Панарин А.
Проблема пространства-времени в общественных науках сегодня выступает в том же ракурсе, в каком она выступала в естествознании при переходе от классической механики к квантовой. Общественные науки своими средствами подходят к выводу о том, что в современном обществе, в отличие от традиционного, нет единого для всех социальных групп пространства-времени. Типология социальных форм пространства-времени становится важной задачей политологии, ибо без осознания специфики пространства-времени различных обществ и групп в рамках одного и того же общества невозможны современная политическая аналитика и прогностика, теория принятия решений. В неравномерно развивающихся обществах - а всякое общество, вырвавшееся из традиционного застоя, развивается неравномерно - каждый сектор экономики и каждая социальная группа обладают неодинаковой ритмикой. Авангардные отрасли экономики, как и авангардные группы, вырабатывают два типа информации: необходимую, предназначенную для обеспечения процесса воспроизводства, и "прибавочную", активно заимствуемую другими социальными группами. Однако это вовсе не означает, что историческое развитие представляет монолог авангардных групп и классов; моносубьектную парадигму прогресса можно отнести к пережиткам авторитарного мышления, не знающего диалогов и взаимодействий. История не знает монологов, как и последовательно осуществляемых проектов "лучшего будущего". Социально-политическая практика представляет собой опыт группового взаимодействия, результирующая которого всегда отличается от монологических ожиданий. Поэтому реальное пространство-время всегда отличается от суммарного: сказывается косвенный эффект незапланированных взаимовлияний и коррекций.
Это касается как временных ритмов, так и пространственных локализаций. Реальное пространственное присутствие некоторых групп общества заведомо превышает их долю в населении; их влияние может затрагивать более широкие слои, в том числе и такие, которые находятся вне физических контактов с ними: сказывается эффект дальних взаимодействий и тонких социокультурных влияний.
В целом можно сказать, что историческая судьба различных социальных групп определяется особенностями их пространственно-временного континуума; чем более медленную временную ритмику избрала та или иная группа, тем выше вероятность того, что и ее традиционное пространство будет сужаться в результате вторжения более динамичных групп. В этой закономерности проявляется одна из самых драматических сторон современного социального бытия.
В России проблема хроно- и геополитики всегда выступала крайне остро по причине промежуточного в цивилизационном отношении (между Востоком и Западом) положения страны. Во временном отношении это драматизм чередования застойного и катастрофичного (прерывного времени); в пространственном - угроза незапланированных геополитических сдвигов. Всякая крупная общественная реформа порождает неожиданные возмущения и сжатия геополитического пространства - вплоть до угрозы распада страны - в качестве косвенного последствия самых благонамеренных реформационных начинаний. Проблема пространственно-временной стабилизации страны, перехода от циклично-прерывного времени к линейному и от неустойчивого геополитического положения к устойчивому выступает как важнейшая из стратегических задач современной реформы.
Политическое время. Хронополитика
Плюрализм типов социального времени. Пожалуй, центральной временной дихотомией современного мира является различение линейного и циклического типов социального времени.
Уникальность западного типа цивилизации проявилась в том, что ему впервые удалось вырваться за рамки циклического, вращающегося по кругу времени и освоить линейно-кумулятивный тип времени. Парадокс состоит в том, что драматическая насыщенность времени разного рода событиями (войнами и завоеваниями, захватом и разрушением одних государств и возвышением других, возникновением новых религий и массовых движений, геополитическими сдвигами) на Востоке не ниже, а значительно выше, чем на Западе. Дело, однако, состоит в том, что вся эта драматургия развертывается в рамках господствующего перераспределительного принципа. Этот принцип означает, что историческое время здесь представляет собой перетасовку карт из одной и той же колоды. Общественный процесс выступает как игра с нулевой суммой: изьятие у одних для возвышения других. И поскольку совокупный общественный потенциал в этой системе "стабильного способа производства" практически не растет или растет крайне медленно, то энергия социального возвышения одних примерно равна энергии социального падения (опустошения) других. Достигнув точки абсолютного упора, маятник истории поворачивается в противоположном направлении. И не случайно восточные государства нередко так велики (на Западе только США составляет единственное исключение как "сверхдержава"). В условиях господства перераспределительного принципа государство может расширить время своей жизни, только расширив пространство экстенсивно используемых и без конца перераспределяемых ресурсов.
Запад представляет новый тип земной цивилизации, которой в каких-то существенных аспектах жизни удалось вырваться из плена циклического времени и войти в линейное, кумулятивное. Институты западной цивилизации являются своего рода линзой, фокусирующей добываемую в обществе информацию таким образом, что она становится источником преобразующих технологий - промышленных и социальных. Современной общественной науке еще не до конца известна природа этой линзы. Но во всяком случае ряд базовых элементов не вызывает сомнений.
