Статусная конфликтная матрица создает спрос на определенную идеологическую деятельность — производство национальных историй, "открытия" и интерпретации архивных данных, оживление "коллективных травм", таких, как память о Кавказской войне, депортации и т. д. Здесь также очерчиваются возможные образцы "разрешения противоречий" — фактически модели эволюции конфликта (к насилию или ненасильственной реконфигурации сторон в конфликтной ситуации).
Уже на этапе определения конфликтной ситуации наличествуют три аспекта: (а) исторически сформировавшаяся конфликтная матрица, (б) идеологическая активность культурно-идеологической элиты и (в) фактура социальных проблем, продуцирующая планы на будущее и связанные с ними риски.
2. Конфликтное структурирование сторон характеризуют следующие черты:
Распространение этнической напряженности и этнического насилия низкой интенсивности на "бытовом уровне" (здесь уже возможен явный или неявный повседневный моральный террор и даже отдельные эксцессы погромного типа); такое насилие можно назвать неинституциональным, диффузным, спорадическим. Его отличительная черта — складывающаяся рутинность и привычное знакомство с репертуаром насилия.
Кристаллизация неформальных групп, занимающихся запугиванием (но пока не специализирующихся на нем) — соседей, например; возникновение паттернов массовых действ (митинги протеста, шествия и т. д.).
Институциализация идеологической деятельности в СМИ (часто смысловой функцией этой деятельности оказывается нейтрализация здравого смысла, самой человечности "контр-народа", проективная легитимация насилия в отношении его представителей). Практическое насилие сначала проходит свою легитимацию-обкатку в виде насилия символического. Здесь происходит "канонизация" альтернативных, конфликтующих проекций коллективного будущего (актуализация или изобретение идеологий, мифов, образа врага и его "коллективных устремлений"). Другая группа, "контр-народ", и его устремления трактуются как реально нависшая угроза, требующая срочных мер противодействия.
Институциализация "структур безопасности" сторон в виде процессов этнизации власти, правоохранительных органов — уже не в смысле кадрового состава, а избирательности в работе, возникновении дискриминационных паттернов в осуществлении легитимного насилия.
Наконец, позиционирование элит и внутри элит, которые определяются как представители сторон-в-конфликте. Позиционирование осуществляется в отношении спектра избираемых и допустимых целей и средств их достижения в конфликте.
3. Эскалация насильственного конфликта как выбор определенной модели действия и его времени.
При определении "времени событий" важно выяснить характер того "таймера", который возникает в интерпретативных стратегиях организованных групповых акторов. При этом учитывается возможность воспользоваться ресурсами насильственного действия в определенное время; огромную роль играет восприятие временнoй составляющей угроз, предъявляемых другой стороной и представление о необходимости действий в пределах определенного времени. Например, до принятия некоего законодательного акта требуется изменить расстановку сил (получить фактический контроль над территорией), добиться нужного этнодемографического баланса ко времени проведения условного референдума, "дать внятный ответ" на какое-либо символическое действие другой стороны в пределах условного времени так, чтобы свое действие воспринималось как оправданный, то есть "легитимный", ответ и т. д. Существуют различные типы таймеров. Это может быть модель "внешних часов", когда эскалация насилия осуществляется в пределах условного временнoго отрезка, определенного внешней инстанцией (например, до объявления федерального моратория на территориальные изменения). Или модель "своевременного ответа" на принятие антиконституционного акта местными властями в регионе сецессионной угрозы. Возможна модель "упреждающего действия" или, наконец, модель "своевременного реагирования" на такие события-триггеры, как уголовные преступления, вызывающие большой общественный резонанс. "Своевременность" в данном случае определяется смысловой связью с предшествующим событием.
При мониторинговом исследовании конфликта каждый из этих элементов может быть идентифицирован эмпирически. Еще раз повторим, что выявление конфликтогенных факторов позволяет говорить лишь о вероятности того или иного сценария. Структура современных СМИ, возможный информационный прорыв локальных эпизодов или событий на уровень общенациональных макропроблем, появление рисков детонационной эскалации насилия в ответ на случайный инцидент — все это делает конфликтологический прогноз лишь топографией вероятных конфликтных ситуаций.
Очевидно, любой социальный прогноз, даже если это прогноз ex post factum, имеет вероятностную природу. Попробуем определить и отчасти операционализировать вероятностную динамику конфликта через "накопление веса факторов насилия в конфликте" на шести кавказских сюжетах (табл. 2). Речь идет о ситуациях, сложившихся в период распада СССР в северокавказских республиках. Во всех шести случаях имела место явно выраженная этническая напряженность, причем в двух случаях эта напряженность вылилась в насильственные действия, а в четырех — насилия удалось избежать. В данном случае мы оставляем в стороне конфликтную ситуацию в Чечне, поскольку детерминация чеченского кризиса выходит далеко за пределы локально действующих факторов.
