И. Ю. СУРКОВА
СУРКОВА Ирина Юрьевна - кандидат социологических наук, доцент кафедры социальной антропологии и социальной работы Саратовского государственного технического университета (E-mail: irina_surkova@mail.ru).
Армия постоянно пребывала под пристальным влиянием как со стороны властных структур, так и различных социальных институтов. Существовали периоды, когда государство можно было назвать милитаризованным, поскольку его влияние на общество было тотальным. Потом ситуация менялась и военная организация начинала утрачивать свое господствующее положение, попадая под власть гражданских структур. Сложностям взаимоотношений армейского и гражданского социума, влиянию на них гендерных стереотипов, компаративному анализу гражданско-военных отношений западного и российского социального пространства, уделяется внимание в работе Н. Ю. Даниловой [1]. Размышления о политике безопасности, деятельности международных организаций по урегулированию вопросов войны и мира попадают в круговорот научных и публицистических дискуссий в связи с недавней агрессией Грузии в Южной Осетии, а также реакции международного сообщества на позицию и действия Российской Федерации по разрешению конфликта.
Н. Ю. Данилова постаралась раскрыть различные стороны гражданско-военных отношений и начала свою книгу с анализа работ С. Хантингтона и М. Яновица, которые взаимоотношения гражданского и армейского мира строят на профессиональной принадлежности. Из данного предположения следует, чтобы считаться представителем армейского социума, нужно поступить на воинскую службу, но это будет слишком примитивным подходом к разграничению армии и общества. Кроме замещения военной должности, необходимо иметь что-то отличающее военного человека от гражданского, то есть определить критерии военного профессионализма.
Для С. Хантингтона основным репрезентантом военного профессионализма является офицерский корпус.
Об этом писали и российские исследователи, однако в их трудах уделялось мало внимания критериям профессионализма. Так, П. А. Режепо заявлял, что "всегда корпус офицеров был основою всей армии" [2].
А. Керсновский отмечал, что "воинская этика - это совокупность правил - писанных, но, главным образом, не писанных, - которыми члены воинской семьи руководствуются при сношении друг с другом" [3].
Существовали наставления, благодаря которым формировалось четкое представление о том, что обязан делать офицер, чтобы соответствовать своему положению в воинском подразделении [4]. Рассуждения о профессионализме приводят нас к трудам Т. Б. Щепанстр. 142ской, которая утверждает, что профессионалы - те, кто воплощает силу доминирующих социальных институтов (от армии до образования и медицины) и непосредственно персонифицирует осуществляемую ими власть [5]. Таким образом, армия является проводником властных отношений, что продуцирует удержание этой власти через авторитет и силу.
Стремление быть полновластными хозяевами в социальном пространстве противоречит демократическим принципам и концептуализирует гражданско-военные отношения через призму гражданского контроля, основная цель которого состоит в ограничении власти военных. Н. Ю. Данилова подробно анализирует гражданский контроль и утверждает, что классическая проблема гражданско-военных отношений состоит в обеспечении объективного гражданского контроля над армией, который будет способствовать профессионализации вооруженных сил и обеспечивать мировую безопасность.
В рецензируемой книге обсуждаются дилеммы современного профессионализма, связанные с переходом типа героического воина к воину-миротворцу. С одной стороны, - такой профессионал старается не использовать насилие, сопереживает и несет ответственность за свои действия. С другой стороны, это входит в определенные противоречия с тем образом воина, который есть в основе создания всех армий, то есть хладнокровное уничтожение противника, а что фактически не возможно без насильственных действий. Сопереживать кому-то означает быть уязвимым, ведь жалость может стоить на войне собственной жизни. Если мы говорим об ответственности, то военнослужащий обязан четко исполнять приказ начальника, поэтому вопросы о личном выборе действий отпадают. Срабатывает своеобразный защитный механизм:
"это начальники должны нести ответственность, а мы только исполняем приказы".
