Для Макиавелли все государства и элементы общественной жизни людей подчинены исключительно земным законам и укоренены в земной жизни. Пытаясь понять законы их существования, Макиавелли выделяет три основных «силы» взаимодействие которых и определяет логику общественного развития. Общественная реальность в каждый момент определяется взаимодействием трех «сил»: фортуны, устремлений народа и действий «доблестной» личности. Последнюю из этих «сил» Макиавелли полагает подлинно сознательной и целеустремленной: и фортуна, и народ непредсказуемы и служат как бы материалом для волевых усилий личности — государя, правителя или того, кто претендует на то, чтобы стать правителем. Чтобы достичь успеха в своих действиях, такая личность должна придерживаться правильного «метода» борьбы с двумя другими «силами»- ради стабильности общественной жизни и своей власти над людьми.
Макиавелли – представитель европейской культуры с ее традицией внимания к индивиду, личности. И его поучения фокусируются на анализе человека, его страстей, желаний, страхов, предпочтений, целей[8]. Значительная часть рассуждений Макиавелли в «Государе» касается того, как необходимо вести себя в отношении народа, поскольку народ составляет тот непосредственный «материал из которого государь творит совершенное государство. В этой части рекомендации Макиавелли очень конкретны и подробны, государь должен дать народу спокойствие и благосостояние — то, что он больше всего ценит.
Если государь выступает как частное лицо, он должен руководствоваться общими нормами морали. Но если он выступает в роли главы государства, процветание и могущество которого является его главной заботой, то в этом случае не следует принимать в расчет никакие моральные соображения. У государственного деятеля нужды власти превалируют над моралью, общее (государство) берет верх над единичным[9].
«Государь должен выказывать себя покровителем дарований, привечать одаренных людей, оказывать почет тем, кто отличился в каком-либо ремесле или искусстве. Он должен побуждать граждан спокойно предаваться торговле, земледелию и ремеслам, чтобы одни благоустраивали свои владения, не боясь, что ихвладения у них отнимут, другие — открывали торговлю, не опасаясь, что их разорят налогами; более того, он должен располагать наградами для тех, кто заботится об украшении города или государства».
Государь должен делать разом все необходимые для укрепления своей власти злые поступки, а добрые дела стараться делать постепенно и понемногу, чтобы люди забыли зло, и все время обращали внимание на добро. «Тот, кто овладевает государством, должен предусмотреть все обиды, чтобы покончить с ними разом, а не возобновлять изо дня в день; тогда, люди понемногу успокоятся, и государь сможет, делая им добро, постепенно завоевать их расположение. Кто поступит иначе, из робости или по дурному умыслу, тот никогда уже не вложит меч в ножны и никогда не сможет опереться на своих подданных, не знающих покоя от новых и непрестанных обид. Так что обиды нужно наносить разом: чем меньше их распробуют, тем меньше от них вреда; благодеяния же полезно оказывать мало-помалу, чтобы их распробовали как можно лучше. Самое же главное для государя — вести себя с подданными так, чтобы никакое событие — ни дурное, ни хорошее — не заставляло его изменить своего обращения с ними, так как, случись тяжелое время, зло делать поздно, а добро бесполезно, ибо его сочтут вынужденным и не воздадут на него благодарностью».
Государь не должен быть чрезмерно щедрым и не должен бояться прослыть скупым, поскольку это в критической ситуации, когда будут нужны средства, например, для ведения войны, избавит его от необходимости накладывать на народ излишние поборы; «кто проявляет щедрость, чтобы слыть щедрым, вредит самому себе. После того как многих разоришь своей щедростью и немногих облагодетельствуешь, первое же затруднение обернется для тебя бедствием, первая же опасность — крушением. Но если ты вовремя одумаешься и захочешь поправить дело, тебя тотчас же обвинят в скупости»[10].
Рассматривая вопрос о том, что лучше для государя: чтобы его любили или боялись, Макиавелли однозначно склоняется ко второму ответу. «Говорят, однако любовь плохо уживается со страхом, поэтому если уж приходится выбирать, то надежнее выбирать страх. Худо придется тому государю, который, доверяясь посулам людей, не примет никаких мер на случай опасности. Ибо дружбу, которая дается за деньги, а не приобретается величием и благородством души, можно купить, но нельзя удержать, чтобы воспользоваться ею в трудное время. Кроме того, люди меньше остерегаются обидеть того, кто внушает им любовь, нежели того, кто внушает им страх. «Однако государь должен внушать страх таким образом, чтобы, если не приобрести любви, то хотя бы избежать ненависти, государю необходимо воздерживаться от посягательств на имущество граждан и подданных и их женщин. Но он должен остерегаться посягать на чужое добро, ибо люди скорее простят смерть отца, чем потерю имущества»[11] То же самое касается выбора между честностью и хитростью; «из всех зверей пусть государь уподобится двум: льву и лисице. Лев боится капканов, а лиса — волков, следовательно, надо быть подобным лисе, чтобы уметь обойти капканы, и льву, чтобы отпугнуть волков. Тот, кто всегда подобен льву, может не заметить капкана.
