При этом вовсе не утверждается, что религия не может остаться значимым явлением для того или иного индивида: «Для отдельных индивидов или групп религия, конечно, может оставаться мощным – а возможно даже и самым мощным – фактором в их жизнях. Но это не распространяется на всю совокупность людей ..., в не зависимости от того, ходят ли они в церковь или нет»63. То есть в понимании Уилсона, в процессе секуляризации религия во всех её проявлениях не исчезает, просто функционирование общества и членов этого общества больше уже никак от неё не зависит. Бергер даёт схожее определение: секуляризация – это «процесс, в ходе которого сектора общества и культуры выводятся из-под контроля религиозных институтов и символов»64.
Таким образом, как Бергер, так и Уилсон, в своей трактовке секуляризации подчёркивают, что последняя относится лишь к положению религии в обществе, которое со временем становится всё менее и менее значимым65. Такое понимание секуляризации никак не противоречит выводам Лукмана, более того, он именно это и имел в виду, когда писал об упадке институциональной религиозности. Лукман отождествлял секуляризацию с исчезновением религии, поэтому для него это понятие было неприемлемым.
Таким образом, все эти авторы (кроме Парсонса) признавали, что модернизация приводит к снижению социальной значимости религии или к секуляризации. Это и есть их основной тезис.
Как, и на основе какого материала, выстраиваются исследования? В этом вопросе все социологи единодушны. В центре их внимания наиболее продвинутые с точки зрения модернизации общества: США (Парсонс) и Европа (Уилсон, Бергер, Лукман). Именно на основе анализа этих обществ они строят свои теории секуляризации. Подразумевается, что модернизация всегда имеет примерно схожие следствия как для общества в целом, так и для религии в частности66. Поэтому, если выяснить, что происходит с религией в наиболее модернизованных обществах, тогда можно будет сделать общий - 12 - вывод о соотношении модернизации и секуляризации, применимый для анализа всех остальных обществ, только вступивших на долгий путь модернизации.
Эта мысль чётко прослеживается у всех четырёх исследователей. Например, Уилсон в работе «Религия в светском обществе: социологический комментарий»67 сосредотачивается на рассмотрении двух наиболее развитых обществ: Англия и США. Этот момент он чётко оговаривает в самом начале: «Именно рассмотрению этого изменения положения религии в западном – британском и американском – обществе по большому счёту посвящена данная книга»68. Однако свои выводы о секуляризации Уилсон не намеревается ограничивать одними западными обществами: «В работе содержатся не более чем поверхностные сравнительные аллюзии на другие религиозные традиции. Вероятней всего, вовсе не случайно, что первыми светскими обществами, по общему признанию, стали общества христианскопротестантской традиции, но с всё большей очевидностью становится ясно, что в обществах иных традиций, среди которых наиболее ярким нехристианским примером является Япония, похожие процессы секуляризации набирают оборот»69. Эту же мысль Уилсон воспроизводит с ещё большей ясностью позднее: «Подразумевается, что модель имеет общую характер. ... По мере того, как технические, экономические и политические изменения, произошедшие на Западе, начинают происходить и в других местах и характеризовать иные культуры, мы можем ожидать ослабления социальной значимости религии, даже несмотря на то, что местные религиозные традиции могут в гораздо меньшей, чем христианство, степени быть склонными к поощрению и приспособлению к этим социальным изменениям»70. То же самое у Парсонса: в статье «Религия в современном плюралистическом обществе» американский социолог прямо говорит о том, что он намерен на примере США «изложить ряд социологических аспектов, касающихся положения религии в нашем современном урбанизированном индустриальном обществе»71. Далее он ставит вопрос о том, является ли то, о - 13 - чём он собирается говорить, всего лишь уникальным явлением или же сделанные на материале США выводы будут иметь общую значимость72. После прочтения статьи становится очевидным, что сам Парсонс склоняется именно ко второму варианту.
