В те годы, когда Хайдеггер формулировал свой "Вопрос о технике", Жак Эллюль приступил к систематическому анализу "Latechnique" (Техника) как наиболее значительного социального феномена современного мира. По мнению Эллюля, капитал уже не является господствующей силой в обществе, как в XIX веке. Вместо капитала такой силой оказалась "техника", которую Эллюль определяет как "тотальность методов, рационально направленную (или имеющую своей целью) абсолютную эффективность (в каждый данный период развития) во всех областях человеческой деятельности".
И действительно, целью Эллюля было открыть для XX века такие же основополагающие принципы ориентации человечества, каким был и замысел Маркса, когда он создавал свой "Капитал" (1867). Сам Эллюль в своем более позднем автобиографическом труде так говорил о том периоде, когда он писал свою "Технику" (1954):
"Я был совершенно уверен в том, что, если бы Маркс жил в 1940-х годах, он не стал бы более исследовать экономическую структуру капиталистического общества, а стал бы изучать технику” [3, стр. 49].
Книга Эллюля "Техника", переведенная на английский под названием "TheTechnologicalSociety" (Техническое общество, 1964), содержит фундаментальный анализ техники, в основе которого лежит различие, проводимое им между понятиями "технические операции" и "феномен техники". Технических операций – множество, они традиционны и ограничены различными контекстами, в рамках которых они реализуются. Техника же, как феномен, или Техника (с большой буквы) – одна она уникальна и состоит в чисто современном способе изготовления и использования артефактов, заключающем в себе тенденцию доминирования над всеми видами человеческой деятельности и объединения их в себе.
Противоположность между техническими операциями и феноменом техники напоминает проводимое Мэмфордом различие между "биотехникой" и "монотехникой". Технические операции включают в себя случайные технические открытия и ремесленную технику, как это описано у Ортеги-и-Гассета, а понятие "феномен техники" – то же, что и ортегианское – понятие "техника инженера". Смысл вызова, который бросает феномен техники человечеству, состоит в систематическом сопротивлении тому, чтобы его интерпретировали с заведомой целью включить его в систему нетехнических принципов и форм общественной мысли или подчинить этим последним. Феномен техники сам объясняет другие формы деятельности как свои собственные формы и тем пытается преобразовывать их по своим меркам и включать их в себя. Феномен техники Эллюля есть, так сказать, социальная форма проявления хайдеггеровского Gestell.
Эллюль выделяет семь ключевых характерных черт современной техники, каковыми он считает рациональность, артефактность, самонаправленность, рост на собственной основе, неделимость, универсальность и автономность. Эти обобщенные характеристики Эллюль в дальнейших главах использует для демонстрации того, каким образом эти черты техники проявляются и преобразовывают такие социальные явления, как экономика, государство и – в терминах самого Эллюля – человеческую технологию (в сфере образования, труда, рекламы, отдыха, спорта, медицины).
Для Эллюля, в противоположность Хайдеггеру, фундаментальный вопрос об этом новом способе бытия в мире должен заключаться в признании этого нового (технического) способа как ставки, как девиза нашего века. То, что совершается посредством техники – это не неквалифицированное "завоевание" природы, а замена нашего природного окружения окружением техническим. Современная ставка техники, ее рискованная игра, касающаяся этой новой среды, должна со временем стать лучше, хотя бы по мере возможности. Речь у Эллюля идет о ставке на способность человека познавать и контролировать или действовать с добрыми намерениями.
Чтобы придать этой ставке века наибольшую четкость выражения, Эллюль рассматривает ее как диалектическую противоположность библейской вере. Он утверждает, что в то время, как техника являет собой попытку людей создать в этом мире свой дом, Библия отрицает то, что человек воистину когда-либо находится у себя дома в этом мире (см. Евангелие от Матфея, 8, 20, и Евангелие от Луки, 9, 58).
Эллюль ратует за этику "отказа от власти", что, по его мнению, должно резко ограничить практику.
"Этика отказа от власти – этого корня всех наши деяний – зиждется на идее о том, что люди соглашаются между собой не делать всего того, что они вообще способны делать. Вместе с тем не существует уже божественных законов, которые можно было бы противопоставлять технике как бы извне. Поэтому необходимо исследовать технику изнутри и признать невозможность жить с ней, если мы не станем придерживаться этики отказа от власти. В этом – наш фундаментальный выбор. Мы должны систематически и добровольно, без усилий над собой искать пути к отказу от власти (техники), что, разумеется, вовсе не означает признания нашего бессилия, рока, пассивности и т.д." [3, стр. 52].
