Булгаков совершил "скачок" Ч и стал священником, и стал богословом.
Необходимость перескакивать с берега на берег была задана самой ситуацией разрыва между философией и богословием, между культурой и Церковью. Но и "на том берегу" такие люди, как Булгаков, осознавали кафолическую задачу христианской мысли (как ее осознавал Вл. Соловьев и все его последователи). И только "выходцы из философии" в то время могли поставить себе такую задачу.
Возникает вопрос: выполнили ли они эту задачу? Смогли ли "религиозные философы" проделать то, что в свое время проделали Отцы Церкви?
Пребывая в транзитивном состоянии, они не могли ее выполнить, так как, даже "исходя из Бога", все же не исходили из всего объема церковного вероучения. Но именно в этой транзитивной фазе они типологически делали то же самое, что в свое время делали древние "отцы": они развертывали проблематику христианской мысли до "кафолических", общекультурных масштабов, ставили вопрос о соотнесении ее с современностью, искали пути для создания нового синтеза. В узких рамках современного им "внутрицерковного" богословия это было сделать невозможно.
Провозглашение о. Г. Флоровским "новой богословской эпохи" и его призыв к "неопатристическому синтезу" не только были бы невозможны без русской религиозной философии, но являются ее непосредственным результатом. Со своей стороны русская религиозная философия сделала все, чтобы псевдобогословие сменилось богословием. Не будучи ни философией, ни богословием, она могла лишь временно заместить собой церковное богословие и, соответственно, обозначить его тематические пределы и возможные способы теоретических решений. Будучи религиозной (христианской, православной), она была призывом, обращенным к церковному богословию, Ч восстановить свою интеллектуальную топологию, снова стать синтезом, в котором качественно сплавлены вера и философией наученный разум. Эти черты русской религиозной философии предопределили и ее историческую смерть. Она сделала свое дело. Дальше дело было за другими Ч за церковными богословами, которых она должна была породить.
На самом деле она их породила. И она не виновата в том, что немыслимые без ее влияния православные богословы XX века оказались гораздо более узкими по своим интересам, что они не смогли на своем поле сохранить и богословски разработать тот спектр тем и проблем, который был обозначен русской религиозной философией. Она также не виновата в том, что ее православные "адепты" Ч были и остаются в основном в диаспоре и что в "православной России" после 1991 года ей никто не наследовал. Почему этого не произошло Ч отдельный вопрос, касающийся состояния и статуса богословия в современной Православной Церкви.
Но следует повторить, что закономерная историческая смерть "русской религиозной философии" указывает на то, что ей на смену должно прийти нечто соответствующее по масштабности замысла, по богатству проблематики и дерзновенности христианской мысли. Если это не будет богословие в его "древненовом" смысле, то значит, в церковном и околоцерковном обществе снова, как сто и более лет назад, возникнет запрос на "религиозную философию".
Список литературы
1) Показательный свод подобных мнений см. в книге Василия Ванчугова "Очерк истории философии "самобытно-русской"" (М, 1994).
2) См. написанный М.Н. Громовым раздел "Россия. История русской философской мысли. Глава 1. Философская мысль средневековой Руси (XЧXVII вв.)" в издании: "История философии: ЗападЧРоссияЧВосток. Книга первая: Философия древности и средневековья" (М., 1995).
3) См. весьма провокативную книгу петербургского исследователя П.А. Сапронова "Русская философия. Опыт типологической характеристики" (СПб., 2000). 4) Нынешняя популярность в западной академической среде М. Бахтина относится уже к "метаистории" философии в старой России.
5) Шпет Г.Г. Очерк развития русской философии // Введенский А.И., Лосев А.Ф., Радлов Э.Л., Шпет Г.Г. Очерки истории русской философии. Свердловск, 1991. С. 234.
6) Там же. С. 235.
7) Там же. С. 239.
8) Федотов Г.П. Лицо России. Париж, 1988. С. 81Ч82, 85Ч86.
9) Флоровский Г., прот. Пути русского богословия. Париж, 1988. С. 5, 506, 502. 10) "Для самого Павла Евангелие является не философией, а особой формой софии [мудрости]" (Theological Dictionary of the New Testament / Ed. G. Kittel, G. Friedrich. [S.l., ] 1985. Р. 1272). По свидетельству книги "Деяний апостолов" (Деян 17: 15Ч33), во время своей проповеди в Афинах Павел вступал в споры с философамистоиками, которые и пригласили его выступить в Ареопаге. Здесь он произнес речь против идолопоклонства и призвал чтить "неведомого Бога", сотворившего мир и животворящего все существующее. Но когда он дошел до воскресения мертвых, его оборвали...
11) Так, с одной стороны, интеллектуальный "отец отцов" Ориген был старше Плотина, а блаженный Августин Ч старше Прокла; с другой стороны, последняя "языческая" философская школа в Афинах существовала вплоть до 529 года, когда была закрыта императором Юстинианом.
12) Фрагмент стихотворения "Созерцание" в пер. Б. Пастернака.
13) В данном случае характерным является классическое произведение Иоанна Дамаскина (VIII в.) "Источник знания", состоящее из трех частей: "Диалектики" (философская пропедевтика), "Книги о ересях" и "Точного изложения православной веры".
14) Цитата из письма Вл. Соловьева от 2 августа 1873 г. Цит. по: Сапронов П.А.
Указ. соч. С. 110.