Несмотря на то что Хань Фэй, вообще говоря, был восторженным поклонником Шан Яна, эту меру он подвергает критике. "Повышение по службе, - пишет он, - соответствует, таким образом, заслугам в отрубании голов. Теперь представьте себе, что был издан закон, гласящий: "Кто отрубил голову - делается врачом или плотником". Ведь тогда не строились бы дома и не излечивались бы болезни. Плотник должен владеть своим мастерством, а врач - уметь готовить лекарства. Если поручать это тем, кто отрубает головы, они не сумеют это делать. Для управления нужны знания и умение, а для отрубания голов - смелость и сила. Поручать смелым и сильным дело, которое требует знаний и умения, это все равно, что превращать тех, кто отрубает головы, во врачей и плотников". Так умеренный легист, исходя из деловых соображений, поправляет легиста крайнего.
Некоторые исследователи доказывают, что легистский закон имел нечто общее законностью в современном понимании этого слова, что он был обязателен для правителя в той мере, что и для подданных, и в этом смысле мог до некоторой пени препятствовать произволу. Такого мнения придерживается, в частности, Я. Дайвендак, связывающий общеобязательность закона с тем, что он публиковался для всеобщего сведения. Исследование легистских трактатов, как и истории правления легистски настроенных царей и императоров, показывает ошибочность такого взгляда. Предназначение легистского закона в том, чтобы служить деспоту, а вовсе не в том, чтобы деспота ограничивать.
Выдвинутая легистами в полемике с конфуцианцами мысль о том, что законы меняются вместе с эпохой, предоставляла великолепную теоретическую базу для отмены стеснявшего деспота закона и введения нового. Л.Вандермерш, подметивший эту особенность легистского закона, так объясняет тот факт, что легисты не поставили закон над правителем: "Государство - машина, которая сама по себе не имеет никакого смысла. Ее смысл проистекает из того, что она функционирует ради какой-то высшей цели. Не поняв, что общее дело или отечество может быть такой целью, легисты продолжали поляризовать государство на правителе. А не поняли легисты, что такое отечество или общее дело, потому что прогресс политических идей в Китае... не был плодом какого-либо освободительного движения, способного создать высшие политические ценности... Легизм упирается в своего рода чистый этатизм, в котором не было бы никакого смысла, если бы его не поддерживал минимум ценностей, который легисты... сохранили от традиции, не сумев создать в этом плане ничего нового. Это честность и верность правителю, и в силу этого они остаются конфуцианцами вопреки себе. Именно поэтому они ни в коем случае не позволяют себе его свергать, каким бы он ни был неподходящим и даже гибельным для государства".
Закон как основное орудие правителя в понимании легистов направлен на достижение им абсолютной власти и на создание централизованного и мощного государства, обладающего армией, готовой к агрессии и борьбе за гегемонию в Поднебесной. Этой цели служат обе "рукоятки" закона. Наказания, неотвратимо настигавшие всех, кто нарушал царские приказы, будь то сановник, министр или простой человек, были в особенности пригодны для борьбы против знати - главного врага правителя, боровшегося за единовластие. С другой стороны, они давали правителю возможность демагогически использовать расправу над своими приближенными для завоевания популярности в народе. Награды же были методом создания аппарата из новых людей, обязанных своим возвышением правителю, вместо старого аппарата, формировавшегося из "ненадежных" представителей аристократии. Но Шан Ян не был бы реалистом в политике, если бы ограничился лишь общим указанием на необходимость пользоваться рукоятками наказаний и наград и не предложил бы конкретных мероприятий, которые должны привести правителя к поставленной цели.
Особенно большое значение он придавал "унификации народа" и его консолидации на двух основных занятиях: земледелии и войне. Как отмечалось, само понятие унификации было выдвинуто Мо Цзы, в некоторых местах обозначившим его тем самым иероглифом и (, буквальное значение: "один", "объединить", "единство"), который впоследствии сыграл столь существенную роль в "Шан-цзюнь-шу". Шан Ян подчеркивает, что народ, сосредоточенный на земледелии и войне, занятиях, которые, по мысли легистов, взаимно дополняют друг друга, хорошо поддается управлению при помощи наград и наказаний и "может быть использован вовне". Унификации, единомыслию народа он придает чуть ли не магическое значение: "Государство, где унификация проводилась в течение одного года, будет сильным десять лет, государство, где она осуществлялась десять лет, будет сильным сто лет, государство, где сто лет проводилась унификация, в течение тысячи лет будет мощным, а это значит, что оно достигнет гегемонии".
