Ответы на этот вопрос были самые разные от: "...не могу вспомнить ни одного действительно выдающегося ученого, который бы отличался низким уровнем моральных качеств" до: "... крупный негодяй тоже может быть ученым". А вот что ответил Виталий Гинзбург (в 2003 году он стал лауреатом Нобелевской премии по физике): "К сожалению, в пределах имеющихся у меня сведений нет никаких оснований утверждать, что занятие наукой способствует воспитанию высоких нравственных качеств. Вместе с тем такой вывод меня самого удивляет".
Удивление это - результат того, что несмотря на несводимость нравственности и науки друг к другу, последняя влияет на первую. Об этом несколько слов будет сказано ниже.
Существует ли научная нравственность?
Итак, наука не может быть ни нравственной, ни безнравственной. А может ли быть нравственность научной? На этот вопрос тоже должен быть дан отрицательный ответ. Это означает, что невозможно научно обосновать тезис о том, что человек должен быть высоконравственным, гуманным и т.п. Всегда могут быть найдены возражения. Вот что говорит по этому поводу Анри Пуанкаре: "Если бы рассуждения могли что-либо сделать, согласие было бы легко достижимо... Объясняйте солдату, сколькими бедствиями грозит поражение и что оно грозит даже его личной безопасности, он всегда сможет ответить, что его безопасность будет лучше гарантирована, если сражаться будут другие".
Разум не может, таким образом, обосновать нравственное поведение человека. Более того, разум может даже подсказать желательность безнравственного поведения или даже преступления. Вот как описывают эту ситуацию Денис Прейгер и Иосиф Телушкин. "Адольф Эйхман и другие нацистские убийцы поступали "разумно и рационально", выполняя приказы вышестоящего начальства и, ради продвижения по службе, посылая тысячи людей на мучительную смерть. Когда средний законопослушный немецкий обыватель закрывал глаза на истребление евреев, когда "простой советский человек" притворялся, "что не замечает", как среди ночи "берут куда следует" его соседей, они поступали совершенно "разумно и рационально", спасая собственную жизнь. И наоборот, те, кто помогал евреям в нацистской Германии или вступился за "врагов народа" в советской России, слыли в обществе "ненормальными". А ведь только они и поступали нравственно, идя наперекор разуму и инстинкту самосохранения!".
Таким образом, против зла разумные доводы неэффективны, так как есть и разумные контрдоводы, которые могут привести к выводу, что совершение зла является не только выгодным, но и необходимым делом. Разум нейтрален - говорят Прейгер и Телушкин -, "это всего лишь инструмент, который может быть использован и во зло и для доброго дела".
О невозможности существования научной нравственности говорит и Эйнштейн. Его мнение интересно тем, что он не просто констатирует невозможность научной нравственности, но и высказывает предположение о причине такой невозможности: "Я не считаю, что наука может учить людей морали. Я не верю, что философию морали вообще можно построить на научной основе. Например, Вы не могли бы научить людей, чтобы те завтра пошли на смерть, отстаивая научную истину. Наука не имеет такой власти над человеческим духом. Оценка жизни и всех ее наиболее благородных проявлений зависит лишь от того, что дух ожидает от своего собственного будущего. Всякая же попытка свести этику к научным формулам неизбежно обречена на неудачу. В этом я полностью убежден".
Как видно из этой цитаты, моральные качества человека ("оценка жизни и всех ее наиболее благородных проявлений") зависят, по мнению Эйнштейна, "лишь от того, что дух ожидает от своего собственного будущего". Наука не может точно предсказать будущее. Будущее - это область действия веры. Именно поэтому научная нравственность невозможна. И еще один вывод можно сделать: любая идеология, в задачу которой входит завоевание доверия масс, должна нарисовать для своей аудитории радужные перспективы. Конечно, это относится не только к религии, но и к политике. Наука же здесь ни при чем.
Существует ли научная вера?
Будем рассматривать отдельно религиозное и мифологическое сознание. Если говорить о последнем, то это как раз все то, что либо противоречит конкретным достижениям науки, либо является фантазией, не вписывающейся в научные методы исследований. Так что вопрос в данном случае просто не может возникнуть.
Другое дело - религия. Религии, если не рассматривать заблуждения при их историческом становлении, как правило, не отрицают достижения науки. Наука, в свою очередь, пока еще (или никогда?) не может опровергнуть основные постулаты религий. Более того, некоторые научные результаты косвенно способствуют укреплению религии. (К таким результатам могут быть отнесены явления необратимости, предполагающие бoльшую "упорядоченность" мира в прошлом, а также гипотеза о "первовзрыве" - акте создания Вселенной). Тем не менее нельзя сказать, что эти результаты подтверждают религиозные догмы. Между ними и наукой лежит глубокая пропасть, которая характеризуется прежде всего разным отношением религии и науки к чудесам. Наука, в отличие от религии, принципиально отрицает существование чуда.
