А.М.Руткевич
Завершая курс лекций по введению в психоанализ, Фрейд писал: "Я думаю, что психоанализ не способен создать свое особое мировоззрение. Ему и не нужно это, он является частью науки и может примкнуть к научному мировоззрению. Но оно едва ли заслуживает столь громкого названия, потому что не все видит, слишком несовершенно, не претендует на законченность и систематичность. Научное мышление среди людей еще молодо, слишком многие из великих проблем еще не может решить. Мировоззрение, основанное на науке, кроме утверждения реального внешнего мира, имеет существенные черты отрицания, как-то: ограничение истиной, отказ от иллюзий. Кто из наших современников недоволен этим положением вещей, кто требует для своего успокоения на данный момент большего, пусть приобретает его, где найдет. Мы на него не обидимся, не сможем ему помочь, но не станем из-за него менять свой образ мысли".
В этой лекции ("О мировоззрении") мы обнаруживаем ряд взаимосвязанных мыслей: а) Научное мышление молодо и несовершенно, оно не открывает последних тайн мироздания, поскольку опирается на опыт, а не на умозрение. Фрейд является "агностиком" в точном смысле этого слова: он отвергает "гнозис", т.е. интуитивно-спекулятивное постижение трансцендентной реальности. "Научное мировоззрение" рождается из коллективной деятельности научного сообщества, представляет собой ту опытную картину мира, которую получили науки. Это мировоззрение не является законченной сиситемой, поскольку любая система такого рода оказывается опровергнутой следующим этапом научного поиска.
б) Научное мировоззрение поэтому ограниченно, представляет собой, скорее, отрицание, чем утверждение какой-то позитивной системы. Наука "ограничивается истиной", она отрицает иллюзии, кладет запреты. Здесь Фрейд указывает на важные черты науки Нового времени. Для непосредственных ее предшественников, типа Парацельса, ничего невозможного не было: сорванная в Валенсии роза может в одно мгновение быть перенесена в Альпы, причем это никакое не "чудо", а "естественная магия", которая не знает физических запретов. Первое, что сделала наука Галилея и Декарта, это наложение запретов, объявление многого невозможным. Отказ от иллюзий означает не только оставление мечтаний о гностическом постижении Плеромы, но и реалистическую оценку познавательных способностей человека. Наука считается с реальностью, которая могущественнее человека, а потому научное мировоззрение не подменяет своими понятиями законов, по которым работает космос.
в) Однако, в природе человека заключено стремление к чему-то большему. Он желает находиться в гармонии с внешним и внутренним миром, он хочет знать тайны Вселенной и собственной души. Более того, он требует "успокоения" от тех страхов, которые вызывают у него небытие позади него и небытие впереди. У одних великих мыслителей звездное небо над головой вызывало чувство удивления (Аристотель, Кант), у других - энтузиазм (Бруно), у третьих - страх (Паскаль). Наука не знает этих сильных чувств, она их даже опасается, поскольку они способствуют проекциям наших "самых страстных желаний" на космос. Это ведет к иллюзиям, воплощением которых всегда была религия. Правда, такого успокоения можно искать и на других путях, и в "Недовольстве культурой" Фрейд дает длинный список таких "стратегий" - от наркотиков до совета Вольтера "вскапывать свой сад". За исключением науки (отчасти искусства) все они признаются неудовлетворительными. Религия является наихудшей не в силу одной лишь иллюзорности, но потому, что она претендует на уникальность и общеобязательность. В религии Фрейд видит неизжитый остаток нашего детства, проекцию инфантильных желаний на внешний мир. Взрослый человек живет по "принципу реальности", а это значит, что он живет без надежды. Наука соответствует взрослому состоянию человечества - в некоторых работах он буквально воспроизводит известную схему истории О.Конта, с тем отличием, что для Фрейда "детство человечества" по биогенетическому закону воспроизводится в детстве каждого индивида. "Позитивная" стадия развития человеческого знания связана с системой научного знания, изгоняющего и детские чаяния, и религиозно-мифологическое мировоззрение.
