Успех утопических проектов, подобных изложенным Циолковским, будет оставаться достаточно вероятным до тех пор, пока не переведутся люди, готовые поверить, что какое-то техническое изобретение – ракеты, атомные станции, производство искусственного белка и т.п. – или хитроумный социальный механизм способны преодолеть все отрицательные последствия нравственной испорченности человеческой природы и чисто внешними усилиями могут привести общество к миру, согласию и изобилию.
Расплатой за такую наивную веру были и будут тоталитарные диктатуры, междоусобные войны, экологические катастрофы. Об этом еще в прошлом веке убедительно писал Н.Н.Страхов, задолго до появления "космической философии" Циолковского давший исчерпывающий критический анализ ее основных предпосылок в своей замечательной книге "Мир как целое" (1872).
Эта книга – несправедливо забытая – отнюдь не одиночное явление на русском философском горизонте. Вместе с древнерусскими "Шестодневами", "Письмами о природе и человеке" князя Антиоха Кантемира (1742), трудами Н.О.Лосского, Т.И. Райнова она как бы определяет другой лик русского космизма, в котором выразились идеи целокупной гармонии мира как творения Божия, его эстетического совершенства и рациональной неисчерпаемости, всепроникающей одушевленности.
Подобно тому, как технократически и сциентистски ориентированный космизм Н.Ф.Федорова, К.Э.Циолковского, отчасти и В.И.Вернадского находится в прямом родстве с утопическим социализмом Шарля Фурье (и через этого общего предка – с марксизмом), так и противостоящая ему традиция в истории русской мысли имеет общие позиции с западной философией например, с натурфилософией Шеллинга, "этикой благоговения перед жизнью" Альберта Швейцера и т.д.
Конечно, ни Федорову, ни Вернадскому, ни Циолковскому нельзя отказать в проницательности отдельных оценок и прозрений: в конце концов, они отчасти предвидели то, что нашло осуществление в ходе истории. Однако окончательное решение вопроса о том, что именно относить к прозрениям, а что к опасным иллюзиям русского космизма – это даже не чисто теоретическая задача. Скорее это задача нравственного самоопределения человечества.