Говоря о несоизмеримости разума и религии, К.С.Ф.Тертуллиан уже во втором веке провозгласил свою формулу веры: "верую, ибо нелепо". Так что вместе с Тертуллианом мы вынуждены признать, что научной веры нет.
Это становится особенно ясным, если согласиться с определением понятий вера и знание, данным И.Кантом. С его точки зрения вера и знание являются разными ступенями признания истинности суждений. То есть если человек признает истинным некоторое высказывание (суждение), но для такого признания имеется лишь "достаточное основание с субъективной стороны", то такое признание называется верой. Если же признание истинности суждения "и субъективно, и объективно достаточное", то такое признание, согласно Канту, есть знание.
Но объективно достаточное признание истинности суждения есть не что иное, как научное признание его истинности. Другими, более объективными критериями истинности, кроме научных, человечество не располагает. Сознание верующего отрицает это, полагая, что истинность суждений апостолов, пророков и т.д., то есть людей, имеющих связь с Богом, в научном подтверждении не нуждается.
Существует ли наука, основанная на вере?
Ответ здесь должен быть таков: науки, основанной на вере, быть не может, так как понятие "наука" по своему определению есть как раз то, что не основывается на вере, не основывается на авторитете, а только на разуме и опыте (причем для естественных наук более важен опыт, который корректирует заблуждения нашего субъективного разума).
Однако такой ответ для многих неубедителен. Дело в том, что существует множество отраслей человеческой деятельности, зачастую основанных на вере и претендующих называться научной деятельностью. Это область так называемой лженауки. Вопрос о разграничении науки и лженауки вызывает не только академический интерес. Это еще забота о том, чтобы "не допускать промахов в воспитании, ведущих к появлению психологического типа разочарованного жизнью антирационалиста. Это в конечном счете несчастные люди. И надо стараться, чтобы их было меньше". (Китайгородский А.) А надо ли стараться? Ведь человек кует свое счастье сам и необязательно с помощью знаний.
Существует ли нравственная вера или нравственность, сводимая к вере?
Несводимость этих начал друг к другу (нравственности и веры) не столь очевидна, как это было в других случаях, например, в случае науки и нравственности. Более того, существуют мнения, согласно которым нравственность неотделима от веры в Бога. Д.Прейгер и Д.Телушкин, например, пишут: "Если нет Бога, то не существует и трансцендентных понятий "правильного" и "неправильного", не зависящих от личного предпочтения того или иного человека. Молекулы и газы, законы природы сами по себе не могут быть "добрыми" или "злыми", "правильными" или "неправильными". Если материальный мир, природа - единственная объективная реальность и если нет нравственной силы помимо природы, "добро" и "зло" не являются объективной реальностью. Представление о нравственности, таким образом, становится чисто субъективным. Оно, это представление о нравственности, становится либо общепринятым, либо индивидуальным мнением, объективно не имеющим реального смысла... Без Бога у нас могут быть только мнения о нравственности, но наши мнения относительно "добра" и "зла" в области поведения не более значимы, нежели мнения о "хорошем" или "плохом" мороженом".
Нетрудно видеть, что авторы сводят обсуждение "значимости" морали к вопросу о том, имеет ли она "объективно реальный смысл" или нет. Если есть Бог и мораль имеет Божественное происхождение, то нравственность "объективно имеет реальный смысл и значение". Если же мораль имеет земное происхождение, то она, согласно мнению авторов цитаты, не имеет реального смысла и не более значима, чем те или иные суждения относительно мороженого. Иначе говоря, нравственность оказывается жестко связана с верой в Бога.
Что же важнее для человека: субъективность моральных норм и неукоснительное их соблюдение или объективность моральных заповедей и нарушение их? Ясно, что главным вопросом является не выяснение приоритета - кто автор человеческой морали, абсолютный Бог или относительный человеческий опыт, - а обсуждение возможности соблюдения имеющегося общепринятого морального кодекса. Объективность либо субъективность морали - дело вторичное. (Уместно вспомнить замечание Б.Рассела: "те, кто верит в “объективность” ценностей, любят порассуждать о том, что субъективизм ведет к аморальности"). Поэтому неверно, будто "без Бога... наши мнения относительно "добра" и "зла" в области поведения не более значимы, нежели мнения о "хорошем или "плохом" мороженом". Есть Бог или нет Его, объективна нравственность или субъективна - она имеет исключительно важную значимость для человека.