Действительно, "первая половина двадцатого века войдет в историю человечества как эпоха поголовного истребления огромных слоев европейского населения, основанного на социальных и расовых теориях. Современность с понятной скромностью молчит об этом. ... И уже не десятки тысяч и даже не десятки миллионов людей, а гигантские массы были покорными свидетелями уничтожения невинных. Но не только покорными свидетелями: когда велели, голосовали за уничтожение, гулом голосов выражали одобрение массовым убийствам. А в этой огромной покорности людей открылось нечто неожиданное. ...Эта покорность говорит о новой ужасной силе, воздействовавшей на людей. Сверхнасилие тоталитарных социальных систем оказалось способным парализовать на целых континентах человеческий дух.
...Страсть к самосохранению выразилась в соглашательстве инстинкта и совести.
В помощь инстинкту приходит гипнотическая сила мировых идей. Они призывают к любым жертвам, к любым средствам ради достижения величайшей цели - грядущего величия родины, счастья человечества, нации, класса, мирового прогресса.
И с инстинктом жизни наряду с гипнотической силой великих идей работала третья сила - ужас перед беспредельным насилием могущественного государства, перед убийством, ставшим основой государственной повседневности" (Гроссман, 1990, стр.182- 183).
Знал ли об этом В. И. Вернадский? Несомненно. Он был одной из пылинок в реакторе одной из самых ужасных, а, может быть, и самой ужасной из тоталитарных систем, когда-либо существовавших на Земле. Тогда как понимать его рассуждения об "идеалах нашей демократии", сослагательное наклонение фраз ("если он не будет употреблять свой разум и труд на самоистребление"), его мечты о "царстве разума" в эпохи мировых войн, репрессий и концлагерей?
В годы событий шекспировского трагизма, но во много раз большего масштаба мечты В. И. Вернадского о "ноосфере" не были лицемерием или "страусовой политикой". В "Философских мыслях натуралиста" В. И. Вернадский не упоминает имени одного из ярких философов-экзистенциалистов - Карла Ясперса. Не знаю, был ли Вернадский знаком с его мыслями о смысле истории. "Мы, люди, являемся природой и историей одновременно. Наша природа являет себя в наследовании, наша история - в традиции. Стабильность наследования, в силу которого мы как природные существа не меняемся в течение тысячелетий, противостоит неустойчивости нашей традиции: сознание может погаснуть (выделено мной. А.В.), и нет в веках такой духовной ценности, которой бы мы надежно владели" (Ясперс, 1994, стр.244). "..нам дано осознать тот поразительный, вселяющий в нас постоянное беспокойство факт, что в беспредельном пространстве и времени человек лишь в течение 6000 лет или, если исходить из последовательно имеющихся данных, лишь 3000 лет обрел себя на этой маленькой планете в вопросах и ответах, которые мы называем философствованием" (там же, стр.248). После Гегеля, писал Ясперс, сознание заката европейского мира и кризиса достигло кульминации у Кьеркегора и Ницше, а после первой мировой войны "Появилось ощущение конца человеческого существования вообще, преобразования, охватывающего все народы и всех людей без исключения, которое ведет то ли к уничтожению, то ли к рождению нового. Это еще не было самым концом, но знание о том, что конец возможен, стало всеобщим. Одни воспринимали это с трепетом и ужасом, другие - с полным спокойствием, то с натуралистически-биологических или социалогических позиций, то с метафизически-субстанциальных" (там же, стр.241).
Думаю, что рассуждения В. И. Вернадского о "ноосфере" - это его оптимистический ответ ощущению кризиса, которое охватило в то время множество мыслящих людей. Ответ с "натуралистически-биологических" позиций. Вероятно, они соответствовали второй из концепций философии истории - теории круговорота и теории прогресса, - которые возникают при всякой попытке осмыслить исторический процесс. Они были проявлением извечной мечты человека о подлинно человеческом существовании, об идеальном состоянии общества, "золотом веке", о мире на земле "и в человеках благоволении", проявлением гуманизма, "который всегда был и остается величайшей идеей общественной программы" (Конрад, 1972, стр.486).
Можно думать также, что рассуждения и мечты В. И. Вернадского о "ноосфере" были попыткой сохранить себя как Личность, сохранить (и передать другим!) гуманистические идеалы в тот страшный век. Еще в молодости, в письме к Н. Е. Вернадской (1896 г) В. И. Вернадский писал, что комедия - "вместе с сказкой - единственная форма, которая даст тебе понятие о духовной жизни человечества при самых разнообразных исторических условиях, в разных климатах и местах за последние 2000-2500 лет. И она дает чувство единства и чувство того, что исторический "прогресс" в значительной степени иллюзия, то есть что-то более общее, глубокое, которое не порождается, а постоянно всюду неизменно проходит во всем разнообразии кажущихся явлений" ("Страницы автобиографии..", 1981, стр.157). За три года до этого он высказал еще более общую мысль: "Есть один факт развития Земли - это усиление сознания, хотя я допускаю, что может быть через миллионы лет пойдет обратный процесс" (там же, стр.135). Следовательно, он не был догматиком, не идеализировал научное знание, понимал относительность и взимодополнительность эмпирических закономерностей, концепций и определений. Может быть, поэтому он и не ввел непротиворечивое определение в свои рассуждения о "ноосфере". Главную свою мечту он высказал и без строгих определений.
