Но если сравнить степень успеха в клонировании шелкопряда с успехами в селекции, то не трудно понять, что довольно несложно можно было бы, вполне старыми “Менделевскими” методами генетики, селекционно вывести за треть того времени, что было потрачено на клонирование, скажем, такую породу шелкопряда, у которого и самки и самцы и ели бы мало листьев, и давали бы одинаково шелка. Тогда и не нужно было бы так мучиться с ручным отделением самок от самцов.
Но наука не стоит на месте. Мало нам шелкопряда, подавай крысу, затем овцу, потом корову. Теперь уже и о человеке подумали.
Идеи “обессмертить” то или иное идеальное животное или, например, человеческих гениев, за счет их клонирования, витала в умах людей давно и “призрак” этого витания опускается на наши головы все ниже.
В действительности же “знаменитости” клонирования, оставляли после себя такое потомство, каждый член которого никогда не был полностью идентичен ни одному из своих родителей, точно так же, как и его самого не повторял ни один из потомков следующих поколений. Что же это за клонирование? Скорее пародия.
Акт второй или Второй способ решения проблемы мейоза, заставляющий клетку развиваться только с материнским диплоидным набором хромосом.
Клонировать млекопитающих сложнее, но с развитием науки стало возможным, благодаря другому способу, который основан на замене гаплоидного ядра яйцеклетки на диплоидное ядро, взятое из клеток эмбрионов. Эти клетки еще не вступили в процесс дифференцирования (т.е. у них не началась закладка органов), и поэтому их ядра без осложнений заменяют функцию диплоидного ядра только что оплодотворенной яйцеклетки. С помощью такой методики в 1952 в США - Бриггс и Кинг, и в 1960 в Великобритании - Гордон, получили генетические копии лягушки, а швейцарский ученый Ильмензее – клонов мыши.
И, наконец, самый, наверное, громогласный триумф прошлого века - шотландец Уилмут получает этим путем знаменитую овечку Долли, которая по мысли ученого - генетическая копия матери. Ибо “из клеток ее вымени было взято ядро для пересадки в яйцеклетку другой овцы”. “Успеху” способствовало то, что взамен инъекции нового ядра применялись методы воздействия, приводящие к слиянию лишенной ядра яйцеклетки с обычной неполовой клеткой организма. После этого, яйцеклетка с замененным ядром развивалась как оплодотворенная.
Сторонники клонирования считают, что “насколько совершенен метод клонирования и каковы перспективы его улучшения, судить по одной овце пока рано”. Вероятно, они так считают потому, что овца начала болеть. Но интерес ученых к освоению этого метода клонирования уже был подогрет. Дошла очередь и до человека.
От Долли к Альберту дорогу проложим!
Об этической стороне клонирования мы говорить не будем, ибо это совершенно другой аспект проблемы. Лучше привести контраргументы клонирования и осветить его недостатки с научной точки зрения.
Идея клонировать выдающихся гениев человечества представляется нам не менее заманчивой, чем клонирование сельскохозяйственных животных.
Аргументами в пользу реализации своей программы клонологи считают наблюдения за однояйцевыми близнецами. Но в их ли пользу? Да, однояйцевые близнецы действительно по отношению друг к другу представляют собой клоны. Но “идеальные” ли? Воздействие окружающей среды с течением лет сводит на нет практически 2/3 всех их свойств схожести, оставляя только внешние данные, которые практически не меняются от такого рода воздействий. И кто-нибудь может назвать хоть одного гения-близнеца за все время существования человеческой цивилизации?
Почему-то клонологи также считают, что количество самостоятельных делений клетки животного, помещенного в питательный раствор, говорит о преимуществах клонов. Да, извините, не аргумент это! Вот, недавно, например, прошла новость о том, что у клонированного быка взяли клетки и в лабораторных условиях (в пробирке) просчитали, сколько раз они будут делиться. Получили, что 90 и обрадовались, поскольку у оригинала было лишь 60 делений. Вывод, который они сделали - на уровне детского сада. Если клетки делятся больше, дескать, и бык должен жить дольше, то есть в полтора раза. Ура!.. Это “ура” подхватили все СМИ, заявив, что можно теперь продлить жизнь и человеку в полтора раза.
Но извините, а почему бык должен жить дольше, если клетки делятся больше? А может наоборот?
Аргументы последнего обстоятельства, в отличие от первого есть. Вот, пожалуйста: клетки человека делятся только 50 раз, а живет он 70-80 лет. У быка делятся 60 раз, а живет он – 15-20 лет. Каково?
Может, клон быка будет жить в полтора раза меньше (3-4 года)? Посмотрим…
А что до деления клеток, то этот процесс нельзя проследить внутри организма живого существа. Ведь не исключено, что вне него, “получившие свободу” клетки, в пробирке могут и больше делиться, а могут и меньше. Что с того? В цельном организме клетки и ведут себя организованно и обмениваются веществами и информацией. Там все по-другому. А изолированные клетки и ведут себя по принципу “сами по себе”. Конечно, так можно прожить и дольше [2].
