Заметив, что респонденты обычно не склонны давать развернутые ответы, Д. Фрей рекомендует уделить особое внимание подготовке интервьюеров для активного участия в интервью [24, p. 74]. Если действия, необходимые для управления контекстом, сложны и для их реализации требуется продолжительное время, то хаотическое размещение ответов может быть предотвращено уже на стадии проектирования анкеты. Ф. Керлингер пишет: "Открытые вопросы, расположенные в строго заданной последовательности, позволяют получить развернутые представления не только об установках людей, но также и об их привычках и специфических манерах поведения" [40, p. 443]. К. Тернер с соавторами более категоричны. Они считают, что нельзя предлагать вопросы без сознательного их расположения в той или иной последовательности, поскольку хаотическое размещение сбивает респондента с толку и приводит к снижению степени его участия в опросе [69]. Однако подобное размещение вполне релевантно для интервью, цель которого — дезориентировать респондента, сделать так, чтобы он не представлял тип каждого последующего вопроса [32, p. 104], поэтому Д. Кестлер и рекомендует применять такой стиль во время допроса свидетелей, чтобы предотвратить логически выстроенные ответы, скрывающие сущность происшествия [41, p. 156].
Вопросы о высказываниях, решениях и действиях Путина (20-й, 21-й) и о качествах Лужкова (25-й, 26-й) составлены попарно: сначала спрашивают о понравившихся событиях, затем — о непонравившихся; и аналогично, сначала — о тех качествах, которые нравятся, затем — о тех качествах, которые не нравятся. Такой порядок приводит к увеличению количества однозначных и уменьшению количества развернутых ответов на замыкающие пару вопросы (см. табл. 9). Респондент испытывает существенные затруднения, отвечая на второй вопрос, поскольку он уже затратил достаточно усилий на активизацию положительных ассоциаций. Об этом же говорит увеличение числа уходов от ответа на эти вопросы (см. табл. 8). Иногда респондент (4 случая из 41), отвечая уже на первый вопрос о достоинствах политика, начинает перечислять те качества, которые вызывают отрицательные ассоциации, так как процесс активизации факта в памяти предшествует его оценке. Интервьюер же вынужден останавливать респондента, требуя вернуться к исходному вопросу, что разрушает спонтанность речи и доверительность беседы. Чтобы избежать такого смещения, можно объединить пары, например, следующим образом: "Какие качества Лужкова вам нравятся, а какие не нравятся?"; "Какие действия Путина за прошедшую неделю вам понравились, а какие не понравились?". С. Садмен и Н. Брэдберн подчеркивают ошибочность предположения, что респонденты ждут открытого вопроса, чтобы высказать свою точку зрения; наоборот, многие ответы сопровождаются дополнительными комментариями [68, p. 213], поэтому возникает опасность, что открытые вопросы будут вынуждать респондента повторять уже сказанное ранее.
Большое количество однозначных ответов и уходов от ответа приходится на 49-й вопрос о событиях на Украине (см. табл. 8, 9). Несмотря на то, что вопрос относится к свободному типу и на него возможны любые варианты ответов, респонденты обычно ограничивались короткими репликами: "Борьба за власть", "На Украине... ну что там? Политический кризис у них. Пытаются власть переделить. Все старо как мир". Возможной причиной может быть размещение вопроса в конце анкеты. Респондент и интервьюер уже утомлены и не склонны к пространному обсуждению. Поэтому не рекомендуется задавать открытые вопросы в конце интервью.
* * *
Структурирование ответа тесно связано с оценкой его адекватности вопросу. Представление о роли интервьюера как абсолютно нейтрального стенографиста ответов ошибочно, поскольку необходимость в оценке непосредственно задается механизмом восприятия.
Поскольку вопросы о прошлых событиях требуют дополнительных подсказок, активизирующих воспоминания, уместно их составлять в закрытой форме.
Выбор интервьюером нейтральной стратегии в отношении фактологических вопросов приводит к снижению адекватности получаемых на них ответов.
Открытые вопросы должны задаваться в манере, отличающейся от манеры задавания закрытых вопросов. Интервьюер должен способствовать поддержанию разговора на тему вопроса, подчеркивая важность каждой незначительной детали, подмеченной респондентом.
Нельзя включать в анкету открытые вопросы без учета характера последовательности, поскольку это приведет к снижению адекватности получаемых ответов. Использование открытых вопросов в стандартизированном интервью приводит к дополнительному требованию к составлению анкеты — рациональному конструированию расширяющейся или сужающейся последовательности.
Изменение услышанного ответа
Изменение услышанного ответа определяется сопоставлением артикулированного и записанного ответов. По мнению М. Холлидея, в основе любого сопоставления языковых единиц и структур лежит перевод, который представляет собой отношение между несколькими текстами, играющими одинаковую роль в одинаковой ситуации [30]. Запись услышанного ответа есть перевод с обыденного языка на анкетный язык. Привычное различение между устной и письменной речью в данном случае недостаточно, поскольку перед исследователем не только разные формы высказываний, но и разные их носители13. Опрашиваемый репрезентирует обыденные смыслы, интервьюер — нормы и принципы организации, в которой он работает. Принадлежность к организации и выполнение жестко нормированного задания накладывают существенные ограничения на интервьюера, заполняющего анкету. Что собой представляет результат такого заполнения? Насколько он соответствует высказываниям респондента? Каковы смещения, допущенные интервьюером на конспективном переходе, и чем они обусловлены? В теории перевода предлагаются две ключевые переменные, позволяющие отвечать на поставленные вопросы: эквивалентность и адекватность перевода, или в нашем, более узком смысле — записанного ответа.