Гражданско-военные отношения связаны с политикой гендерного равенства, поскольку начавшаяся демократизация армии связана в первую очередь с преодолением дискриминационных практик в отношении уязвимых групп населения. Проблема гендерной ситуации в армии вызвала широкий резонанс в рамках демократизации социальных структур и стала активно обсуждаться с двух противоположных позиций: консервативной и либеральной [6]. Консерваторы считают, что вооруженные силы должны сохранять свою специфику и особую функциональную предназначенность. Как противники гендерного равенства в воинском коллективе они утверждают, что "интеграция женщин разрушит целостность армии" [7]. Либералы настаивают на том, что армия должна адекватно отражать меняющиеся ценности гражданского общества и распространение в нем многих "институциональных субкультур", в том числе построенных по тендерному принципу. Сторонник либерального подхода Бьорн Мюллер заметил, что "женщины не могут с полным правом требовать равных прав во всех сферах жизни, не признавая одновременно права на защиту своей страны" [8]. Открывающиеся горизонты для тендерного равноправия обусловлены переходом к комплектованию вооруженных сил на контрактной основе, то есть созданием профессиональной армии. В России женщин в военную сферу допускают лишь на те работы, от которых "отказались" мужчины, то есть с низким статусом, зарплатой, престижем. В основном их обязанности состоят в области службы тыла, командно-штабных областях (военкоматы, финансовые органы), медицинского профиля, они представляют инженерно-технический состав, воспитательные структуры. Однако, по моему мнению, Н. Ю. Данилова делает слишком смелый вывод о том, "российские женщины буквально спасли российскую армию от развала". Ведь речь идет об армии, и если на позиции "важные и ненужные мужчинам" нет претендентов, то желание сотрудников по большому счету не имеет значения после поступления приказа на замещение вакантной должности.
Ценным представляется её анализ военно-гражданских отношений через обращение к советской истории. Ведь ни для кого не секрет, что в советской военной машине был симбиоз между военными и партийцами, поскольку жизнь армии была так же, как и в гражданском мире, максимально идеологизирована. В нашей стране армия после Второй мировой войны стала все больше и больше противопоставляться гражданскому социуму. Воинские части всегда были территориально отгорожены от невоинского пространства. Стали появляться "закрытые зоны" - пункты компактного поселения или военные гостр. 143 родки. Для военнослужащих строились ведомственные санатории, лечение проводилось в госпиталях, детей водили в ведомственные садики. Смею предположить, что период распада Советского Союза опять сблизил военнослужащих с другими жителями страны. Поскольку во времена тотального дефицита, задержки зарплаты на неопределенный срок, смены власти все россияне оказались в ситуации кризиса. Смутное время обострило вопрос, чьи интересы защищают военные, ведь присягу они давали стране, которой больше не было. В моменты смуты, грозящей междоусобицы вопрос гражданско-военных отношений стоит наиболее остро.
Анализируя гражданско-военный контроль в посткоммунистических странах, Н. Ю. Данилова делает вывод о том, что основные трудности заключаются в неготовности армии, политиков и общества совместно участвовать в разработке концепции безопасности страны. Причинами являются низкое правовое сознание военнослужащих, отсутствие опыта гражданских властей в экспертизе военной сферы, а также предположение о том, что в России еще не сформировано гражданское общество.
Анализ внешней и внутренней политики безопасности показывает несколько подходов в сфере международной безопасности: реалистический подход, пацифизм и теорию справедливой войны. В качестве новых форм использования вооруженных сил рассматриваются гуманитарное вмешательство, миротворческие операции, международное вооруженное вмешательство и т.д. К миротворческим операциям относят операции по установлению, поддержанию и принуждению к миру. Обратим внимание, в книге отмечается, что в мире большинство операций вооруженного вмешательства осуществлялось во главе с вооруженными силами США. Именно Америка часто диктует свои требования международному сообществу в разрешении конфликтов на территории других государств. Несмотря на то, что сейчас гражданско-военные отношения формируются в мире, где нет противостояния двух держав - США и Советского Союза, отголоски холодной войны дают о себе знать. Так, в одной из американских газет, описывавших Грузино - Юго-осетинский конфликт, было сказано, что "данный регион после окончания "холодной войны" стал местом проверки, где США и Россия борются за влияние" [9]. Идеи миротворчества облекаются в слова о демократии, а в реальности, по моему мнению, затрагивают вопросы влияния на тех или иных территориях.
Одной из важнейших сторон в проведении любых миротворческих операций является Европейский Союз. Н. Ю. Данилова подробно рассказывает об основных этапах формирования европейской политики безопасности, описывает историю образования ряда международных организаций. Одним из самых больших достижений в политике безопасности можно считать создание общеевропейской армии и согласованной реорганизованной оборонной промышленности. Гражданский контроль требует прозрачности в выделении средств на военно-промышленный комплекс. А в России до сих пор эта тема закрыта для общественности. После распада Советского Союза многие оборонные предприятия были подвержены конверсии, однако зачастую они не оправдывали расходы и становились банкротами. В настоящее время больше внимания уделяется военно-промышленному комплексу, и вслед за автором анализируемой книги мы приходим к выводу, что военная составляющая в гражданско-военной системе ВПК России становится более устойчива и сильна.