Первым надо назвать логический дискурс - рациональное логическое мышление, законы которого были открыты греками. Логический дискурс в каких-то существенных моментах альтернативен слепым коллективным верованиям. С помощью логики личность может отстоять и доказать свою индивидуальную правоту вопреки мнению большинства. Логика позволяет индивиду как бы "вынести за скобки" коллективные верования и мифы и остаться "один на один" с реальностью. Это вовсе не ставит под сомнение общественную природу человеческого мышления и познания; но логика есть такой способ мышления, который предполагает, что между общающимися индивидами помещается некоторое посредническое звено - обьект, свойства которого не зависят от обоюдных симпатий или антипатий, а существуют сами по себе. Законы тождества (А=А), достаточного основания (если А, то Б), исключенного третьего (А или не-А) бросили вызов мифологическому произволу первобытного мышления.
Второй из элементов, образующих фокусирующую линзу Запада, связан с иудео-христианским монотеизмом. Вместо природы, полной богов, появляется один Бог, командующий порядком вещей извне - из горних далей и отдавший природу в услужение человеку. Природа, выкупленная у старых богов и отданная человеку, стала быстро превращаться в средство, в кладезь богатств и орудий труда.
Так создавались глубокие социокультурные предпосылки инструментального отношения к миру. Информация, относящаяся к области средств, стала отделяться от информации, относящейся к сфере ценностей: появился особый, орудийный мир. Собственно, специфика Запада состоит в этом скрупулезном отделении инструментальных средств от ценностей и в опережающем приращении инструментальной информации по сравнению с информацией ценностной. Прежние культуры умели создавать непревзойденные шедевры, относящиеся к ценностному миру, но они не владели тайной отделения мира ценностей от мира ценностно нейтральных средств, от орудийной сферы.
Следующее завоевание Запада касается формирования автономной личности, душа которой не принадлежит целиком коллективу, не растворяется в нем, а способна через его голову адресоваться в горние сферы. Именно этим было положено начало отделению интенсивного от экстенсивного, сотворенного нового от воспроизведения известного, традиционного. Стал обосабливаться труд творческий, создающий нечто небывалое, от труда коллективного, "тиражирующего". "Тиражирующий" коллективный труд репродуктивен - он перераспределяет ресурсы и дает комбинации уже наличного, известного. Творческий труд продуктивен - он создает то, чего не было. (Вероятно, с их различием связано введенное Кантом различение гения, творящего в искусстве, и таланта, работающего в науке. Талант действует в сфере трансцендентального - априорных коллективных норм, гений черпает вдохновение из сферы трансцендентного - выходящего за пределы возможного опыта). С позиции "тиражирующего" труда любые ресурсы являются исчерпаемыми, и потому любому сообществу грозит перенаселение, если не будут освоены новые пространства. С позиций творческого труда проблема состоит не в том, чтобы добыть уже известные ресурсы из нового пространства, а в том, чтобы извлечь качественно новые ресурсы, пребывая в том же пространстве. С позиций мотыжного земледелия Земля уже была перенаселена к началу неолитической эпохи. С позиций современных аграрных технологий для того, чтобы прокормить все человечество, достаточно 5-7% обрабатываемых земель земного шара.
Говоря о линейном времени, мы имеем в виду долговременные кумулятивные процессы, фиксируемые статистикой, такие, например, как рост средней продолжительности жизни, производительности труда, национального дохода на душу населения. На Западе вспыхивали войны и революции, рушились режимы, менялись нравы, но вот уже в течение 250 лет медленно, но неуклонно, из поколения в поколение растут соответствующие показатели. Следовательно, экономические и демографические процессы в значительной мере вырвались за рамки циклического времени, все возвращающего на круги своя, и вошли в новое, линейное время. Это не перераспределительное, а продуктивное время. Значительная часть общественных процессов и на Западе по-прежнему пребывает в циклическом времени; внутри самого линейного времени хранятся следы циклического, например, в виде экономических или поколенческих циклов, либо непредвиденных "откатов назад" в отдельных сферах жизни. Но остается фактом, что непрерывные кумулятивные процессы в целом ряде сфер жизнедеятельности в общем придают им линейный характер. Многие политические институты Запада и механизмы его общественной жизни можно рассматривать как антиэнтропийные, препятствующие возвращению общества из линейного времени в циклическое. Так, например, существует относящееся к этому правило: чем полнее система партийно-политического представительства, охватывающая все группы интересов, чем шире круг участников процесса принятия решения, тем выше вероятность того, что решения окажутся необратимыми: не найдется группы, потребующей в будущем их пересмотра на противоположных началах. Напротив, авторитарные режимы, ригидные общественные структуры, защищающие монополию одних групп в ущерб другим, то и дело оказываются отброшенными в циклическое время: через определенные промежутки кажущегося вечным застоя наступает внезапный взрыв, и победа, которая казалась "полной и окончательной", вдруг сменяется поражением, новым переворотом, новой монополией - и так до нового взрыва.