Итак, сформулированная Эллюлем этика отказа от власти техники не только стремится устанавливать границы; она ставит своей целью также избавление от этой власти и тем самым вводит новые формы напряжения и конфликтов в технический мир. Эта этика стремится повернуть современную практику трансгрессии – попыток преступать законы (употребление наркотиков, нарушение сексуальных запретов и т.д.) – против такого понимания феномена техники, которое как раз делает допустимым и возможным современные виды трансгрессии. Эта этика призывает не включать телевизоры, водить машины с меньшей скоростью, отказаться от чрезмерного потребительства, от загрязнения окружающей среды – одним словом все, что может привести к созданию новых способов говорить и слушать друг друга, строить дома и жить в них мыслить, что, в свою очередь, может не только способствовать свободе ставить вопросы, но привести к появлению некой транстехнической веры.
Существуют ли традиции в философии техники помимо упомянутых двух? Очевидно, что ответ на этот вопрос надо дать положительный... и отрицательный. Само проведение различия между технической и гуманитарной философией техники является в некоторой степени результатом явного упрощения. Руководствуясь другими критериями, в философии техники можно было бы выделить столько же традиций, сколько существует философских школ: англо-американская аналитическая традиция, феноменологическая традиция, прагматическая, неотомистская, католическая, марксистская и т.д. Однако, тезис данной работы состоит в том, что любая из этих возможных традиций или, по меньшей мере, их отдельные представители, могут быть отнесены к одному из двух фундаментально различных подходов к философии техники и что такая классификация помогает понять технику, философию и отношение между ними.
Проанализируем приведенные концепции с точки зрения спорности некоторых их положений, схожести и различия; соотносимости с сегодняшним уровнем развития техники; подчеркнем некоторые моменты, наиболее интересные и оригинальные.
Как отмечалось, инженерная философия техники имеет явный исторический приоритет. Однако в этом состоит и ее очевидный минус. Концепции, которые создавались и развивались в основном до нашего века, не применимы к сегодняшнему состоянию техники.
Так, например, механистическая философия техники относится к конкретному, довольно раннему историческому периоду. То же можно сказать и об Эрнсте Каппе, чья концепция техники, как проекции органов человека применима, наверное, лишь к ранним этапам развития техники или к тому виду техники, который окружает человека в самых простейших бытовых операциях, но не к сегодняшнему ее состоянию. Однако позицию Каппа можно несколько трансформировать, подчеркнув, что человек и в современной технике не выдумывает что-то принципиально новое, а расширяет и углубляет свои естественные возможности.
Следует подчеркнуть, что в качестве одного из главных доказательств защиты техники против ее культурной критики и механисты и технократы называют свободу человека, достигаемую путем материального преодоления природы и снятия ограничения, налагаемых ею. В принципе и сегодня с этим утверждением трудно поспорить, ведь этим типом свободы могли пользоваться лишь немногие в обществе, основанном на рабстве. Однако здесь можно отметить и то обстоятельство, что при современном развитии техники общество все меньше завися от природы, все больше попадает в зависимость от техники. И один тип несвободы по сути сменяется другим.
Из ряда представителей инженерной философии техники выделяется Фридрих Дессауер. Его ссылка на Канта представляется наиболее интересной. В противоположность Канту, который считал, что научное знание не может вступить в непосредственную связь с “вещами самими по себе”, Дессауер утверждал, что такую связь способно установить именно делание, особенно в виде технических изобретений. В этом можно с ним согласиться. Ведь человек не изобретает на основе чистого воображения, фантазии. Изобретение возможно лишь тогда, когда человек находит полезные ему, и, что очень важно, реально существующие свойства объектов или явлений. Тем самым в процессе технического творчества каждый раз углубляются и расширяются знания о “вещи самой по себе”, хотя этот процесс и бесконечен в принципе.
Гуманитарная философия техники подходит к человеку как к наиболее фундаментальной проблеме, которая в принципе никогда не может быть решена. Отсюда все они больше ставят вопросы, чем их решают.