Отсюда следует, что «умонастроение» и «дух эпохи», о котором говорилось выше, должны быть осознаны, структурированы, превращены в принципы, цели и задачи, снабжённые интеллектуальным инструментарием.
Принципы конструктивной аксиологии.
Принцип двойственности обнаружения и построения ценностей утверждает, что каждое обнаружение идеальных объектов включает моменты их построения, а каждое обоснованное построение новых идей всегда обнаруживает скрытые потенции соответствующего идеального мира. Поэтому предлагается и используется далее нейтральный термин «установление ценностей», под которым абсолютисты могут подразумевать обнаружение вечных истин, релятивисты – построение актуальных социокультурных регулятивов, а принимающие идею историчного платонизма – двойственный процесс разработки открывающихся духовных горизонтов.
Принцип разделения режимов установления и осуществления ценностей является мировоззренческим расширением общеизвестного правового принципа. Согласно последнему, режим разработки новых законов, международных соглашений всегда логически и юридически отделён от режима их выполнения. Наличие творческой свободы в первом режиме не означает возможности пренебрегать ограничениями и правилами во втором режиме. Таким же образом свобода рефлексии, критики и обновления ценностей не означает вседозволенности относительно ранее установленных ценностей.
Принцип щадящей коррекции направлен на максимальное облегчение всегда болезненных процессов переоценки ценностей. Изменение понятийной составляющей ценности – это всегда трудность, но трудность преодолимая. В то же время, разрушение и замена глубинных предпочтений (символического, этнокультурного, обычно иррационального слоя ценностей) всегда мучительны и даже социально опасны. Принцип щадящей коррекции не противопоставляет новые и традиционные ценности, но скорее прививает новые, актуально значимые ценностные конструкции к оберегаемому корню культурной традиции.
Принцип множественности опор предлагает не тратить силы на поиск «единственного истинного источника» ценностей, а приложить их к поиску и установлению гармонии и взаимного подкрепления ценностей и соответствующих сфер отношений с природой, техникой, между сообществами и т. д.
Принцип органичности ценностных систем сосредотачивает силы не на построении иерархии, а на выявлении функциональных механизмов, включающих ценности, на структурах и правилах взаимного соотнесения ценностей при принятии решений. Ценности, равно как мифы, религии и идеологии, позволяют человеку за них прятаться, тем более, когда утверждается божественная заданность или социокультурная органичность этих ценностей.
Принцип волевого решения, имеющий источником экзистенциальную традицию, является максимой осознанного и ответственного выбора, значимой как для новых, так и для старых, традиционных ценностей.
6. Альтернативы аксиологии.
Перед аксиологом, прежде всего, встает вопрос о том, как подразделять ценности, как характеризовать их основный типы
Ценности – это, с одной стороны, характеристики предметов (явлений), в которых человек как-то заинтересован и которые он оценивает положительно или отрицательно, а с другой — такие формы сознания, в которых выражено нормативно-оценочное отношение человека к окружающей действительности. Некоторые философы-марксисты предлагают и другие решения. Так, В. П. Тугаринов подразделяет ценности на уже существующие и еще не осуществленные. Скажем, справедливость ценится нами и как достигнутая в известной степени и в известных условиях реальность, и как то, что еще предстоит претворить в жизнь.
Итак, достоинство предмета как объект направленного на него интереса («желаемое», то, что «должно быть») и ценностное сознание, выражающее это заинтересованное отношение в идеальной форме оценки. Бывает и так, что, например, понятие бра и добро как достоинство поступка употребляются в качестве синонимов. Но еще более сложным, можно сказать, критическим является для них вопрос о взаимоотношении ценностей сознания и предмета. Здесь и начинается область самого главного, философского вопроса: как соотносятся между собой достоинство внешнего человеку предмета[2] и оценивающего взгляда на вещи. Оценивая окружающее с нашей субъективной точки зрения, имея о жизни определенное (ценностное) понятие, мы должны и поступать соответствующим образом. Тогда идеи добра, справедливости, прекрасного переходят в действие, затем в действительность. И вот уже наше «понятие» укоренилось в реальности, выступает как ее свойство. Субъективное стало объективным. Оценивающий взгляд превратился в достоинство сущего. Но так ли это? Если бы мы не смотрели на мир сквозь призму своих оценок, то и не увидели бы в нем никаких ценностей. Это мы оцениваем явления действительности и придаем им ценностное значение. Попробуем разглядеть сам по себе предмет незаинтересованными глазами, безотносительно к нашим расположениям, и мы увидим лишь голую материю», факт «без всяких ценностей». Тогда, выходит, ценность субъективна? Но на чем же мы основываем наши оценки? Если они не произвольны, то в самом предмете должно быть нечто такое, что позволяет го оценивать положительно или отрицательно. Опять получается, что сам предмет обладает ценностью безотносительно к наши взглядам. Снова мы вовлекаемся в водоворот взаимоотрицаний. Жесткая альтернатива – объективно или субъективно – оказывается шатким коромыслом раскачивающихся «с одной стороны» и «с другой стороны».
