Известен соотносимый с парадоксом лжеца парадокс Мура -психологически нецелесообразные построения. Хрестоматийный пример: "Идёт дождь, но я так не считаю" или не совсем хрестоматийный: "Вижу летит, но сомневаюсь" и совсем не хрестоматийный: " - Вы видите проявление толерантности? Нет!. И я не вижу. Но она есть". Нарушение логики утверждения можно оценить как "иллокутивное самоубийство" (термин, подчёркивающий произвольность суждений, а вместе с этим и коммуникативной установки, невыполнимость постулатов общения) или как игру с собственным знанием, с собственным речевым поведением и, следовательно, с собеседником. "Парадокс Мура" - это фиксация непоследовательности и, следовательно, очевидной противоречивости речевых действий. В поэзии этот приём может когнитивно эксплицироваться и получать "извинительную" мотивировку.
Он. Облетают овощи в саду…
Она. Овощи?
Он. Ну, право, ты - зануда!. .
Она. Но ведь овощи не облетают!
Он. Нет!
Но пойми ты это - я - поэт.
(Л. Завальнюк).
Существует понятие "парадокс лица", регулирующий механизмы вежливости. "Лицо - это репрезентация себя каждым членом социума. Изменение лица допустимо только в сторону позитива, но потеря лица чревата коммуникативным провалом, конфликтом. Парадокс лица заключается в том, что, заботясь о сохранении лица, коммуникант теряет свободу самовыражения" [7, 122].
Коммуникативно-речевые постулаты: будь информативным, но не более, чем требуется; правдивым (не говори того, что ты считаешь не правдивым); релевантным (говори в соответствии с темой общения); избегай неясных выражений, двусмысленности, не нужной избыточности. - мало кто соблюдают в реальном общении. Вариативность, свободное обращение с коммуникативными предписаниями такого рода обеспечивают гибкость и в конечном счёте эффективность общения.
Любой текст ориентирован на понимание. Текст, строящийся на противоречиях разного рода, - не исключение. Но понимание здесь, безусловно, особого рода, оно зависит от характера противоречия, его адресованности и многих других причин, каждая из которых может быть рассмотрена отдельно.
Аномальные с точки зрения семантики совмещаемых лексических единиц построения создают эффект многопланового видения "тем больше, чем больше глубина залегания исключающих друг друга смыслов в семантических структурах сочетающихся единиц" [1, 90]. Абсолютно подтверждающий это закон пример: "Я отомщу Украине…любовью" (Параджанов). В других случаях понимание требует обращения к ситуативной семантике: "Ледниковый период в эпоху глобального потепления", "Уличные бои в эпоху стабильности" - нарушение принципа соответствия, и "проверка на истину" лежит в знании социальных фактов.
Любопытны семантико-стилистические парадоксы, дискурсивно регулирующие качество сообщаемой информации через отнесённость синонимов к разным мирам: "Мы не должны, но мы призваны", "Ты им не нужна. Но ты им необходима". - предикат долженствования переводит информацию в более высокую шкалу ценностей. Куда чаще - и это особенность современной дискурсивной культуры - идёт "игра на понижение", и нейтральное или книжное выражение поясняется сниженным, на базе которого, к сожалению, в большей мере формируется языковой вкус эпохи, и ненормативная лексика получает преимущественное право толкования: " - Нам нужно найти общий язык. - А на самом деле они хотят скрутить вам башку" (диалог киногероев), " - Ему сделали порицание. - Это типа заказали? (НТВ, программа "И это правильно"), "То, что можно назвать пассионарностью или, по-простецки, драйвом" (радио "Свобода", программа "С христианской точки зрения"), "До перестройки Коля назывался фарцовщик, теперь бизнесмен". Напрашивается парадоксальный вывод: действительность - это то, что о ней можно сказать в парадоксе. Не удержусь привести пример, который трудно квалифицировать лингвистически, это, скорее, парадокс самого времени, стремящегося остаться без памяти и без вербальной ответственности: "Сникерсни в своём формате!" - рекламная растяжка над зданием бывшей библиотеки имени Ленина в Москве.
Парадоксальны конструкции эпилятивного характера типа: "Учёный должен быть более учёным, чем сама наука", "Женщина должна быть более сексуальной, чем сам секс": признак, являющийся точкой отсчёта для сопоставления, не определён в нормативных характеристиках, но градуирован в парадоксе. Своеобразное "раблезианство" рекламных текстов переносится в другую информационную среду.
