Челябинская академия культуры и искусств
Кафедра философских наук
Кафедра культурологии и социологии
Реферат для сдачи кандидатского минимума
по истории и философии науки
РЕФЕРАТ
Тема: «Категория «разнообразия» у Леона Батиста Альберти.
Проблема ренессансного индивидуализма»
Выполнила: Еременко А. В.
Челябинск, 2006
План
I. Введение:……………………………………………………………………4
1) ренессансный индивидуализм как явление,
2) история термина «разнообразия»,
3) историографический обзор проблематики,
4) цель работы;
II. ГЛАВА 1. Категория «разнообразия» у Леона Баттисты Альберти:……………7
1) бездоказательная, но самоценная категория «разнообразия» в тексте Л. Б. Альберти,
2) принципиально визуальное мировидение эпохи Возрождения,
3) «различие» и «обилие» как аспекты категории «разнообразия» Л. Б. Альберти,
4) понятие «одинокости» и категория «разнообразия».Значение «одинокости» для Л. Б. Альберти,
5) рождение категории «разнообразия» из ренессансного интереса к человеческому «я»,
6) полемичность задач (изображение «человека вообще» и необходимость индивидуальных характеристик), поставленных Л. Б. Альберти в трактате «О статуе»,
7) соотношение идеальной красоты и индивидуального разнообразия у Л. Б. Альберти;
III. ГЛАВА 2. Проблема ренессансного индивидуализма………………….……17
1) основания для формирования ренессансной индивидуальности,
2) парадоксальность индивидуальности эпохи Возрождения,
3) «разнообразие» эпохи Возрождения как аналог понятия «личность»,
4) оппозиционность взглядов В. П. Зубова и Л. П. Баткина на категорию «гармонии», и ее соотношение с «разнообразием»;
IV. Заключение:……………………………………………………………………..23
1) «неосознанность» ренессансной концепции личности,
2) обоснование индивидуальности в эпоху Возрождения через природное разнообразие,
3) универсальность категории «разнообразия» у Л. Б. Альберти,
4) художественный образ – макро в микрокосме;
V. Список литературы………………………………………………………………25
Введение
Эпоха Возрождения – это исторический период, составляющий особый этап в развитии гуманизма, это время, когда формировались новые воззрения на природу человека, по-новому осмысливались его достоинства и возможности. Рождение новой личности как индивидуальности было трудным и мучительным процессом. Эстетические учения гуманистов, а также размышление гуманистов о собственной деятельности вообще позволяют сделать некоторые наблюдения относительно формирования личного самосознания – важнейшей характеристики личности.
Леон Батист Альберти, разрабатывая эстетические и социальные идеи в своих трактатах, напрямую касался проблемы ренессансного индивидуализма. Попытаемся проследить некоторые моменты становления самосознания новой личности через разработанную Альберти категорию «разнообразия».
В трактате Альберти «О живописи», во второй книге он впервые употребляет цицероновское понятие риторики «разнообразие», но обращенное к живописи, притом не в «эстетическом», а гораздо более широком, космическом смысле. После Альберти в истории итальянской ренессансной мысли трудно назвать – кроме Леонардо да Винчи – пример столь же прямыхи обстоятельных попыток высветить значение «разнообразия». Поэтому принято думать, что это понятие не только впервые введено Леоном Альберти, но и осталось связанным преимущественно с его эстетикой. В тех случаях, когда исследователи, походя, напоминают о «разнообразии», имеется в виду лишь одно из характерных требований художественного вкуса у Альберти и следовавших за ним авторов.
М. Гозебрух описывает три значения «разнообразия» у Альберти: 1) многообразие природы и художественного содержания, дифференциация, например, видов зданий в зависимости от их социального назначения, причем исследователь указывает на равенство в конечном счете даже сакрального и светского; 2) особая «украшенность», проистекающая из «обилия и разнообразия», гармонизованных в произведении искусства, стилевая категория, восходящая к первоначальному смыслу («пестрый», «многокрасочный»); 3) многосторонность художника, архитектора в особенности. М. Гозебрух, однако, не поднимает вопрос о соотношении, хотя бы в пределах только альбертиевой эстетики, общего и особенного и не пытается обнаружить в трех значениях «разнообразия» единую логическую основу.
