Предположительно локализация контура метапрограммирования – лобные доли головного мозга.
Метафизическое космическое видение. Чтобы понять, что такое нелокальный квантовый контур, доктор Уилсон предлагает рассмотреть следующую модель. Представьте, что ваш мозг – это компьютер. Теперь представьте, что весь мир в целом – это большой компьютер, мегакомпьютер, по выражению Джона Лилли. Затем представьте, что субквантовая сфера... состоит из мини-мини-компьютеров. Аппаратное обеспечение каждого "компьютера" – мира, вашего мозга, субквантовых механизмов – локализовано. Каждая его часть находится в определенной точке пространства-времени, здесь, а не там, сейчас а не тогда. Но программное обеспечение – информация – нелокально. Оно находится здесь, там и везде; сейчас, тогда и всегда. Информационная система, которая охватывает уровни, все системы, все компьютеры, и есть метафизиологический контур. Это Единство со "Всем", "Все во всем" школы Хуаянь.
Подведем итог краткому описанию высших контуров (импринтов, программ) по Лири-Уилсону. Очевидно, что Лири и Уилсон не преодолели "компьютерного" видения мира. Но все же, несмотря на кибернетичность и даже материалистичность в таком понимании человеческого сознания, компьютеризированное восприятие души (сознания) человека – это всего лишь метафора (на что неоднократно обращает внимание доктор Уилсон). Метафора это и тогда, когда Лири утверждает, что сознание – это энергия, Дух, Бог, информация, интерпретируемая (расшифровываемая) системой (структурой, формой, компьютером, контуром, программой). И тогда это лишь метафора, когда Уилсон видит в сознании "зеркало" мозга. Это всего лишь модели. Безусловно, как об этом уже было сказано выше, модели, в которых нет места душе или духу, выглядят несколько роботизированными. Но все же в воззрениях Лири-Уилсона существует определенная тенденция к спиритуализации энергии. Энергия, интерпретируемая системой, больше напоминает Дух, обретающий свое Сознание (сознания) в разумно (программно) оформленной материи. Ведь для работы обычного компьютера помимо программиста, программного и аппаратного обеспечения также необходимо и электричество. Натурализм архаических времен также не был лишен метафоричности: прана (одушевляющее начало, "жизненное дыхание") в индийской традиции, пневма у греков, сила-мана33 народов Океании или даосская ци, по существу, представляют собой одну метафору, метафору "дыхания", "питающей силы" всего сущего. Архаическому сознанию свойственно понятие о некой универсальной силе-энергии. Эта сила действует как в физическом, так и в сверхъестественном, магическом мире. Североамериканские индейцы племени Дакота называли эту силу "вакан", ирокезы называли ее "оренда": "Эта сила свойственна всем вещам... скалам, воде, морским приливам, растениям, животным, людям, ветру и буре, облакам, грому и молнии... Первобытная ментальность видит в этой силе достаточную причину всех явлений, всех действий окружающей человека среды"34.
Анимизм, видящий душу не только в человеке, но и в любом живом существе, аниматизм, то есть представления о тотальной одушевленности, жизненности, отсутствии мертвой материи, и пантеизм – в сущности, родственные друг другу явления. И как бы ни обстояли дела в вопросе о древнем мировосприятии, отметим лишь, что "дыхание", как и "сила", имеет смысл лишь в отношении структуры-тела, существование и преобразование которого это "дыхание" делает возможным. Дух может быть духом, лишь когда он участвует в процессе дыхания. И именно в связи с процессом дыхания, то есть жизни, имеет смысл говорить о душе. Поэтому противопоставление духа (души) разуму и материи (то есть физической структуре, организованной материи), безусловно, неправомерно. Идеи противопоставления души телу (вплоть до восприятия тела как темницы для души в орфико-пифагорейской традиции, а потом в неоплатонизме, гностицизме и т.д.) не могли вытеснить идеи душевно-телесного единства, получившие свое развитие в пантеистических идеях Нового времени, а затем и в русской религиозной философии. И в этом контексте античные суждения о душе (Гиппократ, Гален и т.д.), представляющей собой пневму, циркулирующую по телу, вполне согласуются с моделями Лири-Уилсона.
Все же если модели высших контуров некоторым могут показаться уж слишком фантастичными, то четыре первых контура практически любой может проследить в повседневном поведении людей.
