Осознать в полной мере явление присвоения чужого труда можно лишь с позиций диалектики. Противоречие здесь состоит в следующем. Всегда есть основание полагать, что оно несправедливо - с одной стороны. А с другой - оно необходимо, поскольку составляет сторону всякого (без исключения) общественного труда. Каждый человек в обществе трудится не только для себя, но для другого. Поэтому “устранить эксплуатацию” принципиально невозможно. Все члены общества в неопределенной мере эксплуатируют друг друга. И в связи с этим можно толковать о справедливости или несправедливости неограниченно и фактически безрезультатно. Представление об этом - субъективно. Поскольку данная категория, как сказали классики, является нравственной, то объективных оценок справедливости не существует. Здесь каждый человек решает свои проблемы индивидуально сообразуясь со своими чувствами и представлением о справедливости. Общество же должно обеспечить свободу выбора условий труда, свободу выбора вообще.
Как и в любом подобном случае противоречие порождает логические проблемы и непреодолимую неопределенность. Дело в том, что что это “присвоение чужого труда” является самым главным общественным отношением. Все остальные отношения являются либо производными от него, либо зависящими от него. В связи с этим представляются важным проанализировать сам феномен присвоения чужого труда и рассмотреть следующие четыре положения.
а) Прежде всего заметим, что объективных критериев оценки живого труда не существует. Простейшие условия рассматривает механика, определяя механическую работу как скалярное произведение силы на длину пройденного пути. Кроме физики данная формула применима для определения меры труда, например, лошади. А для реального человека столь простых условий практически никогда не бывает. То, что в нашей политэкономии называется “живой труд”, не может быть бездуховным. Поэтому, всякая мера человеческого труда неопределенна, и значит объективной меры эксплуатации не существует. В качестве такой меры Маркс использовал величину затраченного времени. Однако, условность такой меры достаточно очевидна. Сущность в ней отражена не более, чем в мере затраченной механической энергии. Духовная составляющая труда вообще не поддается измерению. В связи с этим обоснованно говорить об эксплуатации человека можно лишь в крайнем (явном) случае, когда условия его труда влияют на состояние его здоровья и продолжительность жизни, когда у него нет возможности изменить эти условия. В прошлом столетии и ранее такие условия труда имели место весьма часто. Об этом справедливо пишет Маркс в I-м томе “Капитала”. Вне этих условий эксплуатация - суть мера объективной неопределенности.
б) Далее. Основу общественного бытия составляют процессы обмена продуктами труда или, выражаясь словами Маркса, процессы производства-потребления. Поэтому в обществе абсолютно всегда в любой без исключения общественно-экономической формации имеют место моменты "присвоения чужого труда" как необходимые составляющие указанного процесса. Соответствующая диалектика рассмотрена в трудах Маркса с исчерпывающей полнотой. Причем, настолько детально, что вряд ли можно что-либо добавить. Но поскольку отсутствует объективная мера труда, то отсутствует и понятие эквивалентного обмена. Можно абсолютно быть уверенным в том, что обмен и не может быть эквивалентным по причине принципиальной неустранимости указанной выше объективной неопределенности. В связи с этим все трудящиеся "эксплуатируют" друг друга в неопределенной степени. Развитие многообразия форм коллективного труда и кооперации усугубляют данную неопределенность.
в) В 1-м томе "Капитала" Маркс пишет о применении в труде машин. Из его анализа следует, что машины являются субъектами труда (несмотря на то, что сам Маркс этого не утверждает). Успехи в области механизации и автоматизации труда в наши дни убеждают в правоте данной идеи. То необозримое многообразие продуктов труда, которое было произведено еще в прошлом столетии, было бы просто невозможно без таких "рабов", как машины. Одна из сторон технического прогресса состоит в том, что со временем акцент эксплуатации все в большей степени переносится на них. Советский философ Вл. Афанасьев справедливо замечает, что создается впечатление "полного прекращения эксплуатации"[13][13].
