Общее у Стоиков с Гераклитом в том, что мир единствен и развивается циклично. Изобретением стоиков было учение о мировом пожаре[30][30], который происходит периодически (через каждые 10800 лет, или один мировой год) с целью «очищения» от накопившегося зла.«…Далее, говорит Зенон, в некое назначенное судьбой время весь мир воспламеняется, а затем вновь упорядочивается» (SVFI 98). В результате после каждого такого воспламенения мир возникает вновь в том же самом виде, с теми же вещами, событиями, лицами и всем космосом[31][31].
Гераклитовскому логосу стоики придали значение всеобщего природного закона изменения всех вещей – разума, отождествили его с верховным божеством и материализовали, превратив в движущую силу материи. Такое отождествление позволило стоикам последовательно проводить мысль о самодвижении материи, ибо в их учении нет места внешней по отношению к материи силе.[32][32]
Начал стоики различали два: материальное и духовное, но оба они, тем не менее, телесны, так как духовное начало – пневма, «теплое дыхание» – есть сочетание огня с воздухом – материальными элементами, считавшимися стоиками активными по сравнению с водой и землей. Поэтому и эти начала разделяются на действующее (дух, душа, пневма) и претерпевающее (материя). «Пневматическая сущность – это связующее начало, а вещественная – связуемое…» (SVFII 439). Пневма связует и удерживает вместе материю, то есть четыре известных элемента, которые в силу своей пассивности сами оформляться (связываться вместе в различных пропорциях) не в состоянии.
Материя (вещество, сущность) сама по себе есть лишь потенция, возможность. «Зенон ввел понятие бескачественной материи, лишенной формы, назвав ее первичной материей. Для описания этой материи Зенон употреблял образ воска, способного к превращению в бесконечное количество форм. Понятие первичной материи Зенона напоминает понятие «chora» Платона, имеющее значение вместилища начал. У него – те же характеристики: вечность, отсутствие качеств, в нем присутствует оттенок значения материи как небытия».[33][33]Понятие «материя» у Хрисиппа имеет два смысла, «называется Стоиками двояко: сущностью и материей, в первом случае – в отношении целого, во втором – в отношении частей; применительно к целому – не увеличивается и не уменьшается, применительно к частям – и увеличивается и уменьшается» (Диоген Лаэртий «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов», VII 150). Материя в первом смысле означает собственно субстанцию, неизменную, общую первооснову всех вещей.[34][34] «…Сущность – это первовещество всего существующего; как целое она вечна и не становится ни больше, ни меньше. Напротив, ее части и не остаются всегда одними и теми же, но разделяются и сливаются. По ней распространяется мировой логос…» (SVFI 87).
Пневма постоянно находится в состоянии напряженности («бытийной напряженности»[35][35]). Эта напряженность различна, она минимальна в неорганической природе и максимальна у стоического мудреца (идеального человека стоиков). В зависимости от состояния пневмы образуется своего рода лестница бытия – четыре царства природы: неорганическая природа, флора, фауна и человек. В неорганическом мире пневма выступает как слепая необходимость и причинность, в растительном – как слепая формирующая сила природы. В мире животном (и человеческом) пневма представляет собой разумную душу, стремящуюся к объективно разумному, то есть к космическому порядку вещей.«Приверженцы Зенона полагают, что бог пронизывает все вещество и на одном уровне выступает как ум, на другом – как душа, на третьем – как природа, на четвертом – как структурное единство» (SVFI 158). «Бытие стоиками трактовалось как огненное дыхание (pneyma)…Это исходное огненное дыхание в своей последней сущности было не чем иным, как «интеллектуальным телом», которое в виде иерархической лестницы было распространено по всему космосу».[36][36]
Таким образом, пневма – это не только физическая смесь огня и воздуха. Она есть мировой дух, мировой разум. Чем больше в этой смеси огня, тем она разумнее. Пневма, мировая душа – разум и логос космоса, чистый огонь же – разум бога и сам бог. «Мировая душа – это господствующая часть божества, подобно господствующей части души в теле, занимает особе место в Мире – его центр».[37][37]
Но эти два первоначала нераздельны у стоиков: «А где вещество уравнивается с богом – там учение Зенона» (SVFI 156). Бог стоиков – есть деятельная и творческая сила самой материи.«Вещество совечно богу» (SVFI 87).
Как уже отмечалось выше, все сущее у стоиков (как воплощение первоогня) телесно. Но материализм стоиков отличается от греческой классики своей телеологичностью, провиденциализмом, фатализмом. Поскольку огонь-бог есть разум, то и все им порожденное разумно. Таким образом, происходит теологизация природы, которая неизбежно приводит и к ее телеологизации.[38][38]«А сплетение и последовательность этих причин (т. е. тех, которые содержатся в первоогне наподобие семян, – С. Д.) именуется судьбой, знанием, истиной всего существующего, законом неотвратимым и неизбежным» (SVFI 98). Художественный первоогонь изливается «сперматическими логосами», или «осеменяющими идеями», пронизывающими весь космос от начала и до конца: «Этот первоогонь представляет собой как бы семя, содержащее логосы и причины всех вещей, которые возникали, существуют и возникнут в будущем» (SVFI 98). «”Семенные логосы” представляют собой одновременно и элементарные организмы, и смысловым образом оформляющее их лектон»[39][39]. «Семенные логосы» стоиков представляли собой некую, несколько иную по смыслу, альтернативу досократовским элементам или «идеям» Платона.[40][40] Эти семенные логосы пронизывают весь космос и образуют космическую «симпатию»(взаимопроницаемость, взаимопревращаемость). В этом учении раскрывается пантеизм огромной силы и учение о безусловной разумности(целесообразности) всего сущего.
