Константин Фрумкин
Мудрость восточных медитативных систем, и прежде всего буддизма, точно также, как и опыт умозрительной западной философии и говорит нам о существовании Чистого Я, Чистого сознания – самосознающего субъекта, ничего не предпринимающего, не действующего, не подвластного эмоциям, может быть даже не думающего, а лишь бесстрастно на все взирающего – и при этом сознающего самого себя. Действительно, если мы приписываем субъекту сознания хотя бы какую-нибудь активность, то это немедленно требует от нас «включить» в состав субъекта некие латентные структуры, не относящиеся собственно к сфере сознания и хотя бы частично функционирующие вне контроля сознания. Решения действовать, акты мышления, эмоции и другие импульсы психической активности хотя и попадают в сознание, проходят через него, но формируются и возникают не в нем. Для обозначения места их рождения теория постоянно придумывает особые «регионы», хотя и связанные с субъектом, но отличные от собственно самосознания – подсознание, бессознательное, тело, мозг - и даже Бог и дьявол как способные «внушать» человеку какие-то идеи тоже являются источниками субъективной активности. Таким образом, чистое самосознание, взятое в отдельности не может ни мыслить, ни желать, ни принимать решения - вообще не может ничего делать, кроме как выполнять свои прямые обязанности – сознавать, оставаясь пассивным зеркалом для приходящих извне импульсов.
Теперь отметим, что объяснение происхождения сознания из бессознательных сущностей – это главная проблема мировой научной и философской мысли, проблема уже не модная, но, тем не менее, пока еще не решенная, а возможно и не решаемая. Объяснить, как «мыслящая вещь» возникает из бессознательного объекта невозможно. Если бессознательные сущности объявляются имеющими отношение к сознанию по принципу родства, то проблема не становится легче – вывести сознание из Подсознания, Психики или Воли также трудно, как из «просто материи».
То, что невозможно объяснить, выводя из чего-то другого, приходится признать вечным и базовым в качестве некоего Первоначала. Следовательно, перечень Первых Начал Бытия приходится открывать Чистым Я – началом сознательным, но абсолютно пассивным.
За пределами Чистого Самосознания остаются все виды активности – как материальное, физическое движение, так и различные волевые и эмоциональные импульсы. Два этих типа активности – материально-физической и духовно-психической – можно разнести по двум разным субстанциям, но лучше этого не делать, особенно принимая во внимание: все аргументы идеализма о возможной роли духа в материи, и в частности его роли как причины возникновения, движения и структурности материи; всю аргументацию Шопенгауэра о Воле как первооснове бытия; факты, что воля и эмоции могут быть причиной вполне реальных физических перемещений; наконец, аргументацию материализма в пользу материального происхождения мышления, воли и эмоций из функционирования телесного и мозгового аппарата. Если принять во внимание все вышеперечисленное – то надо признать, что психическое и материальное движение находятся в очень тесной связи друг с другом – не то, происходя друг их друга, не то, взаимодействуя друг с другом, не то, поочередно переходя друг в друга и обратно, не то существуя строго параллельно – согласно теории психо-физического параллелизма.
Последняя известная нам система развернутой аргументации в пользу единства спиритуального и материального начал принадлежит Константину Карманову – разумеется, не философу (профессиональные философы этим «устаревшим» вопросу же не занимаются), а физику. В своей книге «Логика Идеального» Карманов начинает с констатации того несомненного факта, что сфера психического способна оказывать на материю вполне реальное физическое воздействие. Далее, Карманов обращает внимание на тот факт, что хотя наш сознательный рассудок и принимает решения о движении телесными членами, но то, как воздействие передается от мысли к телу – рассудку неизвестно и непонятно. С другой стороны, Карманов, считает, что в живом организме присутствует некий «субъект-координатор», который управляет всеми биологическими процессами; его присутствие собственно и делает материю живой, его отсутствие приводит к смерти, в то время как присутствие сознания для жизни тела совершенно необязательно. Таким образом, человеческая субъективность, по Карманову, раздваивается на «субъекта бодрствующего сознания», особым могуществом не обладающего, и субъекта-координатора, способного двигать материю, передавать в сферу материального «распоряжения» мысли и координировать физиологические процессы. Поскольку эмоции, в отличии, от «холодных» мыслей, способны влиять на частоту биения сердца, давление и другие телесные показатели, то субъект-координатор, по мнению Карманова, скорее относится к эмоциональной сфере, чем к интеллектуальной. А поскольку субъект-координатор осуществляет реальное движение материи – то он должен обладать массой и энергией, и тут Карманов придает очень большое значение американским опытам по «замеру веса души», согласно которым, тело после смерти становится легче примерно на 30 граммов. Далее, Карманов отождествляет невидимую субстанцию субъекта-координатора с существующей согласно некоторым физическим гипотезам «скрытой» массой Вселенной. При этом «скрытая» масса Вселенной, значительно превосходит массу видимой материи. Таким образом, по Карманову физическая материя оказывается лишь сравнительно незначительным элементом мировой эмоциональной сферы.