Другие аргументы клонологов в свою пользу дословно такие: “Человечество уже давно не подвергается ни естественному, ни искусственному отбору. Последний не возможен по целому ряду этических и чисто биологических причин. Несомненно, искусственный отбор на интеллект привел бы к поразительным успехам”.
Спасибо, что эти “великие умы” не дают нам гарантий, что сверхинтеллектуальные индивидуумы не будут ущербны в каком-либо другом отношении, как это часто случается в селекции животных (переразвитие какого-либо одного хозяйственного признака снижает другие жизненно важные качества, например, жизнеспособность).
Гарантий они не дают, потому что на большом опыте клонирования уже убедились в реальности данного сценария развития событий.
Здесь стоит остановиться и разобраться поподробнее.
Есть упрямая и удивительная статистика. Среди населения всегда будет какой-то малый процент бездельников (около 4-6%), еще меньший процент сумасшедших и маньяков. Также мало и гениев.
И как не старались искусственно изолировать насильственным образом каждую из этих групп от общества, за небольшое время они вновь в нем появлялись, “отпочковавшись” из других социальных групп.
Стало быть, общество людей – это цельный организм, выпадение из которого одного связующего звена, выполняющего определенную роль, пусть даже угрожающую устоям этого общества, всегда чревато тем, что свободную нишу заполнит кто-то снова.
Аналогичные социальные явления наблюдаются и у других животных, живущих коллективно. Наиболее наглядны в этом отношении пчелы. В семействе пчел всегда соблюдается, схожая с нами, возрастная составляющая карьерного роста. Только родившись, пчелы становятся за самую низшую ступень иерархии – служат няньками личинкам. Немного повзрослев, они уже переходят в разряд уборщиков, затем, еще повзрослев, вентилируют помещение улья, затем служат охранниками, и лишь потом вылетают из гнезда за сбором пыльцы и нектара. А самые старые, опытные и выжившие из них уже будут разведчиками, которые будут искать поляны с множеством цветов и рассказывать затем путь “в пчелином танце” пчелам медосборщикам.
В улье всегда правит одна пчела царица-матка. Если рождаются другие матки, то между ними происходят смертельные битвы за “престол”. А если рождается много маток, то пчелы начинают роиться, то есть размножать семьи (вокруг каждой матки собирается куча пчел и такой комок вылетает из улья и ищет себе новое гнездо). Но при возникновении “внештатных” ситуаций, в виде гибели царицы без альтернативной замены ее на другую, пчелы в улье не обречены на вымирание рода. В ответ на гибель царицы, у одной из рабочих пчел происходит трансформация организма, и она становится полноценной маткой, способной воспроизводить потомство.
Все эти размышления ведутся к тому, что количество гениев, маньяков или тунеядцев в обществе, нельзя изменить искусственно, поскольку в ответ на это изменение, ниши, переполненные, например, гениями, поредеют за их же счет и за счет гениев, родившихся естественным путем. И из большого числа наклонированных гениев истинными гениями станет лишь та часть, которая не изменит общий процент гениев в обществе. Спрашивается, зачем тогда все это нужно затевать? Ведь не ясны еще и последствия всех этих мероприятий.
А представить их можно, ориентируясь на природные процессы клонирования.
Вот растет куст земляники. В процессе роста он выбрасывает усы, концы которых имеют дочерний отросток, который, укоренившись на земле, станет самостоятельным новым кустом земляники, который будет точной копией матери, то есть, клоном. Из него, в свою очередь ус продолжает тянуться дальше, выбрасывая очередной новый отросток, который также укореняется и становится самостоятельным, а из него снова тянется ус…
Теоретически, таким манером можно заполонить всю планету земляникой всего один материнский куст. Но не тут то было. Даже если создать для него оптимальные условия для роста и развития, через пять, шесть колен уса, его отростки на конце выродятся настолько, что станут слабыми и не жизнеспособными. Выродится же он потому, что за время длительного роста и большой протяженности материнского уса, последний отросток на конце получит массу негативных компонентов и болезней, которые развились у материнского куста и первых отростков и которые, в отличие от последнего, успели к ним выработать иммунитет.
Именно по этой причине у таких растений, как земляника, которая размножается усами, малина, которая размножается корневищами под землей, у чеснока, который делится на дольки и многих других, существуют и другие способы размножения, а именно – семенами. И именно семена служат гарантом выживаемости того или иного рода растений, и переноса их семян в другие уголки Земли, а вовсе не эти процессы размножения делением или почкованием, которые служат лишь для того, чтобы один вид того или иного растения смог захватить определенный участок земли у других видов растений и заселить его только собой. Но дальше, за свою территорию, в неблагоприятные для себя условия, такие растения не пойдут. Вот мы и наблюдаем, поляны земляники или заросли малины в лесу строго в определенных ограниченных местах, а отнюдь не повсеместно.