Важнейшим средством унификации является распашка целинной земли. В специально посвященной этому вопросу гл. II "Шан-цзюнь-шу" говорится, что распашке целины должна быть подчинена вся жизнь страны. Так, например, для распашки целины следует запретить крестьянам продавать зерно, а купцам - покупать его. Если купцы не смогут покупать зерно, то у них не будет особой радости от урожайных лет и больших прибылей в голодные годы. Они станут боязливыми, неуверенными, в конце концов пожелают снова стать крестьянами, и значит, "целина обязательно будет поднята".
Рефрен "целина обязательно будет поднята" многократно повторяется в главе, завершая собой самые разнообразные и, казалось бы, никак не относящиеся к этому вопросу проекты. Мы приводили выше текст, где говорится, что музыка и хорошая одежда не должны проникать в деревню. Тогда крестьяне, работая, не будут обращать внимания на одежду, а отдыхая, не будут слушать музыку. Они не окажутся, следовательно, развращенными и изнеженными, будут заняты только работой, и "целина обязательно будет поднята". Следует упразднить все гостиницы на дорогах. Тогда смутьяны, заговорщики и те, кто смущает покой крестьян, не сумеют путешествовать, трактирщики, которые лишатся средств к существованию, вынуждены будут стать крестьянами, и "целина обязательно будет поднята". Надо запретить путешествовать и сановникам. "Если они перестанут путешествовать, крестьяне не услышат о переменах... следовательно, у умных крестьян не будет возможности отказаться от своего старого занятия, а глупые крестьяне не станут умнее, не получат вкуса учебе и будут все свои силы тратить на земледелие". Таким образом, унификация несовместима с образованием и, по существу, равносильна оболваниванию народа.
Борьба против культуры
Шан Ян доказывает, что тупой и невежественный народ - великая сила, ибо если люди невежественны и не имеют никакого представления о том, что лежит за пределами их деревни, других путей, кроме обработки земли, у них нет. "Если народ не пренебрегает земледелием, государство спокойно и вне опасности", - говорит Шан Ян. С величайшей яростью набрасывается он на тех, кто отвлекает народ образованием, - на конфуцианцев, изучающих древнюю историю и поэзию и следующих не одобренным сверху рецептам поведения. Бешеная злоба, прорывающаяся в "Шан-цзюнь-шу", как только заходит речь о культуре и образовании, сама по себе является свидетельством широкого распространения образования в IV в. до н.э. и его привлекательности для широких слоев народа. Даже, если сделать скидку на гиперболизацию, свойственную стилю трактата, вряд ли можно считать совершенно беспочвенным имеющееся здесь утверждение, что "народ меняется, любит красноречие и с удовольствием занимается учебой" , как и жалобу на то, что, "хотя в каждом селе есть связка "Книги песен" и "Книги истории" и в каждой семье - по книге, это не приносит пользы управлению".
Борьба с образованием (которую легисты вели одновременно с борьбой против нравственности) здесь смыкается с борьбой против народа. В "Шан-цзюнь-шу" говорится: "Красноречие и ум - помощники мятежа; правила благопристойности и музыка - свидетельства разврата и праздности; доброта и человечность - пособницы нарушений; назначение и продвижение добродетельных - лазейка для хищений и казнокрадства. Если еще прибавляется смута, то все это широко распространяется; если есть свидетельства разврата и праздности, значит, они вошли в употребление; если есть пособницы у нарушений, значит, они появились; если есть лазейка для хищении и казнокрадства, значит, их нельзя уже остановить. Эти восемь пороков, скопившись, приводят к тому, что народ побеждает свое правительство. Если же этих восьми пороков нет, то правительство побеждает народ. Когда народ побеждает свое правительство, государство слабеет; когда правительство побеждает свой народ, армия усиливается".
Доказывая, что правителю пристало заниматься укреплением боевой мощи страны и нет для него более серьезной опасности, чем стремление к знанию и общение с образованными людьми, Шан Ян говорит: "Если правитель любит споры и не стремится выяснить пользы спорщиков, то они могут поступать по своему разумению и переносить свои извращенные споры на улицы, где вокруг них собираются толпы. Народ, видя, что они привлекли на свою сторону царя, его приближенных и сановников, начинает подражать им. Так образуются целые партии, а в спорах, заполняющих страну, уже трудно становится разобраться. Этому радуется простой народ, это доставляет удовольствие большим людям, и в результате таких, которые занимаются земледелием, остается мало, а таких, которые ленятся и живут за чужой счет, становится много... Земля из-за этого остается необработанной. Когда образование входит в привычку, народ отказывается от земледелия и начинает заниматься разговорами, высокопарными словами и фальшивыми спорами... и люди стараются превзойти друг друга высокими словами. Так народ отдаляется от правителя, образуется масса непокорных подданных. Образование ведет, следовательно, к тому, что страна беднеет и армия ослабевает".