Тем не менее, при любой трактовке термина “эксплуатация” собственник средств производства всегда имеет более выгодное положение. Но это вполне закономерно, поскольку он является руководителем, организатором всего производственного процесса. Таким положением обладает любой руководитель, например, директор, и для этого ему совершенно не обязательно быть собственником.
Подводя итог всему сказанному, можно сказать, что собственно эксплуатация состоит не столько в присвоении чужого труда, сколько в принуждении к труду, в несвободе выбора труда, в несвободе вообще. Данное положение практически всегда осознавалось в обществе в любых социальных прослойках, свобода всегда ценилась превыше всего, приравнивалась к самой жизни. Все народные выступления, начиная с выступлений рабов Древнего Египта и вплоть до восстаний в ХХ столетии проходили под знаком борьбы за свободу.
При этом справедливость в каждом конкретном случае определяется той свободой, с которой субъект может выбирать условия своего труда. В частности он может отказаться от тех или иных условий вообще. Данный вопрос решается лично, индивидуально, субъективно. Если нет свободы выбора, то говорить о справедливости не представляется возможным, и тогда эксплуатация остается единственной характеристикой труда, остается в “чистом виде”.
В условиях примитивных форм труда отсутствует разнообразие форм деятельности, отсутствует свобода выбора деятельности. Если производительные силы развиты слабо и мускульная энергия человека является основой производственного процесса, то эксплуатация человека человеком является необходимым и неустранимым социальным явлением. Маркс неоднократно напоминал, о том, что когда Христофор Колумб открыл Америку, то он тем самым возобновил институт рабства. Сущность любой государственной системы в том и состоит, чтобы обеспечивать соответствие производственных отношений состоянию производительных сил общества. При этом нельзя не отметить, что даже в рабовладельческом обществе условия жизни наиболее многочисленной части населения существенно выше и благоприятнее, чем в догосударственную эпоху.
Таким ообразом, главные показатели уничтожения эксплуатации состоят в следующем:
а) свободный выбор условий труда;
б) наличие свободного времени.
Из этого следует, что факт эксплуатации человека человеком имеет место только в том случае, если человек по каким-либо причинам (любым!) трудится по принуждению, если по собственной воле он не может изменить условия труда и существования вообще. Например, если он находится на положении раба, если имеет место отчуждение его человеческой (социальной!) сущности от его самого. То есть, если в труде он не проявляет себя как личность, не реализует свою человеческую сущность. В строгом смысле такие условия можно найти и сегодня, поскольку и сегодня существует реальность, характеризуемая как "дно жизни". Но уже в феодальную эпоху рабство как массовое социальное явление перестало существовать. В капиталистическую эпоху основная масса трудящихся добывала средства к существованию уже на основе относительно свободного выбора труда. Для характеристики исторической эпохи значение имеют не отдельные единичные факты, которые могут быть любыми, а факты среднестатистические.
Именно статистические показатели говорят о том, что исторический процесс сопровождается постепенным переходом к труду с меньшей долей принуждения, т.е. с меньшей мерой эксплуатации и с большей мерой свободы. И если Маркс утверждает, что частная собственность является основой эксплуатации, то исторические факты свидетельствуют об обратном. Например, образование класса пролетариев в эпоху первоначального накопления капитала представляет собой жесточайшую акцию, в результате которой тысячи крестьян Англии были насильственно лишены своей собственности. Исходным пунктом процесса, “создавшего” как рабочего, так и капиталиста, было порабощение относительно свободных землевладельцев. Экспроприация земли у сельскохозяйственного производителя составляет основу этого процесса. Огромные массы людей внезапно были оторваны от средства своего существования и выброшены на рынок труда. Утратив имущество, собственники абстрактно стали свободными, обретя свободу мертвеца. Конкретно - они впали в величайшую зависимость от предпринимателей. Об этом пишет сам же Маркс в первом томе “Капитала”, опровергая самого себя. По его же логике для того, чтобы люди были свободными, их нужно было наделить собственностью.