Дитя своего века, он не был одинок в стремлении человеческой мысли взять под контроль стихийно действующие законы природы. Ряд известных людей того времени, например, "великий пролетарский писатель-гуманист" М. Горький, открыто ненавидели ее. В 1931 г. в статье "О борьбе с природой" Горький писал так: "Земля наша засорена бесчисленным количеством бесполезных и вредных растений - они паразитически истощают плодотворные соки земли. Их нужно уничтожить. Стихийная сила природы создает массы паразитов - наша разумная воля не должна мириться с этим. ...Слепое стремление природы к размножению на земле всякой бесполезной или определенно вредной дряни, - это стремление должно быть остановлено, вычеркнуто из жизни. ...Крестьянство, которое веками "училось у природы" и ничему не выучилось, ибо даже "кулак" был технически нищим и умел только истощать землю,- крестьянство вооружается машинами, ...оно теряет древние свои навыки, становится из ученика природы бойцом против ее слепых капризов, "власть земли" над ним заменяется его властью над землею" (М. Горький. Собр. соч., т. 26, М.:1953, стр. 186-198).
Приветствуя слова С. Урицкого "Объявим природе бой", Горький писал: "Прекрасное, подлинно большевистское намерение" (там же, стр.186). Теперь мы знаем, какой ущерб природе и "ноосфере" России нанесло это "большевистское намерение". Ряд причин и последствий такого издевательства над Природой обрисованы в сб. "Экологическая альтернатива. Истоки беды. Знаки беды."(1990), во множестве книг с тревожными названиями "Безмолвная весна", "До того как умрет природа", "Оскальпированная земля" и т.п.
Такие настроения отвечали духу времени, культуре переболтанных революцией и гражданской войной слоев населения. Константин Паустовский в повести "Начало неведомого века" писал: "и средние века померкли перед жестокостью, разгулом и внезапным невежеством двадцатого века. Где все это скрывалось, зрело, копило силы и ждало своего часа? Никто не мог сказать. История стремительно пошла вспять. Все в мире смешалось, и человек, после многих лет покоя, вновь почувствовал свою беспомощность перед злой волей другого человека" (Паустовский, 1958, стр.188).
Однако наряду с украинской черной вольницей, которую имел ввиду К. Г. Паустовский, наряду с теоретиком В. И. Вернадским и "гуманистом" М. Горьким, были тогда образованные люди, искренне мечтающие и способные улучшить среду своего обитания. Вот что писал, например, в г. Минусинске в первом учебнике по садоводству для сибиряков мой прадед И. П. Бедро, тот самый создатель нескольких промышленных садов, которому 4 года спустя И. В. Мичурин пожалуется в опубликованном позже письме на то, что промешкался и не успел уехать в Америку: "Человечество, видимо, переступило грань, за которой осталась вера в блаженство на небе... Оно становится на путь твердого знания и уверенности, что строить счастливую и красивую жизнь надо здесь, - на грешной земле... За этой уверенностью мы ждем широкого и глубокого порыва к творчеству в этом направлении. Садоводство - это одно из условий счастья. Недаром великие мыслители и наш Лев Толстой считали необходимым условием счастья, между прочим,- общение с растениями...
Всемогущая природа дает в руки человека бесчисленное количество прекрасных форм, созданных ею растений. Наука указывает пути, как сделать их еще прекраснее, еще полнее для человека.
Так как счастье на земле мыслимо счастьем для всех, то все и должны приложить свои усилия к его достижению... Нужна коллективная воля, коллективный порыв, коллективное творчество, инициатива и труд. ...Создавайте же свое плодоводство, граждане Великой Сибири" (Бедро, 1924, стр.55). Наш современник географ Р. К. Баландин пишет, что "ноосфера (в понимании Вернадского) необходима. Надо в нее верить, надо надеяться в ее пришествие, надо, наконец, предпринимать соответствующие меры. Однако...
Мы уже переходим грань реальности, фактов, опыта и удаляемся в призрачную область веры, надежды и идеала. И если оставаться на позициях Вернадского в понимании сути науки и религии, то наша идеальная ноосфера выглядит более похожей на символ веры, чем на объект научного исследования" (Баландин, 1988, стр. 94-98).