Лукьянова Е.
“Татарин должен говорить по- татарски и ходить в мечеть...”
(из школьных сочинений)
Критика времени так же стара, как сама история. Человеческое сознание почему-то чаще выхватывает из жизни трагические для общества события, останавливается на самых острых его проблемах. Они становятся излюбленной темой для дискуссий, попадают на первые полосы газет, а затем ... и на страницы любого учебника по истории. Если когда-нибудь возьмутся написать историю России 90-х годов, то, наверное, одна из ее первых глав будет начинаться словами: “После распада СССР резко обострились межнациональные отношения в Армении, Грузии, Прибалтике, России и на Украине”.
“Национальная идея”, “национальное самосознание”, “национальный вопрос” - эти сложнейшие философские категории сегодня без труда употребляются ведущими модных ток-шоу, журналистами, пишущими о событиях в конфликтных точках, социологами, рассуждающими о причинах этих событий. Политики разыгрывают “национальную тему” как беспроигрышную карту в своей борьбе за власть, легко манипулируя ее смыслами. Трудно предсказать все социальные последствия этой манипуляции, тем более оценить их как “плохие” или “хорошие”. Главное, на наш взгляд, заключается в том, что все эти категории - “национальное самосознание”, “национальная идея” и т.п., рассматривавшиеся ранее как исключительно научные термины стали сегодня актуальными категориями массового сознания, частью той картины мира, которую общество репрезентирует своим членам.
Как в обществе воспринимается эта картина мира? Как понимаются данные категории? Какова их роль в ценностно-мотивационной структуре личности? Оказывают ли они влияния на процессы социализации? Таковы были основные вопросы, интересовавшие нас в ходе исследования подростков по проекту “Этническое самосознание как фактор поведения социальных групп” (проект N 93-03-04198, РГНФ). Его главная цель - выявить семантические пространства таких категорий, как “национальность”, “моя национальность”, “человек другой национальности”, “межнациональные отношения”. Под семантическим пространством в данном случае мы понимаем совокупность определенным образом организованных признаков, описывающих смыслы некоторой содержательной области (например, “человек другой национальности”). Однако изучение семантических пространств для нас не сводится лишь к описанию этих признаков, оно включает в себя также анализ связей между ними, их влияния на те или иные поступки человека и на восприятие им действительности.
Такой подход к исследованиям этничности нам представляется очень перспективным. Он позволяет взглянуть на межнациональные отношения со стороны самого респондента. На сегодня проведено достаточно много социологических исследований по данной проблематике, направленных, прежде всего, на сбор больших объемов статистической информации типа: “В Мордовии столько-то процентов русских семей считают отношение доброжелательным, столько-то - настороженным и никто - “откровенно враждебным”. Мы ни в коем случае не пытаемся оспорить правильность и нужность таких исследований, но в них респондентам предлагается высказаться в терминах и категориях этничности самих исследователей. Причем эти категории этничности (национальности), в соответствии с принципами объективности, одинаково задаются для представителей различных национальностей. Но тот ли смысл, что и ученые, вкладывают респонденты в предлагаемые им варианты, одинаково ли их понимают представители всех национальностей? Те ли элементы межнациональных отношений, которые выделяются учеными, являются для респондентов важными, те ли уровни проявления этничности изучаются? И вообще о чем мы получаем данные? Это отнюдь не праздные вопросы. Наоборот, ответы на них, полученные в пилотажном исследовании, помогут избежать многих ошибок. В частности, они помогут выявить значимые для респондентов смысловые категории и, таким образом, получить не только количественную сторону какого-либо социального процесса или явления, но и содержательную.
Предмет исследования - подростки 16-17 лет - также выбран не случайно. Ряд исследований, проведенных НИЦ “Регион”, в частности по проблемам подростковой жестокости, показал, что именно подростки 16-17 лет не только активно реагируют на все происходящие вокруг них события, но и пытаются их как-то осмыслить, выработать свою позицию. 16-17 лет - это возраст серьезного выбора социальных ролей (гендерных, профессиональных и т.п.) и жизненных стратегий, связанный с переопределением “детской” картины мира. “Взрослый мир” несет в себе большое число стереотипов, в том числе и этнических, которые могут оказать влияние на этот выбор ролей и жизненных стратегий. Например: “... человек должен выбирать супругу с такой же национальностью, как и он” или “Кавказцев принято считать плохими. Родители мои всегда говорили, что их нужно бояться” (из школьных сочинений). Таким образом, подростки, выбирая для себя социальную роль или жизненную стратегию, обращаются к категориям этничности (национальности).
