В первые годы социалистического строительства активно развивались социология растительных и животных популяций, фрейдо-марксизм и педология; отошедший от большевиков Богданов вынашивал идею <физиологического коллективизма> и устранения социального неравенства на основе всеобщих обменных переливаний крови; Психоневрологический институт продолжал разрабатывать методы рефлексологического воспитания личности. В основе этой программы лежала вера, что <полное торжество пролетариата будет полным торжеством чистой науки> [57, с. 4]. В рамках <научного направления> советского марксизма были развиты идеал технической рациональности и представление о коммунистическом обществе как совершенной технической системе. Миф о технике был внедрен в центральный постулат марксизма о всемирно-исторической миссии пролетариата: <Никакое божественное предвидение и никакое человеческое духовное превосходство не в силах преградить рабочим путь к господству над миром, если техника превращает их в материальных и духовных владык мира> [17, с. 21]. Аналогичная программа революционно-технического преобразования мира была представлена эксцентричной инженерно-социологической утопией А.К. Гастева. Нередко социологический редукционизм приобретал экстремистские формы. Одиозная редукционистская интерпретация марксистской идеи была предложена Э. Енчменом, который ставил целью разоблачить классовую сущность <душевных явлений>. Он предпринял отчаянную атаку на <эксплуататорские воззрения> столь разных авторов, как Н.И. Бухарин, В.Н. Сарабьянов, А.М. Деборин, и призвал рабочих уничтожить кафедры философии и психологии как орудия эксплуататорского обмана. Социологический идеал коммунизма представлялся Енчменом как <единая система органических движений> [18, с. 80, 82]. В западной общественной мысли нечто похожее можно найти в инженерно-поведенческой утопии Б. Скиннера <Уолден-2>.
Последовательная социологическая интерпретация марксистской теории была выдвинута в начале 20-х гг. Н.И. Бухариным и подвергнута довольно жесткой критике со стороны Ленина, который оставил свои маргиналии на книге Бухарина <Экономика переходного периода>. Написанные в мае 1920 г., эти заметки оставались известными лишь узкому кругу лиц в Социалистической академии до сталинской победы над Бухариным в 1929 г. [35, с. 16][3][6]. Они имеют принципиальное значение для понимания воззрений <позднего> Ленина на <социологию> и, кроме того, проясняют теоретические и политические мотивы попыток заклеймить слово <социология> как <опошленное буржуазными учеными>. Ленин испытывал откровенную неприязнь ко всей богдановской <тарабарщине> Книгу Богданова он прочитал в начале мая, а через недели три ему в руки попала бухаринская работа, где он без труда распознал влияние <организационно-социологических> идей. Какова же была реакция Ленина на слова <социологический>, <социология> и т.п., которыми была наполнена бухаринская работа? Эти слова подчеркивались и комментировались типичными ленинскими маргиналиями: <уф>, <ха-ха>, <эклектизм>, <караул> и т.п. В одном месте имеется развернутое суждение, не оставляющее сомнений об отношении Ленина к обсуждаемому здесь термину: <Вот это хорошо, что "социолог" Бухарин, наконец, (на 84 странице) поставил в иронические кавычки слово "социолог"! Браво!> [35, с. 16]. Впоследствии этот материал использовался, чтобы противопоставить ленинскую <партийность> и бухаринскую <социологию> (и вообще, <научность>). <О, академизм! О, ложноклассицизм! О, Третьяковский!>, - иронизировал Ленин, читая рассуждения Бухарина. К тому времени он никогда не вспоминал свои <научно-социологические> определения 1894 г. Бухарин не учел критику Ленина и предпринял новую попытку разработать <социологию марксизма> в книге <Теория исторического материализма>. Социологическая концепция Бухарина исходила из того, что <практическая задача переустройства общества может быть правильно решена при научной политике рабочего класса, т.е. при политике, опирающейся на научную теорию, которую пролетарий имеет в виде теории, обоснованной Марксом> [12, с. 8]. Разгром бухаринской <ереси> стал поводом для активной борьбы против <абстрактного социологизма> и <механицизма> на протяжении 30-х гг.
Действительно, <пролетарская социология> была идейной химерой. Исторический материализм не мог не возненавидеть свою <научность>, явленную в <социологической закономерности>. Поэтому социологическая теория <равновесия вещей, людей и идей> изначально была обречена на то, чтобы стать ересью, хотя Бухарин оставался самым влиятельным теоретиком партии до конца 20-х гг.