Контрадикторность может формироваться в условиях расхождения концептосфер, разного понимания концептов. Наиболее очевидно такого рода разность проявляется в межкультурной коммуникации. Так, для англичан "пойти на компромисс" значит выработать приемлемое решение, для американцев - выработать плохое решение, потеряв нечто важное [7, 90]. Внутрикультурная коммуникация не менее контрадикторна. В современных дискурсах практически отсутствуют ограничения, мотивированные лексическим значением таких слов, как свобода, демократия. Такого рода понятия склонны отрываться от канонических толкований и трансформировать значения в разных прагматических условиях. Слово "свобода" в толковом словаре имеет 9 значений, отсюда оправданность суждения "Свобод может быть несколько видов". Но ввиду сложности обретения этого состояния создаётся возможность парадоксальных дескрипций. Приведу в качестве подтверждения стихотворение В. Казанцева "Взгляды" (не буду использовать парадокс из другого жанра "Скажите, это уже демократия или будет ещё хуже? - вот это "не буду использовать" и есть парадокс самофальсификации):
Свобода - свежесть, разноликость,
Неуспокоенность, боренье.
Свобода - это мгла и дикость,
Разнузданность, столпотворенье.
А рабство - это тьма, упадок,
Тоски бездонная пучина.
А рабство - это строй, порядок,
Объединённость, дисциплина.
Свобода - это свет и братство,
А рабство - чёрная невзгода.
Свобода - это гнёт и рабство,
А рабство - полная свобода!
Парадоксальный вектор толкования отчётливо проявлен по отношению к концепту демократия: управляемая демократия явно выходит за пределы словарного толкования "наделение граждан широким кругом прав и обязанностей". Объединение разных систем можно усмотреть в такой своеобразной предикации: "Российская демократия: перезагрузка".
Любопытен факт контрадикторного схождения в оценке концепта лени. Этот концепт в русской картине мира имеет двойной статус: лень - отсутствие желания работать, состояние бездеятельности и вялости и лень - способ ухода во внутренний мир, отстранённость от внешних событий. В. Розанов говорит об этом так: "Русский "мечтатель" и существует для разговоров. Для чего же он существует? Не для дела же?". И стихотворные строки Д. Самойлова, проявившие контрадикторность концепта лени: "О Дельвиг, / ты достиг такого ленью, / Чего трудом не каждый достигал".
Теория и практика повествования (нарратива), которая многое заимствует из арсенала парадоксальных когнитивных структур, сложившихся в языковом сознании представителей определённой культуры, и многое формирует сама, нагружает парадоксальные конструкции многими функциями - сюжетоведения, характерологичности, повышенной психологичности повествования. Несколько примеров из произведений В. Токаревой: "Во всём плохом, что происходит с детьми, виноваты родители, и даже если не виноваты, то виноваты всё равно", "Он помнил всё, что было между ними этой ночью, и не имело значения, что этого не было" ("Длинный день"), "После перестройки их проектный институт развалился и все оказались на улице. Надо было крутиться, а папа крутиться не умел. Маме приходилось крутиться за двоих, и тогда в доме начались молчаливые скандалы. Это когда каждый внутри себя ругается, а вслух молчит. Но я всё равно всё слышала и была на стороне папы", "Потом Киреев курил и слушал конспекты по научному коммунизму и не понимал, чем конкуренция отличается от соцсоревнования и почему конкуренция плохо, а соцсоревнование хорошо. Похоже, этого не понимал и автор научного коммунизма" ("Сказать - не сказать…").
Иллокутивный спектр аномалий велик. Он может строиться на интертекстуальных связях с отрицанием основы привычного суждения: " - Вы мыслите, - сказала Фигура, надкусывая гранат, струйки сока вновь засверкали в его бороде, - следовательно, не существуете…", "…небытие определяет моё сознание, / балансируя на кончике языка" (С. Соловьёв). Парадокс освобождает мысль от деклараций, мифов и стереотипов. Притяжение и отторжение сосуществуют, будоража сознание. К этому приложима такая строчка из стихотворения С. Соловьёва: "Это речь, где слова в предложенье / Замирают на грани инцеста".