Эквивалентность записи. Эквивалентность записанного ответа определяется формальным соответствием ответа и записи. Чем больше изменений вносит интервьюер в запись, тем менее она эквивалентна ответу. С одной стороны, мы можем фиксировать изменения на уровне слов: добавляет, пропускает, заменяет значимые слова или полностью перефразирует ответ; с другой — на уровне синтагм (словосочетаний), различаемых по уровню абстрактности: остаются ли в записи общие суждения или факты, если они присутствовали в ответе.
Интервьюеры записали дословно 77% ответов14. Если они изменяли формулировку ответа, то в 90% случаев имел место пропуск значимых слов, в 51% — перефразирование, в 44% — добавление значимых слов и лишь в 13% — замена слов15. В 43% ответов интервьюер допускал лишь одно из четырех изменений, фиксируемых в эксперименте, в 19% — два, в 34% — три и в 4% — четыре. Одно изменение в 104 из 119 случаев, или в 87%, приходилось на пропуск значимых слов. Если интервьюер вносил большие изменения в ответ, то кроме пропуска это прежде всего касалось перефразирования и добавления слов (табл. 10).
Таблица 10
Изменения ответа
| Количество изменений, вносимых в ответ | Пропускает значимые слова | Добавляет значимые слова | Заменяет значимые слова | Перефразирует ответ | ||||
| нет | да | нет | да | нет | да | Нет | да | |
| 0 | 78 | 78 | 78 | 78 | ||||
| 1 | 15 | 104 | 114 | 8 | 112 | 7 | 116 | |
| 2 | 14 | 39 | 37 | 16 | 39 | 14 | 16 | 37 |
| 3 | 94 | 4 | 90 | 88 | 6 | 2 | 92 | |
| 4 | 10 | 10 | 10 | 10 | ||||
| Итого: | 107 | 247 | 233 | 121 | 317 | 37 | 212 | 142 |
Если интервьюер перефразирует ответ, то вероятность его адекватного восприятия падает: без перефразирования зафиксирован 81% адекватно воспринятых ответов, с перефразированием — 61% (χ2=12,423; p<0,000). Однозначные и краткие ответы респондентов практически всегда записываются дословно. Если же респондент отвечает чуть дольше, то, пытаясь воспроизвести без изменений хотя бы часть ответа, интервьюер может пропускать настолько значимые слова или словосочетания, что это приводит к перефразированию всего ответа. Он может слегка повысить адекватность восприятия ответа, если при этом добавляет значимые слова: перефразирование без добавления значимых слов дало 58% адекватно воспринятых ответов, с добавлением — 65%. В последнем случае интервьюер в большей степени концентрируется на тематической структуре ответа, а не на дословном его воспроизведении. Большая часть этой задачи решается на перцептивном переходе, когда когнитивная схема интервьюера выступает как фильтр, отсеивающий нерелевантную с его точки зрения информацию. На конспективном переходе он лишь записывает выделенные ранее темы, стараясь выдержать услышанную структуру ответа. Придерживаясь дословной (23%) или выборочной (77%) записи ответа, интервьюер предварительно проводит ряд когнитивных действий, в том числе оценивает его адекватность анкетному вопросу, а уже потом делает запись. Это и приводит к тому, что с увеличением когнитивной сложности ответа существенно уменьшается процент дословных записей: однозначный ответ записан дословно в 35% случаев, короткий — в 20%, развернутый — в 12%, а рассуждения ни разу не записаны дословно (χ2=22,319; p<0,000). Больше всего дословных записей приходится на реактивный и нормативный ответы (соответственно 36% и 30%), — в то время как на экспертный тип и уход от ответа — всего 9% и 11% (χ2=24,642; p<0,000). Экспертный тип ответа излагается в дедуктивной или индуктивной логике. В первом случае респондент приводит факты и комментарии, чтобы обосновать суждение, во втором — пытается сделать общий вывод, исходя из перечисленных фактов. В обоих случаях он так или иначе обосновывает собственную точку зрения. Можно выделить две причины, по которым интервьюер редко записывает экспертный ответ дословно. Во-первых, он обычно пропускает обоснование ответа: если респонденты обосновывали свою позицию в 28% ответов, то интервьюер зафиксировал это лишь в 3%. Во-вторых, экспертный тип — более сложный и продолжительный, что в любом случае затрудняет дословную запись. Небольшой процент дословных записей ухода от ответа объясняется тем, что интервьюер инструктирован не записывать такой тип, а кодировать как "затрудняюсь ответить". Только в 11% случаев респондент самостоятельно произнес, что он затрудняется ответить. В остальных случаях он либо приводил причины отказа ("Дело в том, что я сейчас не слушаю. Я переезжаю"), либо отвечал иначе, что определялось контекстом предыдущих вопросов ("Нет", "Тоже нет", "Ну я не знаю", "Он мне плохого ничего не сделал (смех)"). Полевое кодирование ухода от ответов привело к тому, что в 51 случае из 130 запись "затрудняюсь ответить" была внесена вместо содержательного ответа. Это означает, что 39% ответов данной категории не эквивалентны артикулированному ответу (табл. 11).