И в сущности, любое высказывание Розанова в "Апокалипсисе нашего времени" - не окончательно. Позднее "антихристианство" мыслителя опровергается не только его христианской кончиной, но и как считает С.Р. Федякин, самим тоном его горестной книги и той разорванностью мысли, когда писатель, например, готов уверить читателя, что, отталкивая от себя сам дух Евангелия, он вовсе не отрицает подвига русских святых.
Не случайно в это же время он пишет Эриху Голлербаху ставшие знаменитыми строки: "До какого предела мы должны любить Россию?.. до истязания; до истязания самой души своей. Мы должны любить ее до "наоборот нашему мнению".
Таким образом, сказанное писателем в последней его книге, можно рассматривать лишь как его чисто субъективное "мнение" и никак не может стать последним его словом, поскольку этим последним словом была его любовь к России.
Подтверждением этого настроения служит и такое его высказывание, выраженное в письме к П.Б. Струве: "Господь с нами все-таки, Господь с Россией все-таки, т.е. даже с революционной и, следовательно, окаянной". В выпуске же "Апокалипсиса", появлявшимся в августе 1918 года, Василий Васильевич не смог удержаться, чтобы написать: "Самый "социализм их", как я его не ненавижу, все-таки замечателен: ведь социализм выражает мысль о "братстве народов" и "братстве людей".
Одно лишь смущало: чтобы между неодинаковыми, ничего общего между собой не имеющими, людьми установить "равенство" и даже "братство" как условия "свободы", нужно "и истину и справедливость перевернуть вверх дном".
Антихристианский же пафос "Апокалипсиса нашего времени" и христианская кончина Розанова говорят не столько о незавершенности внутренней тяжбы Розанова с самим собой, сколько о ее неразрешимости. Во многом розановские нападки на христианство П.А. Флоренский объясняет тем, что из-за общей неразберихи в стране его не приютил "какой-либо монастырь", а Розанов стал бы восхвалять не только этот монастырь, а все вместе. Но в Сергиевом Посаде Василия Васильевича встретили бедствия послереволюционных лет, помноженные на его прежние семейные проблемы, и они вылились во все эти выступления.
Октябрь 1917 года выбил почву из-под ног В.В. Розанова. Русский писатель и философ перебрался в Сергиев Посад, где служил лучший его друг - священник Павел Флоренский. 1918-1919 годы - череда сплошных несчастий в жизни писателя. Трагически погибает его единственный сын - Василий. Измученного, постоянного ищущего работы для пропитания семьи, Василия Васильевича разбил инсульт. Деньги, отправленные А.М. Горьким, пришли с опозданием.
Умирал Василий Васильевич долго и тяжело. В большом нетопленом доме стоял нестерпимый холод. Чтобы его согреть, больного накрыли шалями и шубами. Он не жаловался, только иногда говорил совсем "по-розановски": "Сметанки хочется... каждому человеку в жизни хочется сметанки". Соборовал его отец Павел Флоренский.
В начале 1919 года Василий Розанов отошел ко Господу. Похоронили его рядом с другим русским философом, монахом Климентом (Константином Леонтьевым), в Черниговском скиту Троице-Сергиевой лавры.