«Излишне говорить, сколь похвальна в государе верность данному слову, прямодушие и неуклонная честность. Однако мы знаем по опыту, что в наше время великие дела удавались лишь тем, кто не старался сдержать данное слово и умел, кого нужно, обвести вокруг пальца; такие государи в конечном счете преуспели куда больше, чем те, кто ставил на честность»[12]. Разумный правитель не может и не должен оставаться верным своему обещанию, если это вредит его интересам и если отпали причины, побудившие его дать обещание. Такой совет был бы недостойным, если бы люди честно держали слово, но люди, будучи дурны, слова не держат, поэтому и ты должен поступать с ними так же. А благовидный предлог нарушить обещание всегда найдется».
Подводя итог и обобщая все свои рекомендации, Макиавелли предлагает государю по возможности делать вид, что он обладает всеми моральными добродетелями, но ни в коем случае не рассматривать их соблюдение как абсолютно обязательное для себя. «Надо являться в глазах людей сострадательным, верным слову, милостивым, искренним, благочестивым — и быть таковым в самом деле, но внутренне надо сохранять готовность проявить и противоположные качества, если это окажется необходимо. Макиавелли своими рассуждениями о государе определил личностную черту, которую в последствии назовут макиавеллизмом – желание и намерение человека манипулировать другими людьми в межличностных отношениях[13]. Будучи одним из самых выдающихся представителей эпохи Возрождения, Макиавелли улавливает ее дух и важнейшие черты. Пресловутый «макиавеллизм» в данном контексте есть не что иное, как отражение противоречий этой великой эпохи и предвосхищение новой – эпохи заката, угасания Возрождения[14].
Таким образом, Макиавелли считает, что отдельная свободная личность, обладающая «доблестью» является самой главной силой, определяющей общественное развитие. Только свободные личности способны властвовать над остальными. Так как в душе они всегда готовы к тому, чтобы переменить направление, если события примут другой оборот или в другую сторону задует ветер фортуны, то есть, как было сказано, по возможности не удаляются от добра, но при надобности не чураются и зла»[15].
3. Теория личности Маркса
Для формирования науки Нового времени, в частности естествознания, характерна ориентация на познание реальности, опирающейся на чувство. Поворот к чувственному познанию действительности, приносит с собой небывалый рост фактических данных в различных областях, как формирующейся науки, так и производственной и социальной (ремесленной) практики. Ориентация на чувственность и практичность познания не является, однако, единственной выразительной чертой формирующейся науки Нового времени, которая повлияла на характер философского мышления того времени. Стремление к систематизации, количественный рост и усиливающаяся дифференциация познания вызывают развитие теоретического мышления, не только ищущего причинно-следственного (связанного с законами) объяснения взаимосвязи между отдельными явлениями и областями явлений, но и стремящегося к созданию целостного образа мира, опирающегося на новую науку и ее данные.
Сложное социальное «сверхчувственное» качество человека – личность – появляется на поздних этапах развития человечества. Методические предпосылки системной психологической теории личности заложены в трудах Маркса, что позволило вывести человека из пассивной роли существа чувствующего, объекта созерцания, открыть в нем активное начала субъекта деятельности, творца истории. Маркс определил понятие сущности личности: «Сущность «особой личности» составляет не ее борода, не ее кровь, не ее абстрактная физическая природа, а ее социальное качество, и государственные функции и т.д.- не что иное, как способы существования и действия социальных качеств человека»[16].
К.Марк утверждает существование человека как уникальной материальной реальности. Но вместе с тем, в марксистской философии отмечается, что человечества как такового не существует. Живут и действуют конкретные люди, которые «…являются производителями своих представлений, идей и т.д.»[17]. Существование отдельных представителей человечества фиксируется понятием «индивид». Индивид— это единичный представитель человеческого рода, конкретный носитель всех психофизиологических и социальных черт человечества: разума, воли, потребностей, интересов и т. д. Понятие «индивид» в этом случае употребляется в значении «конкретный человек». Чтобы отразить конкретно-исторические особенности развития человека на различных уровнях его индивидуального и исторического развития в марксистской философии наряду с понятием «индивид» используется и понятие «личность». Индивидв данном случае рассматривается как отправной момент дляформированияличности. Он — исходное состояние для онтогенетического и филогенетического развития человека. Личность же — итог развития индивида, наиболее полное воплощение человеческих качеств. Использование понятий «индивид» и «личность» в таком контексте позволяет марксистской антропологии применить исторический подход к изучению человека, рассматривать как отдельного человека, так и человечество в целом, в процессе становления и развития.