Данное исследование проводилось в одиннадцатых классах двух ульяновских школ в ноябре 1996 года. Одна из школ располагалась в районе компактного проживания русских семей, другая - татарских семей. Всего в исследовании принял участие 81 школьник (Таб. 1). Им предлагалось дать развернутые ответы-сочинения на несколько открытых вопросов по теме “Национальность в жизни человека”.
Таблица 1.
Социально-демографические характеристики школьников,
принявших участие в исследовании (в абсолютных числах)
| NN школы | В целом по выборке | Пол | Национальность | Национальный состав семьи | |||||||||
| Мальчики | Девочки | Русские | Татары | Чуваши | Мордва | Украинцы | Русские | Татары | Чуваши | Мордва | Смешанные | ||
| N 13 | 36 | 8 | 28 | 26 | 4 | 1 | 1 | 1 | 26 | 4 | 1 | 1 | 3 |
| N 55 | 45 | 21 | 24 | 7 | 28 | 11 | 0 | 0 | 5 | 26 | 9 | 0 | 4 |
| Итого | 81 | 29 | 52 | 33 | 32 | 12 | 1 | 1 | 31 | 30 | 10 | 1 | 7 |
Описывая методологию исследования, уместно также сказать о том, что настоящая работа посвящена ситуации в Ульяновской области, хотя в основу анализа положены переменные, общие для различных подходов к этничности. Две основных гипотезы исследования состоят в том, что, во-первых, принятие подростками категорий этничности (национальности) в систему значимых норм и ценностей отражается в разных формах на их поведение. Во-вторых, категории этничности становятся актуальными для подростков в связи с ситуациями выбора новых социальных ролей или жизненных стратегий.
Итак, первая задача, которую мы попытались решить в данном исследовании, заключалась в определении основных семантических признаков категории “национальность”. Сама по себе эта категория для ребят оказалась достаточно абстрактной и никак не связанной с их повседневной жизнью. Зато эффективной получилось методика представления категории “национальность” через две другие: “люди моей национальности” и “люди другой национальности”. При ответе на вопросы, связанные с ними, ребята вспоминали жизненные ситуации, в которые им приходилось попадать, конкретных людей, с которыми они встречались. В отношении ребят к ситуациям, в оценках поведения людей проявлялись их этнические установки.
Проведя анализ этих этнических установок, мы получили два локальных семантических пространства категории “национальность”. Первое, используя высказывания самих школьников, определим как “национальность - это название”, второе “национальность - это чувство какого-то родства”. К нашему удивлению, первое пространство оказалось наиболее сложным. С одной стороны, национальность толковалась ребятами как некий предрассудок, который в лучшем случае “в цивилизованном обществе служит только для поддержания древних традиций”. Интересно, что эту группу целиком составили русские девушки. “Главное в человеке все-таки не национальность, а что-то другое”, - заключает одна из них. “Главное, чтобы он был человеком” “хорошим”, “добрым, честным, порядочным”, “с душой” и “не возвышал себя”. Таковы критерии оценки людей у сегодняшних школьниц.
С другой стороны, о том, что национальность не играет в их жизни никакой роли, говорили подростки, попадавшие в детском саду или в начальной школе в такие жизненные ситуации, в которых окружающие обращали внимание на их национальность. “Чаще всего это были насмешки моих ровесников...”, “...особенно мальчишек”. Подростки, по их словам, очень трудно переживали этот опыт и даже сейчас оценивают его как самый негативный в своей жизни. Для них выходом из этой ситуации неприятия стала необходимость показать (или доказать?!) своим сверстникам, что они такие же, что их национальность не имеет значения в общении и дружбе.
И, наконец, третья составляющая связана с особым пониманием того, что такое “русская национальность”. “Русские, - пишет один из одинадцатиклассников, - это все те, кто живет в России и разговаривает на русском языке”. “Нет разницы, кто ты по национальности, если ты живешь на территориях России”, “у нас одни и те же мысли, мы разговариваем на одном и том же языке, на русском”. Язык, как показало исследование, вообще является важнейшим элементом рассматриваемых семантических пространств. К его анализу мы обратимся чуть позднее. Пока отметим, что татары и чуваши, говоря о людях другой национальности, в частности, когда речь заходила о “людях кавказской национальности”, часто называли себя: “мы - русские”. В американской этносоциологии есть понятие “воображаемой общности”. В зависимости от ситуации люди могут менять этнические признаки своей идентификации. Подростки, определяя себя по отношению к другим национальностям, особенно к “приезжим”, для которых Россия не является родиной, изменяют семантические признаки категории “национальность”. В данном случае национальность понимается скорее не как этническая, а как государственная общность.