Сам Декарт соответственно двум своим установкам пользуется одновременно интроспекцией и интуицией в обосновании сущности души. Но в итоге истинно сущее оказывается абстракцией, выделенной посредством анализа внутреннего опыта личности. «Я есмь, я существую» есть факт, который остаётся после редукции этого опыта, но, как полагает Декарт, установить этот факт всегда мешала «привычка постигать представлением» и следует её заменить интуицией, т.е. ясным умом, порождённым «одним лишь светом разума».
Интуицией Декарт называет и исходные положения дедукции (простые идеи разума), и самую дедукцию одного положения из другого. Слой самоочевидности, к которому прорывается Декарт, лежит на уровне нашего живого переживания – переживания нами неизбежности нашего собственного присутствия в нашем опыте мышления. В третьем размышлении, характеризуя «мыслящую вещь» как сомневающуюся, он перечисляет эмоции, сопутствующие её сомнению: она любит, ненавидит, желает, не желает, чувствует и т.п. Получается, что интуитивная самоочевидность находится в зоне переживаний. Именно так, через переживание самосознания Картезий постигает и бытие Бога.
Таким образом, в исследованиях Декарта можно обнаружить систему взаимоисключающих методологических установок.
1. Идея субстанциальности души и врождённости интуиции может быть рассмотрена как попытка диалектического решения проблемы.
2. Логическая и эмпирическая интуиция вероятно наиболее последовательная.
3. Интроспективная переживающая интуиция – область эмпирии и эмпиризма. Декарт считает её достоверной, безусловной, истинной именно в силу наличия саморефлексии (а рефлексия и эмпиризм не существуют друг без друга).
Под влиянием представлений Декарта об эмпирической интуиции и интроспекции находились эмпирики различных направлений. Так, внутренний опыт у Локка и Д. Юма даётся самосознанию посредством интроспекции, роль которой особенно сильно подчёркивает Юм, называя её «высшим проникновением». Отказавшись от идеи субстанции, и фактически от идеи души (она превращена в mind, психику, сцену со сменяющимися впечатлениями), оба автора оказались во власти эмпирической интуиции. Усмотрение умом отношения между идеями, на которое они указывают, есть логическая интуиция – составная часть эмпирической.
В принципе эмпиризм исчерпал все возможности и варианты трактовки и объяснения эмпирической интуиции. Все его последующие разновидности не выходят за пределы этого очерченного круга. Линия же декартовского субстанциализма была продолжена в разработках Спинозы, Лейбница, отчасти немецкой классической философией и достигла своего наивысшего расцвета, апогея в гегелевской философии.
Бенедикт Спиноза, ставил в центр своей философии исследование субстанции. Выше универсалий он ставит общие математические понятия. Ими оперирует интуиция, проявляющаяся на высшем подъёме интеллектуальных сил. Такая интуиция, согласно Спинозе, позволяет человеку понять глубины бытия. Это явно индуктивным путём полученные абстракции и не случайно Спиноза отрицает врождённость идей. Однако вопреки этой установке, неврождённой идеей вещь воспринимается интуитивно, «воспринимается единственно через её сущность или через познание её ближайшей причины». Более того, такие понятия он считает отличными от индуктивных, полученных в результате обработки опыта. Они непосредственно интуитивно даны уму в непосредственном постижении сущности вещей. Субстанция Спинозы в отличие от платоновской раздваивается, не имея в логике действительного субъекта опосредования. Два её атрибута находятся в отношении радикально антиредукционного дуализма: «всякий атрибут познаётся сам через себя независимо от всякого другого». Первый атрибут – мышление и главным образом человеческое. Второй атрибут – протяжённость (пространственность) – вместилище вещественно-телесной материи, которая, как и у Декарта, истолковывается сугубо механистически, не является сверхчувственной. Не случайно именно спинозовский «субстанциализированный эмпиризм» был взят на вооружение марксистским «диалектическим» материализмом-эмпиризмом. Таким образом, Спиноза, не отказываясь от классической онтологической проблематики, апеллирует к эмпирической интуиции.
Готфрид Лейбниц был сторонником врождённых идей: «Генезис понятий есть внутренняя компетенция души. И поскольку опыт не подтверждает факта сознательного существования «врождённых идей», их следует представить в виде бессознательных явлений». «Если сознательному представлению не предшествует бессознательное представление, то это означает, что ему ничто не предшествует, и, таким образом, возникновение его невозможно». В своей концепции плюралистического монизма субстанций Лейбниц обращается к платоновскому пониманию интуиции, но расширяет его далеко за пределы субстанции. Врождённым оказывается всё: содержание опыта, категории, ощущения, знания, поведение, мы «врождённы самим себе». Но помимо врождённости интуитивное знание по Лейбницу может быть результатом длительной предшествующей познавательной (дискурсивной) деятельности. Если забыть про главную разработку Лейбница о субстанциальности бытия, то можно сказать, что речь идёт о новой рациональной интуиции и интуиции опыта (эмпирической интуиции). Первое – это фактически логическая интуиция эмпирии, о которой он говорил, что первичные истины разума суть тождественные суждения, коренящиеся в основных законах формальной логики. Защищая платоновский анамнесис, Лейбниц всё-таки сводит его к памяти, а не к бессознательному, т.е. рассматривает фактически механизмы подсознания. Гносеология Лейбница тяготеет к эмпиризму, а интуиция тем не менее подсказывает, что идеи имеют субстанциальную основу. Поэтому в «Рассуждении о метафизике» он доказывает, что «только тогда, когда наше познание бывает ясным (при смутных понятиях) или интуитивным (при отчётливых), – только тогда мы созерцаем полную идею».