Оральный импринт. Поскольку питание для появившегося на свет млекопитающего (в том числе и человека) связано с матерью как первым источником питания, а точнее – с материнским соском, первая биопрограмма получила название "оральная". Мать – это для млекопитающего теплое, уютное, безопасное место. Поиск такой комфортной и безопасной зоны запрограммирован у новорожденного на уровне ДНК. Например, вылупившийся в инкубаторе цыпленок отождествляет первый увиденный движущийся объект (в опытах Конрада Лоренца – мяч) с матерью. В современном человеке такая программа заложена на уровне ствола головного мозга. Многое в дальнейшем поведении примата зависит от того, при каких условиях протекает первое импринтирование. По мере роста младенца и все большего отдаления от соска область вокруг матери (зоны безопасности и источника питания) расширяется. В зависимости от того, какой будет эта зона – враждебной или дружелюбной, во многом зависит программирование поведения труса или храбреца (с различными вариациями и оттенками), то есть будет определена наступательная или отступательно-оборонительная стратегия выживания в физическом мире.
Территориально-эмоциональный импринт (программа соперничества). Вторая биопрограмма, вероятно, связана с таламусом ("задним", "старым мозгом") и с мышцами. Запуск этой программы осуществляется на стадии процесса обучения прямостоянию и ходьбе, а следовательно, освоению территории и утверждению своего статуса в среде соплеменников. Опять-таки, в зависимости от событий окружающего мира, этот импринт определит сильную (доминирующую) роль (статус) альфа-самца, либо роль слабого, притесняемого в стае (семье) неудачника. Причем оба типа поведения, в зависимости от обстоятельств в период импринтной уязвимости, определяются интересами выживания. Если примату в условиях враждебной среды оказывается более "выгодным" поведение подчиняющееся, то и в дальнейшем он будет проигрывать свой "успешный" сценарий поведения. Напротив, в случае удачи в агрессивно-наступательной политике и побед в сражениях за территорию, за признание в стае закрепится стратегия альфа-самца. Благодаря этой биопрограмме примат выясняет, какие силы действуют в иерархии его сообщества: кто сильнее его. кто слабее, кому надо повиноваться, а кого можно подчинять и эксплуатировать самому. Такая программа характерна как для диких приматов, так и для приматов одомашненных, то есть для "человека разумного". Но если первые метят территорию фекалиями, вторые в борьбе за географическое и интеллектуальное пространство (интеллектуальную собственность) метят территорию чернилами.
Семантический, вербальный импринт. Импринтные участки третьей программы расположены в коре левого полушария и связаны с тонкими мышцами гортани и правой руки. От этой биопрограммы зависит способность к распознаванию символов и, следовательно, речь и мышление, Благодаря этой программе человек учится коммуникации посредством знаков и осваивает житейскую логику: вешает ярлыки на пристрастно воспринимаемый (через программы выживания) мир, а также устанавливает всевозможные отношения между символами. Ментальное конструирование – моделирование и парадигмы – связано именно с этой программой.
Социополовой импринт. С программой этого типа связаны сексуальные пристрастия, сексуальная, семейная и общественная роль (поскольку любая социальная форма – наследница родового строя), и следовательно, общественная мораль. Каким будет сексуальное поведение, опять же зависит от обстоятельств данного периода импринтной уязвимости. На генетическом уровне лишь запускается определенная биопрограмма; как она реализуется – зависит от условий окружающей среды. Этот импринт (в случае "удачного" импринтирования) привязывает тело к видам деятельности, которые связаны с хозяйством, ответственностью и выращиванием потомства. Не случайно практически во всех архаических сообществах половая зрелость совпадает со вступлением подростка в полноценные социальные отношения35.
Запуск всех четырех программ у некоторых народов считался окончательным этапом утраты "паранормального" восприятия. Дети в возрасте до 6 лет считались колдунами, и контакты с ними строго регламентировались36. Отголоски таких представлений можно обнаружить и в сказках – в них дети способны воспринимать и общаться с миром, который для взрослых уже нереален.
Легенды эпоса киче "Пополь-Вух" сохранили память о "детстве" человечества. В них говорится, что первые люди были "наделены проницательностью: они видели, и их взгляд тотчас достигал своей цели. Они преуспевали в видении, они преуспевали в знании всего, что имеется на свете. Когда они смотрели вокруг, они сразу же видели и созерцали от верха до низа свод небес и внутренность земли, Они видели даже вещи, скрытые в глубокой темноте; они сразу видели весь мир, не делая даже попытки двигаться; и они видели с того места, где они находились. Велика была мудрость их, их зрение достигало лесов, скал, озер, морей, гор и долин"37. Первые люди увидели все, что существовало в этом мире. Но творцы человека, узнав о способностях их созданий, решили ограничить восприятие. Великий отец и Великая мать человека не хотели, чтобы их творения были равны своим творцам, поскольку полагали, что только творцы могут видеть далеко, знать все и видеть все. Посовещавшись, они решили напустить туман на их глаза: "Тогда Сердце небес навеял туман на их глаза, который покрыл облаком их зрение, как на зеркале, покрытом дыханием. Глаза их были покрыты, и они могли видеть только то, что находилось близко, только это было ясно видимо для них. Таким образом была потеряна их мудрость, и все знание четырех людей, происхождение и начало народа киче было разрушено"38.