г) Вполне обоснованно капиталиста Маркс называет прогрессистом. Классики убедительно доказали, что в недрах капиталистического общества развиваются процессы обобществления. Причем имеет место прямая зависимость: чем более эффективно растет и развивается капитал, тем более эффективно и масштабно происходит обобществление, фактически выражающееся в росте количества собственников средств производства. В книге "Развитие капитализма в России" Ленин показал (видимо, сам того не желая), что в начале ХХ столетия относительное количество собственников возрастало быстрее численности населения. В этом процессе частная собственность по всем количественным показателям сначала возрастает, а затем начинают преобладать явления ее диалектического отрицания - возникают альтернативные формы собственности, например, такие, как арендная и кооперативная. Они порождены капиталистическим обществом. Таким образом, подтверждается известное положение Маркса о том, что прогресс капиталистического способа производства уничтожает частную собственность и связанную с ней эксплуатацию.
Эти четыре положения можно обобщить следующим образом. Поскольку объективной меры труда не существует, то не существует и эквивалентного обмена продуктами труда в обществе. "Присвоение чужого труда" имеет место абсолютно в любом обществе. В связи с этим словосочетание "эксплуататорское общество" выражает только социальную несправедливость и ничего более.
В марксизме есть фундаментальное понятие: “общественный труд”, отражающее важнейшее социальное явление. Диалектику этого явления составляют две стороны: а) интеграция физических и духовных усилий, производство общественно необходимых продуктов, их распределение, которое в сущности представляет собой “присвоение чужого труда” и иным быть не может; б) это “присвоение” всегда является эксплуатацией, поскольку несправедливость всегда можно предполагать. Данная диалектика в сущности совпадает с диалектикой труда, целью которого является производство необходимых материальных благ, т. е., воспроизводство самой жизни. Но этот же труд угнетает человека, поглощая его жизненные силы. Ни одна из этих сторон не может быть устранена. Для того, чтобы “уничтожить эксплуатацию человека человеком”, необходимо уничтожить общественный труд.
Человек только тогда стал человеком, когда стал изготовлять вещи для другого человека и когда сам стал пользоваться вещами, изготовленными другими людьми. То есть, через отношения взаимного труда он включился в общественные (человеческие) отношения и “вышел из стада животных”. И поэтому, если некий “злой волшебник” уничтожит это самое “присвоение чужого труда”, то общество превратится в стадо животных.
Не трудно видеть, что эксплуатация - это необходимая сторона общественного труда, сторона целого. Поэтому все люди в обществе в неопределенной степени эксплуатируют друг друга. Обмен результатами труда, как и все сущее, представляет собой диалектическое явление, имеющее две стороны. С одной из них связаны негативные моменты, поскольку в труде человек действительно расходует свои “жизненные силы”. Идеалистически преувеличивая эти моменты, Маркс предлагает уничтожить эксплуатацию, а вместе с ней и весь процесс обмена продуктами труда в обществе. Ему так хотелось произнести “уничтожить эксплуатацию”, что он утратил чувство реальности. В действительности же вся борьба с эксплуатацией может состоять только в том, чтобы предоставить человеку широкий выбор условий труда.
В строгом смысле, если процесс труда представлять только как трату человеческих духовных и физических сил и исключить случаи садизма или мести, то ни один рабовладелец, феодал или капиталист не задавался целью кого-либо эксплуатировать, поскольку это лишено смысла. Но подлинная цель состоит в получении прибыли, и это совсем другое дело. Всякий раз как только появляется новая более эффективная производительная сила, отношение к человеку изменяется коренным образом. Коль скоро мы апеллируем к науке, то необходимо помнить, что для нее имеет значение только строгий (точный) смысл. Поиск точного смысла и его выражение являются важнейшими составляющими процесса познания.
"Присвоение чужого труда" в сущности состоит не столько в присвоении, сколько в Гегелевском “распредмечивании”, а также в той интеграции человеческих усилий, которая объединила всех людей и породила социальные отношения. Процессы взаимного обмена результатами деятельности людей составляют самое главное общественное отношение для всех без исключения общественно-экономических формаций. "Уничтожение эксплуатации", как требуют того марксисты, означает уничтожение всех социальных отношений, поскольку все они базируются именно на использовании результатов коллективного труда, на их "присвоении" для удовлетворения личных потребностей и потребностей самого производственного процесса. С учетом этого обстоятельства марксово определение эксплуатации никак нельзя считать глубоко продуманным. Со всей очевидностью он находился под влиянием идеи, господствовавшей в средние века, о том, что собственность есть кража. Об этом убедительно пишет Ю. Латынина в замечательной статье "Собственность есть кража"?[14][14].