Умозаключение Карманова в чем-то резонны, и если принять во внимание так же и их – то следует сделать окончательное заключение: пассивному Я противостоит единая сфера материально-психической активности. Психическую активность можно понимать как активность мозга, а можно – как деятельность неких гипотетических «энерго-информационных полей», существующих может быть нематериально (здесь все зависит от определения понятия «материя»), но, безусловно, объективно, и с материей взаимодействующих.
Соединяя материальную и психическую активность мы приходим к понятию Мировой активности или Мировой воли, уайтхедовского «процесса», которое позволяет дополнить понятие материи любыми супраматериальными реалиями, будь то ангелы, духи или неведомые физике поля, оно позволяет даже представить саму материю как один из моментов или даже иллюзий в каком-нибудь «потоке психической энергии»; иными словами оно мириться с любыми вариантами физики и инфрафизики объективного мира, и единственное, чего оно не позволяет – так это смешивать объект с субъектом, то есть приписывать сфере объективной активности самосознание. Иными словами, мы не знаем, стоит ли разделять душу и тело, или стоит считать их составными частями неразрывного душевно-телесного единства, но вот чего точно нельзя делать – так это объединять душу с духом.
В целом, можно сказать, что развиваемое нами мировоззрение представляет собой дуализм, в котором пассивное, и не склонное к развитию Я ( может быть – фихтеанское Я) сосуществует с шопенгауэровой Мировой Волей. От того, что обычно понимают под дуализмом Духа и Материи наша версия отличается тем, что активность целиком оставляется за объектом, субъект же превращается в начало пассивное и страдательное. Именно такой вывод напрашивается, если классическую европейскую постановку вопроса дополнить духовным опытом буддизма –имеется ввиду прежде всего те школы буддизма, в которых «истинное Я» представляется как «чистое зеркало», которое необходимо освободить от замутняющих его внешних, иллюзорных наслоений. Впрочем, «иллюзорность» этих наслоений не мешает им составлять весь мир.
Пропагандируемое нами здесь мировоззрение является классическим случаем дуализма, в котором субъект и объект выступают как два равноправных и не сводящихся друг к другу начала бытия. Однако, если классический дуализм понимают как противостояние духа и материи, то в данном случаев понятие духа вкладывается несколько меньшее, а в понятии материи – несколько большее содержание, чем обычно. Именно поэтому, стоит говорить, что в данном варианте дуализма друг другу противостоят не дух и материя, а чистое Я и мировая активность.
Данная версия дуализма очень сходна с волюнтаризмом Шопенгауэра, однако содержит одно очень существенное отличие – Шопенгауэр не признавал первоначальность человеческого Я и считал ее сознание лишь время от времени создаваемым волей, вторичным от воли и крайне эфемерным феноменом. Эта теория Шопенгауэра содержит два внутренних «неудобства». Во-первых, в вопросе о происхождения сознания она, также как и материализм, содержит упование на непонятное «диалектическое чудо». Выводить сознание из бессознательной воли так же сложно, как и из бессознательной материи. Во-вторых - Шопенгауэр придавал огромное значение способности человека к бесстрастному созерцанию, он даже считал, что отдаваясь созерцанию, можно приходить в состояние духовной независимости от воли и материи. Как созерцание, производное от мировой воли и подчиненное ее частным задачам может становиться независимым – на этот вопрос Шопенгауэр отвечает не подробно, хотя и очень уверенным тоном. В тех разделах «Мира как воли и представления» где Шопенгауэр говорит о могуществе созерцания, его философия очень нуждается в том, чтобы быть дополненной идеей о существовании изначально независимого от Мировой Воли бесстрастного Чистого Я. Но такая теория не подходила Шопенгауэру по ряду причин , и не в последнюю очередь –ввиду его оппозиции к фихтеанству и гегельянству, которые он считал слишком самонадеянно выводящими эмпирический мир из чистого Я и априорных принципов. Поскольку немецкий трансцендентальный идеализм по линии Фихте-ранний Шеллинг, выводил бытие из чистого Я, а это невозможно, то Шопенгауэр забыл о проблеме существования Я (которая в контексте посткантовской философии не существовала, ибо была решена) и стал искать источник существования мировой активности. К слову сказать, Шопенгауэр довольно часто отождествлял Волю с материей, вернее употреблял слово «материя» как довольно невинный заместитель понятия воли; впрочем, еще чаще в качестве такого заместителя им использовалось слово «природа» - здесь Шопенгауэр, видимо вполне ясно осознавал, что под природой в обыденной речи понимают что-то вроде материи, активно созидающей собственные формы, материю в процессе творческой эволюции.