Английский искусствовед К. Кларк с недоумением указывал по поводу альбертиевого перечня, что ничего подобного нельзя найти в практике современных Леону Альберти ренессансных художников, за исключением рельефа Гиберти «Соломон и царица Савская», который насчитывал 96 фигур людей и животных (но это уместно отнести за счет специфики жанра). Конечно, пишет Кларк, к нормативным концепциям Альберти художественная практика Возрождения приблизилась только через десятилетия, но и здесь, за редких исключением, нет соответствия понятию конкретно-предметного «обилия». (13, с.23)
В книге Дж. Гэйдол содержится интересная попытка раскрыть «форму индивидуального» в его эстетике и – через нее – в практике итальянского ренессансного искусства. «Систематическая цель» этого искусства – «не подчинять подражание индивидуальному изображению идеального или общего типа». Трудность состоит, однако, в том, чтобы определить ренессансный способ соотносить индивидуальное с общим.Гэйдол видит индивидуальное как «активную актуализацию универсальной человеческой сущности, как уникальный ансамбль чувственных характеристик», как зримое «это», а проще говоря — как точно изображенную модель. В ренессансном же искусстве, по Гэйдол, универсальная норма понимается как прирожденная и имманентная индивиду, и «тело строится как особый ансамбль интеллигибельных связей, как всеобщее», причем красота не приравнивалась к какому-то идеальному физическому типу, поскольку предполагала единство в разнообразии и была «далека от того, чтобы умалять силу несходства». Для итальянцев индивидуальное состояло в «формальном единстве», «относительной целостности», и поэтому в классическом идеале нет противопоставления красоты природе: прекрасные тела могут быть не похожи друг на друга, поскольку закон целостности проявляется во многих телах, делая их прекрасными. Объяснение, предлагаемое Дж. Гэйдол, все же сильно схематизирует и сглаживает парадоксальность ренессансного понимания индивидуального, беря это понимание как готовый и благополучный результат, а не как полное противоречий мыслительное движение, мучительное приближение к новому понятию индивидуального. Кроме того, для поставленной Дж. Гэйдол проблемы решающее значение, имеет выяснение логико-культурного строения категории «разнообразия».
Л. М. Баткин решается предложить другой подход, в соответствие с которым речь, напротив, идет о понятии «разнообразия» как о специфическом и ключевом для всей культурыитальянского Возрождения. Концепция Л. М. Баткина лежит в основе настоящего изложения.
Понятие «разнообразие», в отличие от других – вроде «доблести»,«фортуны», «подражания природе» и т.д. – существовало как бы подспудно. Оно сквозило в биографиях и диалогах, косвенно выражалось в словесных перечнях, в живописных композициях, нередко выходило и на поверхность текста – но расслышать в мимолетных, стертых оборотах их напряженную терминологичность, распознать громадную мировоззренческую важность «разнообразия» совсем непросто. Сам по себе этот факт уже заслуживает внимания: странная скрытность эпохальной мыслительной установки, универсальной категории, оттого и не оцененной как таковая, даже не замеченной в историографии, непременно должна быть соотнесена с существом дела, с логико-культурной проблематикой «разнообразия». Л. М. Баткин исходить из предположения, что «разнообразие» у Альберти – обнаружение более глубокого идейного пласта, лежащего в подоснове Возрождения.
Цель данной работы – опираясь на концепцию Л. М. Баткина, раскрыть проблематику ренессансного индивидуализма, на основании разработанной у Леона Батиста Альберти категории «разнообразия».
ГЛАВА 1. Категория «разнообразия» у Леона Баттисты Альберти
Альберти пишет: «То, что прежде всего доставляет наслаждение в истории проистекает из обилия и разнообразия изображенных вещей. Как в кушаниях и в музыке новизна и преизбыток нравятся нам тем больше, чем больше они отличаются от старого и привычного, так душа радуется и любому обилию и разнообразию; поэтому и в картине нравятся обилие и разнообразие. Я назову ту историю обильнейшей, в которой были бы перемешаны, находясь на своих местах, старики, юноши, подростки, женщины, девушки, дети, куры, собачки, птички, лошади, скот, постройки, местности и всякого рода подобные вещи. И я буду хвалить какое бы то ни было обилие, только бы оно имело отношение к данной истории; и если кто-либо охватывает взглядом и долго всматривается во все эти вещи, то обилие у живописца вызывает большую признательность. Но я хотел бы, чтобы это обилие было украшено некоторым разнообразием, а также, чтобы оно было умеренным и полным достоинства и скромности. Я осуждаю тех живописцев, которые, желая казаться обильными, не оставляют никакого пустого места и создают в этом случае не композицию, а бессвязную мешанину; так что история уже не кажется чем-то достойным, а превращается в сумятицу. И, может быть, кто особенно взыскует достоинства в своей истории, тот предпочтет одинокие фигуры.Обычно скупость слов лишь добавляет величия государям, когда они добиваются, чтобы их повеления были поняты; так и в истории определенное надлежащее число фигур придает ей немало достоинства. Все же я не одобряю в истории одиноких фигур, не одобряю, однако, и некоего обилия, лишенного достоинства. Но разнообразие всегда радовало во всякой истории, и в первую очередь, нравилась та живопись, в которой тела по своим положениям очень отличались друг от друга».[1]