В древнегреческой философии первоначально человек не существует сам по себе, а лишь в системе определенных отношений, воспринимаемых как абсолютный порядок и космос. Со всей своей природной и социальной средой, соседями и полисом неодушевленными и одушевленными предметами, животными и богами он живет в едином, нераздельном мире. Даже боги, также находящиеся внутри космоса, являются для людей реальными действующими лицами. Само понятие космоса здесь имеет человеческий смысл, вместе с тем человек мыслится как часть космоса, как микрокосм, являющийся отражением макрокосмоса, понимаемого как живой организм. Именно таковы взгляды на человека у представителей милетской школы, стоящих на позициях гилозоизма, т.е. отрицавших границу между живым и неживым и полагавших всеобщую одушевленность универсума.
Поворот к собственно антропологической проблематике связан с критической и просветительской деятельностью софистов и создателем философской этики Сократом.
Исходный принцип софистов, сформулированный их лидером
Протагором, следующий: «Мера всех вещей — человек, существующих, что они существуют, а несуществующих, что они не существуют[см. список литературы , стр.238]. В концепции софистов следует обратить внимание прежде всего на три момента:
• релятивизм и субъективизм в понимании таких этических феноменов, как благо, добродетель, справедливость и т.д.;
• в бытие как главное действующее лицо они вводят человека;
• впервые процесс познания они наполняют экзистенциальным смыслом и обосновывают экзистенциальный характер истины.
Для Сократа основной интерес представляет внутренний мир человека, его душа и добродетели. Он впервые обосновывает принцип этического рационализма, утверждая, что «добродетель есть знание». Поэтому человек, познавший, что такое добро и справедливость, не будет поступать дурно и несправедливо. Задача человека как раз и состоит в том, чтобы всегда стремиться к нравственному совершенству на основе познания истины. И, прежде всего она сводится к познанию самого себя, своей нравственной сущности и ее реализации.
Всей своей жизнью Сократ старался реализовать нравственный пафос своей философии человека, а сама его смерть, когда он ради утверждения справедливости отказался от жизни, явилась апофеозом его нравственной философии.
Демокрит — представитель материалистического монизма в учении о человеке. Человек, по Демокриту, — это часть природы, и, как вся природа, он состоит из атомов. Из атомов же состоит и душа человека. Вместе со смертью тела уничтожается и душа. В отличие от такого вульгарно-материалистического взгляда на душу человека его этическая концепция носит более деликатный характер. Цель жизни, по нему, — счастье, но оно не сводится к телесным наслаждениям и эгоизму. Счастье — это, прежде всего радостное и хорошее расположение духа — эвтюмия. Важнейшее условие ее — мера, соблюсти которую помогает человеку разум. Как утверждал Демокрит, «желать чрезмерно подобает ребенку, а не мужу», мужественным же человеком является тот, кто сильнее своих страстей.
В отличие от Демокрита Платон стоит на позиции антропологического дуализма души и тела. Но именно душа является субстанцией, которая делает человека человеком, а тело рассматривается как враждебная ей материя. Поэтому от качества души зависит и общая характеристика человека, его предназначение и социальный статус. На первом месте в иерархии душ находится душа философа, на последнем — душа тирана. Это объясняется тем, что душа философа наиболее мудра и восприимчива к знанию, а это и является главным в характеристике сущности человека и его отличия от животного.