Укажем еще одну точку отторжения (точнее, любви-вражды) философского и социологического импульсов в советском марксизме. С одной стороны, следует представить <диалектику>, которой столь блестяще владел Ленин. Гибкость, относительность и неуловимость диалектического мышления превращали исторический материализм (несмотря на видимую отчетливость его формул) в нечто таинственное и непредсказуемое. Отсюда и эзотерическая лексика исторического материализма. Исторический материализм - это, кроме всего прочего, поэтика революционного подвижничества и страдание от невозможности высказать себя до конца. Социология же своей устремленностью к <закономерностям функционирования и развития> с наивной откровенностью делает тайное явным и профанирует революционную романтику в рационализированных схемах. При этом социолог может успешно играть роль <Неистового Роланда>. Таким и был Бухарин. Он вполне логично (в функционалистской манере) и простодушно (с точки зрения марксизма) предположил, что при капитализме генеральная линия пролетариата направлена на взрыв <общественного целого>, а диктатура пролетариата при социализме направлена на взрыв <общественного целого>, а диктатура при социализме направлена на укрепление единства.
Особую роль в разгроме бухаринской социологической школы сыграло <философское руководство> конца 20-х гг. во главе с А.М. Дебориным, который возглавлял тогда журнал <Под знаменем марксизма> и Общество воинствующих материалистов-диалектиков. В частности, один из наиболее радикальных <диалектиков> Н.А. Карев отказывался рассматривать исторический материализм как социологию, потому что ее объективистский характер не соответствует духу марксизма [23]. Он пытался квалифицировать социологию как буржуазную науку [24], но дальнейшего развития эта идея не получила. Нет оснований считать, что <социология> связывалась тогда с <научно-механистическим> направлением советского марксизма. Примечательно: когда в 1929 г. вышла книга ленинградца С.А. Оранского <Основные вопросы марксистской социологии>, она расценивалась <диалектиками> как направленная против механистического метода. Критик упрекал автора лишь в том, что в книге <не сводится счетов со Степановым, Аксельрод и Сарабьяновым> [9, с. 188]. Открытая <философским руководством> полемика на страницах журнала <Под знаменем марксизма> была направлена на то, чтобы идеологически скомпрометировать социальные и философские воззрения <механицистов>. Когда над <механицизмом>, казалось бы, была одержана полная победа и Аксель-род была обвинена в измене марксизму-ленинизму, деборинцы попали в такую же яму, какую копали <механицистам>. Удар нанесли свои. 7 июня 1930 г. в <Правде> была опубликована статья членов Общества воинствующих материалистов-диалектиков М.Митина, В.Ральцевича и П.Юдина <О новых задачах марксистско-ленинской философии>. 9 декабря в Институт красной профессуры приезжал Сталин и беседовал с членами партбюро[4][7]. А 25 января 1931 г. было принято постановление ЦК ВКП(б) <О журнале "Под знаменем марксизма">, где деборинская группа подверглась идеологическому разгрому. Члены группы Н.А. Карев, Я.Э. Стэн, И.К Луппол, И.П. Подволоцкий и другие были впоследствии репрессированы. Деборин ждал ареста, собирался кончить жизнь самоубийством, но судьба его сложилась сравнительно удачно. С того времени никакого участия в философских дискуссиях он не принимал. Деборинцев стали называть <меньшевиствующими идеалистами>, а <социология> восстановила свои позиции в теоретическом лексиконе советского марксизма. В 1936 г. в журнале <Под знаменем марксизма> разъяснялось, что марксистская общественная наука это и есть социология, и нет никаких оснований считать данное слово опошленным буржуазными учеными [28, с. 110]. И - самое главное - было установлено, что слово <социология> употреблено И.В. Сталиным <в положительном смысле> [55, с. 532].
Написанный И.В. Сталиным очерк <О диалектическом и историческом материализме> завершил канонизацию марксизма-ленинизма. Изучение исторического материализма предполагало четкое уяснение трех особенностей общественного производства: 1. Производство является базисом, определяющим характер всего общественного и политического уклада общества; 2. Производительные силы обусловливают производственные отношения; 3. Новые производительные силы и соответствующие им производственные отношения возникают в недрах старого строя не в результате преднамеренной, сознательной деятельности людей, а стихийно, бессознательно, независимо от воли людей [43].
В конце 30-х гг. была реформирована Академия наук, созданы новые научные и учебные учреждения, Высшая аттестационная комиссия, многоуровневая система политического образования, установлены достаточно высокие должностные оклады и ставки для научных сотрудников и преподавателей. Все это предопределило развитие инфраструктуры науки вплоть до краха СССР.