Таким образом, только в своей активной, творческой деятельности, не лишенной направленности на самопреобразование всего внутреннего мира в целом, на устремление его к высшему, проявляются человеческие потенциальные возможности, обеспечивая этим процветание человеческого в человеке.
Человек потому является человеком, что он каждый момент строит свою жизнь как ряд решений, ведущих от возможностей к существованию. Существенно также и то, что этот ряд решений детерминирован уже существующему проектом собственного «Я». Не каждое решение должно быть предварено осознанием того, кем желаю быть, предпринимая то или иное действие, – это физически невозможно. Но даже в актах неосознаваемой мотивации осуществляется определенный проект собственного «Я». Этот проект может неоднократно изменяться на протяжении жизни; тем не менее его существование является необходимым условием экзистенции человека как человека. Ведь человеческий способ реагирования на стимулы окружения основан на рационализации своего отношения к миру, на интеллектуальной интерпретации среды и возможных вариантах поведения. Такая ситуация создает человеку привилегированное положение в мире живых существ, однако это является и задачей. Ибо жизнь не дана ему готовой, напротив, то, что дано, представляет собой чистую потенциальность.
М. Эпштейн в «Философии возможного» пишет: «В жизни моего «я» есть уровни разной глубины: социальный, физический, эмоциональный, интеллектуальный, - но глубже всех этих уровней лежит не действительность, а возможность меня. Мое самое глубокое ощущение: меня еще нет, но я возможен. Я могу быть. И это « могу быть» сохраняется под оболочкой всех «есть», с которыми человек то и дело отождествляет себя. Личность – это возможность самой себя, которая не исчерпывает себя никакой самореализацией. Я могу реализовать себя в семье, в искусстве, в науке, в политике, но как сделанное мной приобретает свойство реальности, я чувствую, как мое «я» вновь ирреализуется, уходит в глубь собственных возможностей. «Я» - это вечная неосуществимость никогда и ни в чем вполне не осуществляется, а значит и не может исчезнуть как возможность».1 В русском языке само слово «мочь» имеет два значения: могущества и возможности. Возможное – принципиально важно для персонологии. При всей роли социально-культурной среды, самый глубокий момент в самосознании личности – «я», еще не идентифицированное, не явленное («человек без свойств»), «я», которого еще нет, но которое возможно. « Я могу быть» и это «могу» сохраняется под оболочкой любого «я есмь». Личность – возможность самой себя, которая не исчерпывается никакой самореализацией. Более того, на каждой своей ступени самореализация ирреализует «я», отодвигая в глубь собственных возможностей. «Я» - это вечная неосуществимость, - пишет М. Эпштейн, - и если бессмертие, возможно, то именно потому, что бессмертна сама возможность: личность никогда и ни в чем не осуществляется, а значит, и не может исчезнуть как возможность.[39]
По мнению диссертанта, можно сделать вывод, что Судьба как космо-планетарная реальность и как реализация потенциала социокультурного и социоприродного бытия раскрывается в бесконечном противоречивом единстве Логики Природы и Логики Истории, создавая незамкнутую Стратегию Судьбы человека Поэтому, рассматривая космопланетарную составляющую судьбы, необходимо основываться на холотропном понимании сознания, которое подчеркивает, что поле сознания лишь опосредуется индивидуальной деятельностью мозга и включает в себя многообразный опыт эволюции Вселенной. Исходя из того, что познавательные способности человека построены в основном на использования аналогий, т.е. познавая явление человек, пытается найти ему аналогию, прежде всего в априорных смысловых структурах – архетипах в своем личном опыте.
Поэтому, по мнению диссертанта,судьба человека как космопланетарная реальность, во-первых, характеризуется эволюционностью, процессом накопления информации и образования Памяти. В силу субъективности восприятия, Память как основа общечеловеческого Разума, безусловно проявляется в творческой активности личности, в специфике мировоззрения, миропонимания. Так о судьбе мы узнаем из человеческого опыта, «образ судьбы» зависит от культурных традиций, ценностей и идеалов, этнических особенностей, от уровня развития данного общества. Поэтому, судьба как планетарная реальность имеет биосоциальную природу, что еще раз подтверждает незамкнутость Стратегии Судьбы.