Будучи сторонниками единой модели развития обществ, рассматриваемые здесь учёные при этом не могут не обратить внимание на чётко прослеживаемое различие между уровнем и характером религиозности в США и Европе. Несмотря на то, что США является одним из наиболее модернизированных обществ, уровень религиозности там гораздо выше, чем в не менее модернизированной Европе. Такой контраст грозит опровергнуть ключевой тезис исследователей о том, что модернизация ведёт к секуляризации. «Американская исключительность» бросает тень на выводы Уилсона, Бергера и Лукмана (Парсонс секуляризацию не признавал), которые оказываются перед выбором: или пересмотреть свой ключевой тезис или доказать его верность на примере США. Они выбирают второй вариант. Для этого вводится понятие «внутренней секуляризации», обозначающее процесс внутреннего разложения религии при внешнем благополучии. Как пишет Уилсон: «Стало очевидным, что в то время как процесс секуляризации в Англии выражался в сокращении посещаемости церквей, в их опустении в конце XIX и, в особенности, на протяжении XX вв., в США секуляризация проходила совсем другим образом. Рост статистических показателей, касающихся американских церквей, прикрывал всё возрастающую пустоту религиозной веры и практики в США»73. Ему вторит Лукман: «... традиционная церковная форма религии была отодвинута на периферию “современной” жизни Европы, в то время, как она стала гораздо более “современной” в Америке, претерпев процесс внутренней секуляризации»74. До тех пор, пока модель секуляризации выстраивалась на основе анализа всего двух типов обществ, тезис о неразрывной связи модернизации с секуляризацией удавалось сохранять.
Как выглядит общая схема их теорий? Как уже было указано выше, в центре внимания учёных влияние модернизации на религию. Однако прежде чем непосредственно рассматривать те изменения, которые происходят в обществе в связи с модернизацией, каждый из рассмотренных авторов обязательно указывает на особую роль христианства в этом процессе75.
Христианство создаёт необходимые предпосылки для того, чтобы модернизация могла начаться. У исследователей нет однозначного ответа на вопрос о том, что является причиной и мотором модернизации, однако так или иначе из их работ можно заключить, что ключевыми силами в процессе модернизации являются экономические преобразования (индустриализация, урбанизация и т.д.). Особенно чётко данный аспект прописан в теориях Бергера и Лукмана. В любом случае, все авторы согласны в одном: религия не играет первостепенной роли в модернизации, в лучшем случае она подготавливает для неё почву. Наиболее лаконично эту мысль выразил Бергер: «христианство было своим собственным могильщиком»76. Модернизация (или переход общества из традиционного состояния в современное) связана с целым рядом преобразований; некоторые из них являются первостепенными, другие вытекают из них. Религиозные преобразования являются преобразованиями второстепенными, они не определяют характера современного общества, но лишь подстраиваются под новую вырабатывающуюся структуру. У рассматриваемых учёных нет единого понимания того, какие именно процессы определяют характер современности – каждый предлагает свой перечень. Однако в целом ряде моментов они единодушны. Среди процессов первостепенной важности выделяют, прежде всего, дифференциацию. В самом общем смысле, дифференциация – это процесс усложнения общества через его специализацию: у каждой функции общества появляется свой отвечающей за неё институт. Не все учёные пользуются данным термином: Уилсон предпочитает говорить об институциональной сегрегации77, Бергер же говорит скорее не о дифференциации, но о выходе разных сфер общества из-- 15 - под контроля религиозных символов78. Не менее важным является процесс рационализации, подразумевающий тенденцию к подчинению всех сфер общества идеалам ratio и их переустройство в соответствии с критерием эффективности. Особенно много внимания процессу рационализации уделено в теориях Уилсона79 и Бергера80. Далее следует процесс плюрализации, являющийся закономерным следствием усложнения общества (дифференциации). Плюрализация подразумевает разрушение единой системы ценностей (символического универсума, мировоззрения) данного общества, возникает множество конкурирующих между собой систем ценностей (жизненных миров), которым отныне приходится уживаться друг с другом81. Опять же не все учёные пользуются термином «плюрализация», Парсонс, например, говорит о повышении адаптивной способности и включении82. Уилсон же почти не уделяет внимания этому аспекту модернизации. Помимо дифференциации и рационализации в разных концепциях встречаются указания на прочие фундаментальные процессы первостепенной важности. Например, в центре внимания Уилсона процесс социетализации (переход от общины к обществу), на основе анализа которого он выстраивает всю свою концепцию83. Однако, несмотря на все частные расхождения, именно дифференциацию, рационализацию и плюрализацию, согласно рассматриваемым авторам, можно признать первостепенными модернизационными процессами; дифференциация определяет структуру современного общества, рационализация – те принципы, на которых оно зиждется, плюрализация, в свою очередь, создаёт особую специфическую атмосферу в обществе.
Первостепенные процессы модернизации приводят к целому ряду второстепенных процессов, непосредственно затрагивающих религию. В перечислении данных процессов у исследователей наблюдается достаточно большой разнобой, однако целый ряд общих моментов всё же прослеживается. Каждый из трёх упомянутых выше первостепенных модернизационных процессов оказывает своё влияние на религию.