Таблица 2
Сравнительный вес факторов возникновения насильственных конфликтов
в 1990–1992 гг. в Северо-Кавказском регионе
| Переменные (факторы) | Конфликтные ситуации | |||||
| Ф1 | Ф2 | Ф3 | Ф4 | Ф5 | Ф6 | |
| Конфликтная матрица (определение конфликтной ситуации) | ||||||
| Локализация | Л1 | Л2 | Л3 | Л4 | Л5 | Л6 |
| Оспариваемый коллективный приоритет на одной территории (титульность или статусное неравенство) | да (++) | да (++) | да/нет (+)10 | да/нет (+) | да/нет (+) | да/нет (+) |
| "Центральный характер" оспариваемых территорий11 | ++ | + | ++ | + | ++ | + |
| Принудительная смена статуса (титульности) в прошлом | да (+) | нет (0) | нет (0)12 | нет (0) | нет (0) | нет (0) |
| Конфликт критериев легитимности коллективного доминирования (титульность-автохтонность-большинство) | + | + | + | + | + | + |
| Диспаритет в общих органах власти13 | + | 0 | - | - | + | + |
| Фактическое неравенство (экономическая стратификация)14 | + | - | н/д15 | н/д | н/д | + |
| Наличие смешанных сел и "тип смешения"16 | Да (++) | Да (+) | (0)17 | Да (+) | (0)18 | Да (+) |
| Объединяющая обе группы "общая угроза"19 | 0 | 0 | 0 | - | 0 | 0 |
| Культурная дистанция (доля смешанных браков)20 | +(<5%) | -(30-35%) | + | 0 | + | + |
| Конфессиональное различие | (0) | - | - | - | - | + |
| Наличие "коллективной травмы", ассоциируемой с контрагентом в ситуации21 | ++ | + | 0 | 0 | 0 | + |
| Дефицит позиций/экономические факторы, сельская перенаселенность | ++ | 0 | + | ++ | + | 0 |
| Структурирование сторон-в-конфликте или позиционирование в конфликтной ситуации | ||||||
| Поддержка "внешнего отечества"22 | ++ | + | - | - | 0 | 0 |
| Диффузия этнического насилия низкой интенсивности в 1980-е годы | + | - | - | н/д | н/д | н/д |
| Формирование паттернов коллективного действия в 1987–1989 гг. | ++ | ++ | + | + | 0 | 0 |
| Прецеденты успеха коллективного действия23 | ++ | ++ | - | - | - | - |
| Этнизация структур коллективной безопасности в 1987-1989 гг.24 | ++ | ++ | + | ++ | 0 | + |
| Соразмерность ресурсов/баланс сил численность, сплоченность, доступ к силовым институтам)25 | ||||||
| В т. ч. наличие у обеих сторон доступа к оружию | ++ | ++ | - | - | - | - |
| Развертывание фобий в СМИ | ++ | ++ | + | 0 | - | - |
| Наличие этнических политических организаций к 1989 г. (воспринимаемых другой стороной как угроза) | ++ | ++ | ++ | ++ | ++ | ++ |
| Наличие общих общественных объединений26 | 0 | 0 | - | - | - | 0 |
| Официально заявленные взаимоисключающие цели27 | ++ | ++ | - | - | - | + |
| Легитимация взаимоисключающих целей на уровне общегосударственных органов власти | ++ | ++ | + | - | + | + |
| Консолидированность или кризис властных элит к 1990 г.28 | +29 | ++ | - КБР в целом | - РД в целом | - КЧР в целом | - КЧР в целом |
| Определение временных рамок для вероятной эскалации насилия | ||||||
| Внешние часы30 | + | 0 | + | - | + | + |
| Своевременность ответа | 0 | + | ||||
| Триггер-инциденты | + | + | ||||
| Обмен провоцирующими символическими актами в 1987-1989 гг. | ++ | ++ | + | - | + | + |
| Итоговый конфликтный вес переменных | 40 | 2531 | 5 | 1 | 5 | 1432 |
Примечание: ("+") — проконфликтные факторы, то есть увеличивающие вероятность насилия в конфликте, (0) — нейтральные факторы или нет данных, ("–") — факторы, снижающие вероятность насилия в конфликте. Незаполненными оставлены строки, в которых значение переменных не определено или определено противоречиво. Все переменные и их значения определены как формализация экспертных оценок. Такая таблица является итогом и, вместе с тем, предложением к дальнейшему исследованию. На это указывают, в частности, затемненные ячейки.