Во – вторых, рациональное познание по необходимости всегда фрагментарно, оно предполагает лишь установление (через призму субъективных целей), связей между предметами и явлениями внешнего мира. В силу субъективности процесса познания любая рациональная модель, верно отражающая только часть природы явления, игнорирует те явления, которые не укладывается в созданные рациональные рамки и человек склонен объявлять их иррациональными и мистическими. Аналогичное можно сказать о космической составляющей судьбы, которая является «непознанным» комплексным, целостным отражением высших законов развития Вселенной, космопланетарной реальности в сознании человека, отражением гармонического развития. Поэтому мы правомерно рассматриваем человека как «миниатюрную Вселенную», «микрокосм», «эволюционирующий космос», «человека как голограмму Вселенной», а судьба человека в данном аспекте, есть показатель резонанса, соответствия – несоответствия гармоничным законам Единого Целого, а неприятие, противостояние им есть негативное проявление Судьбы, т.е. «небо может повернутся лицом к человеку, и отвернутся от него, оно действует в зависимости от поступков людей».
В человеческой сознательной деятельности, носящей целеполагающий характер, реализуются прежде всего, не природные, а социокультурные цели, цели сотворенные самим человеком. Неприродный характер которых, императивно требует от человека реализации своих потенций, познавая мир, преодолевать сопротивление среды, обусловленное именно несоответствием направленности конкретных природных процессов и определенных целей человеческого разума, творческим характером этих целей. Таким образом, Судьба возможна лишь потому, что есть «Я», которое бросает вызов данностям – и этим вызовом превращает их в Судьбу, о чем говорит известное бахтинское изречение: «Человек или больше своей судьбы, или меньше своей человечности».[40] Поэтому, Судьба рассматриваемая в антропологическом ракурсе как процесс реализации потенциала социокультурного и социоприродного бытия человека – это то высшее начало, в ответ которому человек растет, постигая самого себя не как случайную данность, а как задачу, отторгая от себя свою данность и одновременно превращая ее в предназначение, в нечто высшее, чем он сам. Воля к самоопределению, самотворчеству, судьботворчеству превращает все происходящее с человеком в судьбу. Поэтому философско-антропологический подход к проблеме Судьбы человека предполагает рассмотрение не только Стратегии, но и Тактики Судьбы, Логики самоорганизации.
Специфика современного гуманитарного самосознания.
В первой главе нами был дан философско – антропологический анализ Судьбы человека на основе диалектико-триалектической парадигмы. Что позволило рассмотреть Стратегию, как реализация диалектического потенциала (взаимодействие космопланетарной, биосоциальной и социокультурной составляющих Судьбы человека) и Тактику Судьбы человека, как реализацию триалектичного потенциала (логика самоорганизации, взаимодействие и взаимовлияние основных аспектов Судьбы человека). Но чтобы понять, что есть Судьба человека нужно вести исследования в направлении ведущему к «Я», где пересекаются все пластыСудьбы (онтологичесий, праксеологический, гносеологический, темпоральный, аксиологический), как множество координат, идущих из прошлого, настоящего и даже будущего, «Я» - их продукт, их результат. По мнению диссертанта, основой «Я» и является гуманитарное (духовное) самосознание, как вершина, в которую трансформируются другие формы самосознания, вытекая в процесс самотворчества, самопроектирования, судьботворчества.
Проблема самосознания человека в истории философской антропологии являлась и является одной из центральных. Соотношение осознания внешнего мира и самосознания принадлежит в новоевропейской традиции И. Канту. В «Философии духа» Гегель[41] переинтерпретировал проблему самосознания как процессуальность саморазвертывания духа в его рефлексии о самом себе. Пересмотрел проблему Фихте, у которого не сознание реализуется «в» и «через» самосознание, а «Я полагает само себя, свое собственное бытие», именно «Я полагает не-Я», т.е сознание не дано, а задано, пораждает себя. Приоритетное место проблематика самосознания занимала в субъективно-идеалистическом направлении – «Философии жизни» (Ф. Ницше[42], Дильтей[43], Г. Зиммель[44], А. Бергсон[45]).