г) Фрейд неоднократно критически отзывался о философии, которая занимается "фабрикацией миросозерцаний". Философия претендует на окончательную истину, но она держится иллюзии, будто мы можем получить связную картину мира путем спекуляции. Методически, она заблуждается, переоценивая познавательное значение логических операций, признавая интуицию в качестве источника знания. Еще хуже те направления философии, которые характеризуются Фрейдом как "анархизм" и нигилизм". Отрицание научной истины в релятивистских школах философии вдет к саоубийству разума. Более того, конечной целью этих школ является восстановлние в своих правах донаучной мифологии: "Устранение науки освобожает место дя распространения какого-ибудь мистицизма или же вновь прежнего религозного мировозрения". Помимо личных конфиктов, главной причиной болезнного разрыва с Юнгом был идйные расхождения: Фрейд говорил о "черной грязной яме оккультизма" и подчеркивал, что с эзотеризмом психоанализ не имеет ничего общего (психоаналитики являются "неисправимыми механицистами и материалистами"). Тот же Юнг не случайно обосновывал свой отход от Фрейда скептическими тезисами (Кант и Шопенгауэр прочитывались Юнгом в духе скептицизма). Иными словами, Фрейд видел в теоретико-познавательном "анархизме" угрозу для научного мировоззрения, причем не столько в самих нигилистических теориях релятивистов (они самоубийственны), сколько в том, что такой "анархизм" ведет к восстановлению религиозного мировоззрения. (Если бы ему довелось читать труды такого "анархиста", как Фейерабенд или писания нынешних "постмодернистов", то Фрейда, скорее всего, возмутило бы то, что он является одним из "классиков" для сегодняшнего "постмодерна").
д) Релятивизм для Фрейда несостоятелен потому, что наука накопила определенную совокупность истин, которые не отмняет никакой скепсис: "в более старых и более зрелых науках уже существует фундамент, который только модифицируется и расширяется, но не упразднется". Фрейд придерживался кумулятивистского понимания истории науки, которая на "медленном, нащупывающем, трудном" пути по кирпичику строит здание научной картины мира.
е) Поэтому психоанализ для Фрейда не имеет какого-либо своего мировоззрения. Психоанализ является частью науки, а потому он "может примкнуть к научному мировоззрению". Свои открытия Фрейд сравнивал не с философскими учениями, но с открытиями Коперника и Дарвина. "Как спецальная наука, как отрасль психологии - глубинной психологии, или психологии бессознательного - он совершенно не способен выработать собственное мировоззрение, он должен заимствовать его из науки".
Таким образом, Фрейд считал психоанализ частью науки, и если придерживался какой-либо философской традиции, то это была традиция материализма и натурализма. Его похвальное слово цивилизации в "Недовольстве культурой" чуть ли не дословно воспроизводит поэму Лукреция, аргументы против религии в "Будущем одной иллюзии" почти полностью совпадают с "Сущностью религии" Фейербаха (ссылок на него нет, но известно, что в молодости Фрейд прочитал все полное собрание сочинений Фейербаха и в письмах той поры очень высоко его оценивал). Любопытно, что в тех же лекциях он упрекает марксизм за недостаточную "материалистичность", поскольку марксизм является "отголоском... темной гегелевской философии".
Однако, хорошо известно то, что психоанализ вполне совместим с совсем иными философскими системами: гностическое богословие Юнга или Daseinsanalyse Бинсвангера или Босса в психотерапевтической практике мало чем отличаются от ортодоксального фрейдизма. Собственно говоря, любые научные концепции могут осмысляться в терминах как натурализма, так и спиритуализма, а потому ни одна конкретная научная дисциплина не является доказательством истинности или ложности того или иного философского воззрения. Вопрос о научном статусе психоанализа лежит "по ту сторону" философских предпочтений Фрейда или кого-либо из "раскольников" или "сектантов".
Фрейд был очень хорошо знаком с естествознанием прошлого века, он начинал как исследователь в физиологической лаборатории Э.Брюкке и до создания психоанализа уже пользовался известностью как нейрофизиолог. Создавая психоанализ, он отказался от сведения психических процессов к физиологическим, но предлагаемые Фрейдом модели психики несут на себе следы жесткого детерминизма и механицизма: "первичные процессы" причинно обусловливают "вторичные", второй закон термидинамики становится чуть ли не психологическим законом при обосновании "инстинкта смерти" в "По ту сторону удовольствия". К.Бюлер хорошо определил стиль мышления Фрейда - Stoffdenker. Наблюдаемые явления и процессы понимаются Фрейдом как субстанции, превращаются в "количества энергии", которая "нагружает" любое психическое явление. О другой особенности мышления Фрейда писали многие его критики. От конкретных наблюдений он переходил к смелым обобщениям, но полученные по индукции и на основании сравнительно небольшого числа наблюдений гипотезы превращались в догматы, к которым он приспосабливал дальнейшие наблюдения. На это обратил внимание еще К.Ясперс в своей "Общей психопатологии": высоко оценивая отдельные частные гипотезы Фрейда и собранный эмпирический материал, Ясперс указывал на фантастичность многих обобщений. Известно, что в дальнейшем Ясперс сравнивал психоанализ с марксизмом и расовой биологией, причем его аргументы против психоанализа по существу [1]не отличаются от известных критических высказываний философа совсем иной ориентации, К.Поппера.