Рационалистические концепции нового времени обнаружили расщепление интуиции на два вида: врождённую и приобретённую. И если врождённая чётко занимала место бессознательного интуитивного процесса (Платон показал, что этот процесс связан с диалектической логикой, отражающей субстанцию), то у второй вид интуиции обозначил свою близость к сознанию, заняв своё прочное место в подсознании. Переживающая интуиция средних веков отступила на второй план и стала возрождаться только в учениях романтиков и Шеллинга.
Кант, как и его предшественники, оказался под влиянием и онтологической проблематики и эмпиризма, к которому склонялся в большей степени. Значение же Канта определялось не решением каких-либо вопросов, а актуальностью поставленных проблем, которые назрели к концу XVIII столетия и требовали своего разрешения. Кант отвергал интеллектуальную интуицию. На первом месте у него стоит даже не интуиция Декарта или Лейбница, а чувственная, сенсорного происхождения интуиция, которую он называет воображением и непосредственным созерцанием. Между ощущением, возникновением образа и их дискурсивным обозначением (параллелизм между процессами различных уровней души) существует автоматически осуществляющаяся корреляция. Ускользающий от внимания сознания этот процесс может интерпретироваться как бессознательное (бессознательный синтез), на чём и сделал акцент Кант. Он пытается объединить опытное (данное в явлениях) с априорным, категориальным. Кант не наделяет чувственную интуицию способностью познать «вещь в себе».
Фихте И.Г. уже прямо идёт к диалектической логике. Субъективный идеализм, изложенный в «Наукоучении» (1794 г.) нацелен на монизм. Фихтеевское исходное «Я» не субстанция, более того, из него алогичным образом выводится эмпирическое «Я» человеческого субъекта (из абсолютного дедуцируется преходящее). Антитетика, на которой строится диалектика Фихте далека от платоновского тождества противоположностей, а чистое «Я», которое выводил ещё Плотин, очищенное от рефлексии сознания, является продуктом идеализации, абстракции, т.е. индуктивного процесса.
Представляя бессознательное как очищенное от рефлексии сознание – чистое «Я», Фихте рассматривает интеллектуальную интуицию как результат его деятельности. Деятельность, или действование, можно только созерцать и, что характерно для интуитивизма, нельзя вывести или сообщить через понятия.
Ф.В. Шеллинг начинал философствовать с того, что двигался по пути Фихте и следовал некоторым установкам субъективного идеализма последнего («Система трансцендентального идеализма» – 1800 г.) и даже считал, что одного действования для интуиции по Фихте недостаточно, необходимо, чтобы мы созерцали и самый процесс этого действия. В то же время субъект он отождествлял не с сознанием, а с разумом (тождество единого разума с самим собой). Интеллектуальная интуиция у него носила бессознательный и диалектический характер, она являлась ключом к разрешению диалектических противоречий – абсолютного и относительного, бесконечного и конечного, объекта и субъекта, необходимости и свободы. Шеллинг отмечал, что в акте интеллектуальной интуиции «мы становимся способными мыслить и сочетать воедино противоречивое». Выступая против эмпиризма, он утверждал, что единичное, конечное не имеет истинного бытия (диалог «Бруно» – 1802 г.).
Важным итогом историко-философского анализа проблемы является установление того факта, что разнородная трактовка интуиции говорит о том, какая это удивительная способность человеческого разума – интуиция.
Виды интуиции
До определенного времени такого рода явления были неподвластны логическому анализу и изучению научными средствами. Однако последующие исследования позволили, во-первых, выявить основные виды интуиции; во-вторых, представить ее как специфический познавательный процесс и особую форму познания. К основным видам интуиции относят чувственную (быстрое отождествление, способность образования аналогий, творческое воображение и др.) и интеллектуальную (ускоренное умозаключение, способность к синтезу и оценке) интуицию. Как специфический познавательный процесс и особая форма познания интуиция характеризуется путем выделения основных этапов (периодов) данного процесса и механизмов поиска решения на каждом из них. Первый этап (подготовительный период) – преимущественно сознательная логическая работа, связанная с постановкой проблемы и попытками решить ее рациональными (логическими) средствами в рамках дискурсивного рассуждения. Второй этап (период инкубации) – подсознательный анализ и выбор решения – начинается по завершении первого и продолжается до момента интуитивного «озарения» сознания готовым результатом. Основное средство поиска решения на данном этапе – подсознательный анализ, главным инструментом которого являются психические ассоциации (по сходству, по противоположности, по последовательности), а также механизмы воображения, позволяющие представить проблему в новой системе измерений. Третий этап – внезапное «озарение» (инсайт), т.е. осознание результата, качественный скачок от незнания к знанию, то, что называют интуицией в узком смысле слова. Четвертый этап – сознательное упорядочение интуитивно полученных результатов, придание им логически стройной формы, установление логической цепи суждений и умозаключений, приводящих к решению проблемы, определение места и роли результатов интуиции в системе накопленного знания.