Альтернатива эта и составляет главную контроверзу аксиологии. Попытки однозначного ее решения породили самые разнообразие теории ценности. Рассмотрим по порядку и основных решения «критического» вопроса.
Вот первое решение. Ценность есть объективное свойство предмета. Она заложена в собственной природе и неотделима от него. Хлеб является благом просто потому, что таков его химический состав. Благодаря ему составу хлеб полезен живому существу, испытывающему в нем потребность. Но далее опять возникает альтернатива. Значит ли это, то продукт питания ценен лишь постольку, поскольку в нем существует потребность? Почти все аксиологи данного направления ответят утвердительно. Но и здесь не обходится без исключений. Одно дело полезность предмета для кого-то, а другое — такая ценность, как красота. Последняя в значительной мере естественное качество объекта, присущее ему без присутствия человека.
Ценности — явления материального мира в целом, не только общественного, но и естественного. И человек способен усматривать ценности не только как социальное, но и как природное существо. Этой же способностью обладают высокоорганизованные животные, например человекообразные обезьяны. Поэтому, скажем, чувство прекрасного есть продукт истории не только общества, но и природы.[3]
Главными линиями современной аксиологии являются субъективный и объективный идеализм. Для первого характерно релятивистское понимание ценностей.
Аксиология ищет спасительный выход из порочной дилеммы на другом пути. Если не то и не другое, то третье. Ценность не объективна «в обычном смысле» и не субъективна. Она не относится к явлениям материально-предметного мира, но и не принадлежит к области сознания. Ценность, пребывает в неком особом измерении мира. Так оформляется учение об «ином протяжении» универсума, к которому стихийно тяготеет философия, поставившая проблему ценности. Объективно-идеалистическое течение аксиологии представляет ценности не зависящими от субъекта и его оценочных суждений; ценность признаётся первичной по отношения к оценивающему. Это приводит к онтологизации ценностей. Объективно-идеалистическая аксиология иногда называется аксиологическим реализмом. Объективный порядок бытия представляется как объективный «порядок ценностей», составляющий предмет «онтологии ценности».
Объективно-идеалистическая аксиология[4] начинает построение теории ценностей с того, что резко заостряет альтернативу натурализма и субъективизма, исключая возможность обоих решений. Ценности проистекают от предметов (или отношений между ними) и не от воспринимающего их человека. Ценности познаются человеком, а не приписываются предметам произвольно, но их нельзя постичь опытом или логическим распадением. Ценности как-то связаны с предметами, но не являются их реальными свойствами и не зависят от того, существуют ли эти предметы в действительности. В этом числе они сами не реальны, а лишь идеальны (подобно тому, как идея абсолютной справедливости никогда не осуществляется целиком), но и не относятся к явлениям сознания.
Этим рядом взаимоисключающих положений аксиолог вовсе не старается намеренно запутать нас в парадоксах. Парадоксальна природа самих ценностей (вспомним то, что торилось во введении). Аксиолог вскрывает другие парадоксы, с которыми человек сталкивается при знакомстве с ценностями. Они содержат в себе внутреннюю необходимость, требуют преобразования действительности, чтобы она согласовалась с должным, но в них самих не заключено никакой реальной силы, чтобы как-то изменить естественный порядок вещей. Ценности отрицают реальность, если она не согласуется с их требованиями (должно быть иначе) и претворяют свой собственный закон в действительность. Но и самые возвышенные и категорические ценности-императивы бессильны изменить причинно-следственный ход событию в реальном мире.
Такова проблема во всей ее неразрешимости. Ценности объективны и идеальны, но не реальны и не субъективны. Они активно воздействуют на действительность, никак не вмешиваясь в естественные законы бытия.
Аксиолог вполне сознает, что человек-то живет в реальном мире и целиком подвластен его необходимым законам. Каким же образом он может реализовать то, что не согласуется с объективными законами его бытия? На помощь приходит Кант с его учением о двоякой природе человека. Раз человек выступает «посредником» между царством абсолютных, но не реальных ценностей и миром жесткой необходимости «без всяких ценностей», то он сам должен быть раздвоенным. Наряду с законами природы человек «несет в себе высший закон»[5]. Человек — это «поле битвы», где сталкиваются между собой требования необходимости и ценности, и сам он повинуется одновременно законам «естественного» и «должного».