Таким образом, в плане обсуждаемой темы важное значение имеет следующее обстоятельство: собственник всегда остается свободным человеком до тех пор, пока он владеет своим имуществом независимо от того, является ли оно капиталом или нет. Отсюда следует вывод противоположный традиционному: собственность способна разрушать устои традиционного капитализма, если она не является монополией узкого круга лиц. Именно это и происходит сейчас во многих странах Мира вследствие развития различных форм собственности. В связи с этим уместно вспомнить, что главной особенностью реформы Петра Столыпина была ее ориентированность против монополии на собственность, и в значительной степени по этой причине его "революция" не вызывает возражения в свете современных знаний.
В историческом плане отношение собственности развивалось следующим образом. Первоначальная форма собственности состояла в простой принадлежности имущества одному лицу, в чем и состоял ее частный характер. Владение землей и орудиями труда поделило людей на собственников и несобственников, и это отношение легло в основу государственной системы, которая закрепила его в форме права. То есть, в период становления государства простое владение перешло в отношение собственности, ставшее одним из общественных отношений.
Другой стороной собственности является развиваемая на ее основе деятельность. Первоначально эти две стороны были существенно ограниченными: собственность была только частной, а деятельность имела исключительно локальное значение. Наиболее ярким примером этих условий является натуральное хозяйство. Но в деятельности всегда была предпосылка коллективного труда, производительных сил, общественного производства. По этой причине собственность и базирующаяся на ее основе деятельность, являясь необходимостью друг для друга, составляют диалектическое целое. Первая сторона являет собой консервативное начало, вторая - динамику, изменчивость, тенденцию к прогрессу. Изначально в этой системе труд в целом подчинен частному интересу, несмотря на коллективный характер. На это противоречие особое внимание обратил Маркс, но он не пожелал раскрыть его естественное (т.е. диалектическое) разрешение. Он настаивал на том, что для разрешения данного противоречия необходима пролетарская революция, которая отменит частную собственность.
Диалектика данного явления состоит в следующем. С частной собственностью связана частная форма деятельности. Маркс в этом совершенно прав. Но в процессе развития труда деятельность переходит в общественную форму. Труд становится общественным, и тем самым он разрушает отношение частной собственности. Последнее со временем превращается в ограничение развития труда. Иначе говоря, в частной деятельности реализуется общественное явление, общественный прогресс. Всему это было положено начало еще в древнейшие времена.
Как ни странно, но все внимание исследователей было поглощено понятием “иметь”, с которым связывалось представление о социализме как до Маркса, так и после него. Но поскольку ведущая роль принадлежит труду, то значение имеет не столько собственность сама по себе, сколько собственность как средство и связанный с ней производственный процесс. И только с позиций последнего может быть оценена та или иная форма собственности.
Поскольку противоречие порождает движение (как справедливо утверждают марксисты), то описанные условия со временем претерпевают большие изменения, состоящие в следующем:
а) при капитализме появились альтернативные частной формы собственности;
б) коллективная деятельность, которая в общественных условиях не может быть иной, отделилась от частной собственности;
в) если раньше частной собственности принадлежала ведущая роль, то сегодня эту роль играет даже не коллективная собственность, но деятельность, которая даже будучи частной, все равно является общественной.
Таким образом, деятельность стала важнее собственности. Подчеркнем, что все эти изменения относятся к капиталистическому обществу.
У Маркса есть хорошо различимые понятия "сокровище" и "капитал". Можно обладать сокровищем и не заниматься какой-либо деятельностью. Напротив, капитал без деятельности - невозможен. Аналогично этому значение имеет не столько собственность сама по себе, сколько связанная с ней деятельность. Последняя как и прежде неотделима от соответствующих средств, которые не всегда являются частными.
Марксисты-ленинцы демагогически (догматически) утверждали, что разделение труда порождается формой собственности. В этом утверждении лжи больше, чем правды. Конечно же организация всего производственного процесса находится в непосредственной зависимости от собственника. Верно. Но собственно разделение труда является следствием дифференциации самого труда, следствием материального процесса. То есть, сама производимая вещь в процессе ее производства распадается на составляющие ее части и процессы, и это порождает соответствующий производственный процесс. Именно в этом в основном и состоит разделение труда. Следовало бы рассмотреть это явление в условиях иной формы собственности отличной от частной, и мы бы увидели по существу то же самое. Этого никто не сделал и классики в том числе.