Мир, пронизанный пневмой, порожденный из творческого огня-бога, по мнению стоиков, и сам разумен и одушевлен. «Причастное уму лучше непричастного, одушевленное лучше неодушевленного. Но нет ничего лучше мира. Значит, мир наделен умом и одушевлен» (SVFI 111). «…Что же в таком случае мешает считать весь мир одушевленным и разумным, если он рождает из себя одушевленные и разумные существа?» (SVFI 112). Мир понимался стоиками в нескольких смыслах: мир, понимаемый как бог, которым «они называют качественную определенность всего сущего», – этот мир вечен; и мир, понимаемый как миропорядок, – этот мир «рожден и меняется через определенные промежутки времени, бесконечно повторяющиеся как в прошлом, так и в будущем» (SVFII 528). «Хрисипп говорит, что мир – это упорядоченная совокупность неба, земли и обитающих на них существ, или совокупность богов, людей и всего, что рождено ради них. В другом смысле миром называется бог, согласно которому возникает и завершается миропорядок» (SVFII 527).
Стоики впервые стали понимать мир (космос),управляемый судьбой, как государство (мировую империю), а человечество – как его граждан, или космополитов: «…И подобно тому, как о государстве говорится в двух смыслах, – как о месте обитания и как о совокупности живущих там людей и граждан, точно таким же образом мир напоминает государство, состоящее из богов и людей, причем боги в нем правят, а люди подчиняются» (SVFII 528). До этого космос понимался только или как универсальная родовая община (мифология), или как круговорот материальных стихий (натурфилософия).[41][41] Аналогия космоса и государства влечет за собой и идею единого для всего космического закона.
Закон – одна из основных категорий стоиков, одинаково неумолим для всех: для природы, для общества, для человека, для государства. Перед лицом мирового закона стоики равняли всех: свободный и рабов, греков и варваров, женщин и мужчин, – следовательно, это огромный шаг на пути освобождения человек! Закон, судьба, разум и бог – это для стоиков одно и то же.
Человеческая личность понималась стоиками как пневматическое истечение первоогня, логоса,«…как говорит Зенон Китийский, семя живых существ – тот огонь, который есть душа и разумное начало (mens)» (SVFI 126), причем самое совершенное истечение – это мудрец. И здесь происходит плавный переход от физики к морали, этическому учению. Мудрец – тот, кто любит свой рок (amorfati), поскольку «художественный огонь», «провидение» и «рок» – одно и то же.
Как уже было сказано выше, стоицизм взял на себя обязанность сохранять внутренний покой индивида перед лицом стихийно возраставшей мировой империи. Цель – сделать личность внутренне непоколебимой, твердой и т.п. Воспитываемый стоиками внутренне бесстрастный индивидуум надо было всячески обосновать, в том числе и космически. Этика стоиков опиралась на веру в провидение и разумный план космоса, благодаря которому все в целом хорошо, хотя в отдельных частях может быть и плохо. Совершенный человек стоиков – мудрец, «любящий свой рок». Кроме судьбы ничего не существует, следовательно, тот, кто не принимает рока, тот любит только свою мелкую личность и вечно страдает. Не существует переходных ступеней между мудростью и глупостью, следовательно, почти все сумасшедшие, а лишь немногие – мудрецы.
Поскольку природа и человек у стоиков соотносятся как часть и целое, а природа мыслилась абсолютно бесстрастной, то жизнь в согласии с природой почиталась ими за высшее благо: «…конечная цель человека – жить согласно с природой, и это то же самое, что жить согласно добродетели…» (SVFI 179), «что до конечной цели, то Зенон высказался о ней так: «жить согласно с природой», – а это значит то же самое, что жить сообразно единому разуму и в согласии с ним…» (SVFI 179), «…первоосновы счастья – это природа и сообразное природе» (SVFI 183), «…счастье – это благое течение жизни» (SVFI 184), «добродетели… достаточно для счастья» (SVFI 187). Без жизни в согласии с природой невозможно самосохранение, к которому стремится все живое в первую очередь. Жить в согласии с природой – означает жить в согласии с разумом, в этом – предел блага, конечная цель (SVFI 552). А в стремлении к благу и состоит главный долг мудреца, тем более что благо приводит к истинному наслаждению («Клеанф утверждал, что благо и прекрасное – это наслаждения» (SVFI 538)) Человек, будучи частью природы, должен стремиться к гармонии с ней, то есть жить разумно, а жить разумно – значит, жить бесстрастно. Добродетель сама по себе награда.